Кейт Лаумер - Затерявшийся в мирах

— Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал, — сказал худой парень с желтоватым лицом, берясь за перо и придвигая к себе чистый лист бумаги. — Ты напрасно вернулся в наш город, приятель…

— Я — вернулся?!

Резкий удар в спину прервал возражение О’Лири. Стражники схватили его под руки, толкнули в дверь из металлических прутьев и потащили по темному коридору, в конце которого ступеньки вели в зловонное подземелье.

— Я не пойду, — запротестовал Лафайет, изо всех сил упираясь ногами в пол. — Вы не можете оставить меня здесь.

— Еще как можем, — отозвался Йоквелл. — До встречи, приятель!

Получив пинок в зад, Лафайет кубарем скатился по ступенькам и очутился на полу подземелья с низким потолком, освещенного одной-единственной сальной свечой. Сквозь прутья решеток камер на Лафайета глядели, ухмыляясь, заросшие, утратившие человеческий облик заключенные. У стены на треногом табурете сидел здоровенный широкоплечий детина и подрезал ногти длинным охотничьим ножом.

— Добро пожаловать в нашу компанию, — проговорил тюремщик голосом, напоминающим скрежет мясорубки, перемалывающей хрящи. — Тебе повезло, у нас как раз оказалось свободное местечко.

Лафаейт вскочил на ноги и бросился к лестнице. Железная решетка с грохотом опустилась перед самым его носом.

— Еще чуть-чуть, и мне пришлось бы сгребать с пола твои мозги, — заметил тюремщик.

— Что все это значит? — спросил Лафайет прерывающимся голосом.

— Спокойней, — сказал охранник. — Это значит, что ты снова в каталажке, и на этот раз тебе не удастся от меня ускользнуть.

— Я требую адвоката. Я не знаю, в чем меня обвиняют, но я ни в чем не виноват!

— Неужели? Ты никогда никого не бил по голове? — Тюремщик поднял брови в притворном изумлении.

— Ну, что касается этого…

— И никого не убивал?

— Я не хотел. Дело в том, что…

— Никогда не пытался ничего украсть?

— Я все объясню, — завопил Лафайет.

— Не стоит, — зевнул тюремщик, перебирая связку ключей. — Суд уже был, и ты признан виновным по всем пунктам обвинения. Лучше успокойся и постарайся уснуть, чтобы завтра быть в форме.

— Завтра? А что будет завтра?

— Да ничего особенного, — тюремщик схватил Лафайета за ворот истрепанного лилового камзола и втолкнул в камеру. — Завтра кое-кому отрубят голову. И этот кто-то — ты.

Лафайет скорчился на полу, стараясь не обращать внимания на ноющую боль от ушибов, укусы насекомых, кишащих в камере, мышей, которые пробегали по ногам, зловоние и громкий, свистящий храп других заключенных. Он старался, но без особого успеха, не думать о неприятном событии, которое должно было произойти на следующее утро.

— Бедняжка Свайнхильд, — прошептал он, уткнувшись в колени. — Она решит, что я сбежал и бросил ее. Несчастная! Одна в этом убогом подобии средневекового города, без денег, без друзей, без крыши над головой…

— Ты здесь, Лейф? — раздался откуда-то из темноты знакомый голос. — Скорей сюда. У нас есть шесть минут, чтобы добраться до потайной двери, прежде чем стража начнет обход.

— Свайнхильд, — только и вымолвил Лафайет, уставившись на всклокоченную белокурую голову, просунувшуюся из прямоугольного отверстия в задней стене камеры. — Где ты… как ты… что ты…?

— Тсс… разбудишь сторожа.

Лафайет взглянул на тюремщика. Тот сидел на табурете, прислонясь к стене и сложив руки на животе. Его поза напоминала спящего Будду.

— Я поползу назад, — прошептала Свайнхильд. — Поторапливайся, отсюда долго выбираться.

Лафайет вскочил на ноги и заглянул в отверстие. За ним открывался узкий проход, из которого на него дохнуло холодом. С большим трудом ему удалось протиснуться вслед за Свайнхильд.

— Заложи дыру камнем, — услышал он ее шепот.

— Как? Ногами?

— Ну, ладно, оставь так, как есть. Может, и не заметят ничего какое-то время.

В темноте он наткнулся на лицо Свайнхильд, коснувшись губами ее щеки. Она хихикнула.

— Ну, Лейф, ты даешь! Нашел время целоваться! Любой другой на твоем месте думал бы только о том, как поскорей убраться отсюда.

— Как ты узнала, где я? — спросил Лафайет, пробираясь за ней по узкому проходу.

— Трактирщик сказал мне, что тебя сцапали. Я пошла следом за вами до ворот, а там познакомилась со стражниками. Один из них проболтался о подземном ходе. Похоже, что всего пару дней назад другой заключенный смылся отсюда таким же образом.

— И все это они тебе рассказали? Да ведь ты их впервые увидела!

— Ну и что же? Ты только подумай, Лейф, какие гроши они получают за свою собачью работу! Да им плевать, если какой-нибудь бедолага, которого схватил Родольфо, сумеет сбежать отсюда.

— Это было очень любезно с их стороны.

— Да, только тяжеловато для моей спины. Ты и не представляешь, на каких холодных плитах должны стоять эти ребята!

— Свайнхильд, не может быть, чтобы ты… а впрочем, неважно, — поспешно сказал Лафайет. — Лучше уж мне не знать об этом.

— Осторожней, — предупредила она. — Сейчас будет резкий подъем, и мы вылезем у можжевелового куста. А рядом как раз тропинка, по которой проходит дозором стражник.

Упираясь ногами и локтями, Лафайет полез вверх. У самого выхода из подземного хода он замер, пока Свайнхильд прислушивалась.

— Вот он, — прошептала она.

Послышался легкий скрип шагов, и сквозь туман мелькнул луч света. А через секунду они бросились через дорогу к невысокой стене. Перемахнув через нее, Лафайет и Свайнхильд оказались в маленьком парке. Пробравшись сквозь заросли кустарника, они вышли на небольшую поляну, окруженную со всех сторон миртом.

— А я еще волновался за тебя, — сказал Лафайет, опускаясь на землю. — Свайнхильд, это просто чудо! Я все еще не моту поверить своему счастью. Бели бы не ты, я через три часа лишился бы головы.

— А если бы не ты, Лейф, я бы все еще крутилась на палубе с этими гориллами.

Она теснее прижалась к нему на ковре из опавшей листвы.

— Да, конечно, но ведь все это случилось по моей вине. Из-за меня тебе пришлось убежать из дома среди ночи…

— Да, но из-за меня ты повздорил с Халком. На самом-то деле он неплохой малый, только уж слишком простоват, все время ему что-то мерещится. Да вот хотя бы сейчас! Если бы этот дурак увидел нас в кустах, он бы наверняка подумал бог знает что!

— Э-э-э… возможно.

Лафайет на всякий случай подальше отодвинулся от нее.

— Но сейчас нам нужно подумать о том, что же делать дальше. Я не могу показаться во дворце: либо меня принимают за кого-то другого, либо матросы, которых мы скинули в воду, оказались самыми быстрыми пловцами в мире.

— Мы так ничего и не поели, — вздохнула Свайнхильд. — Или тебя покормили в тюрьме?

— Сегодня у них, должно быть, выходной на кухне, — печально пошутил Лафайет. — Я бы сейчас не отказался даже от той колбасы, которая была у тебя в корзине.