Della D. - Зеркальное отражение

— А что же Северус? Он не может взять тебя на прогулку? – притворно удивился директор, но мальчик не заметил притворства.

— Он занят, — Гарри пожал плечами. – Я не хочу его отвлекать.

— Но он же твой опекун, — также притворно возмутился директор, хитро поглядывая на ребенка поверх очков. – Скажи, он не слишком хорошо с тобой обращается?

— Нет–нет, — испуганно заверил мальчик. – Очень хорошо… только редко, — Гарри старательно смотрел в сторону, потом шагнул к столу, сложил там оставшиеся дольки и залез на кровать, где лежали кубики, меняющие цвет по желанию владельца. – Но мне хорошо здесь.

— Кажется, я знаю, как сделать еще лучше, — Дамблдор сел рядом и наклонился к Гарри, тихонько сказав: — У Северуса сегодня день рождения. Ты мог бы поздравить его. Уверен, он будет очень доволен. Подари ему что‑нибудь.

— Но что? Ему не нравятся мои игрушки, он очень ругался, когда я однажды забыл их в гостиной, — мальчик растерянно посмотрел на директора.

— А ты нарисуй ему картину, — посоветовал Альбус. – Я ведь не зря подарил тебе карандаши. Только рисуй от сердца, а не просто так.

Гарри задумался. Ему вспомнилось, как радовалась тетя Петунья рисунку Дадли, который они рисовали в детском саду, как она гордилась. Она даже повесила его на стенку и показывала всем гостям. Рисунок Гарри был оставлен без внимания и вскоре выброшен как мусор. Ему тогда было очень обидно, но, может быть, он просто рисовал без сердца, поэтому тете не понравилось?

— Что ж, не буду тебе мешать, — Дамблдор заговорщицки подмигнул Гарри. – У тебя еще много работы. Удачи!

С этими словами он встал и вышел из комнаты, а Гарри подбежал к столу, где лежали карандаши и листы пергамента. Посидев пару минут с задумчивым видом, грызя карандаш, ребенок улыбнулся и начал рисовать. Меняя цвета, высунув кончик языка от напряжения, он целый час пыхтел над пергаментом, нетерпеливо ерзая на стуле. Наконец рисунок был закончен. Гарри слегка отодвинул его, чтобы посмотреть целиком.

Чего‑то не хватало. Нахмурившись, мальчик вглядывался в пергамент. Точно! Не хватает немного сердца, вернее, того, что на сердце. Задержав дыхание, ребенок пририсовал несколько штрихов. Вот, теперь все!

Нет, не все. Неожиданно Гарри вспомнил, чего ему не доставало каждый его день рождения.

— Тинни! – позвал он. – Тинни!

— Да, мастер Гарри, — пропищал эльф, преданно глядя на своего любимого хозяина.

— Тинни, — взволнованно проговорил мальчик, — мне нужен торт!..

Несколько часов спустя на круглом обеденном столе стоял огромный торт со свечками (Гарри не умел считать, поэтому не знал, сколько их), а рядом лежал рисунок. Снейпа все не было. Эльфы уже, как обычно, искупали и переодели Гарри ко сну, а профессор еще не вернулся.

— Мастер Гарри, вам нужно ложиться в кровать, — пропищал Тинни. – Мастер Снейп будет недоволен видеть вас здесь.

В этом был смысл, поэтому мальчик побрел к себе. Но он был намерен не ложиться до тех пор, пока опекун не придет и не получит свой подарок.

Ждать пришлось недолго. Входная дверь хлопнула через несколько минут после того, как Гарри ушел к себе. К счастью, гостиная хорошо просматривалась в щель между дверью и косяком. Забывая дышать, мальчик прильнул к ней, наблюдая за профессором. Сердце все быстрее билось в груди: вдруг ему не понравится подарок?

Снейп прошел по гостиной, не обращая внимания на стол, стоявший чуть в стороне, скинул тяжелую мантию. Потянулся, откидывая назад длинные черные волосы. Обернулся… и замер. Медленно приблизившись к столу, он недоверчиво уставился сначала на торт, а потом на рисунок.

— Это еще что такое? – пробормотал он, беря пергамент в руки. – Поттер, — выдохнул он, резко разворачиваясь, чтобы как раз успеть увидеть захлопывающуюся дверь в комнату мальчика.

Услышав свое имя, Гарри испугался, захлопнул дверь, с разбегу запрыгнул на кровать и, зарывшись в одеяло, принялся отчаянно сопеть, притворяясь спящим. Сердце его колотилось как сумасшедшее.

Пару мгновений спустя дверь снова распахнулась, и в комнату решительно вошел Снейп.

— Гарри Поттер, нет смысла притворяться спящим: топот твоих ног был слышен даже в кабинете директора, — нарочито громко произнес Северус, отметив про себя, что стоит сделать эльфам выговор: ребенок бегает по холодному полу босиком! – Поттер, я с кем разговариваю? – Мужчина навис над кроватью, словно темный ангел мести. Ребенок засопел еще старательнее. – Немедленно вылезай из‑под одеяла. Даже если бы ты спал, ты бы уже проснулся. Ну же!

Краешек одеяла нехотя отполз в сторону, открывая разгневанному зельевару детскую мордашку, на которой были изображены глубокое искреннее раскаяние и испуг. Северус почувствовал укол совести: разве обязательно так кричать? Это просто рисунок, не стоит из‑за этого доводить ребенка до слез. Но было уже поздно менять манеру поведения, поэтому он поднял пергамент так, чтобы мальчик его видел.

— Что это такое? – уже тише, но все так же грозно поинтересовался Снейп.

— С днем рождения, профессор, — еле слышно прошептал мальчик.

Зельевар уже открыл рот, дабы разразиться тирадой по поводу неуместных рисунков, когда до него дошел смысл сказанных Гарри слов. Скорректировать речь Северус так и не смог, поэтому просто захлопнул рот и еще раз взглянул на рисунок. Это подарок? Он снова ощутил это приятное покалывание в груди.

Продолжая растеряно разглядывать пергамент, Снейп сел на постель мальчика.

— Как ты узнал? – тихо спросил он.

— Дядя Аль… то есть, директор сегодня приходил, — Гарри едва успел поправиться: профессор не любил все эти «дяди–тети», настаивая на «подобающем», как он это называл, обращении. – Он мне сказал, — мальчик пока не мог понять, миновала ли буря. Лицо опекуна для ребенка его возраста было абсолютно нечитаемо.

— Спасибо, Гарри, — пробормотал Северус, почему‑то вдруг смутившись. – Это очень… мило с твоей стороны.

Неожиданно зельевар услышал сосредоточенное сопение совсем близко. Слегка скосив глаза в сторону, он увидел лохматую голову рядом со своим плечом: Гарри заглядывал в рисунок.

— Вам нравится? – спросил он, поднимая невозможные зеленые глаза и пытливо глядя на Снейпа.

Северус еще раз окинул придирчивым взглядом высокую худую фигуру в черной одежде и с весьма характерным кривым носом. Изображенный человек стоял у котла, в котором бурлила непонятная жидкость, и держал в руке деревянную ложку для помешивания. Рядом на столе были разложены непонятные в основном предметы, призванные изображать, очевидно, ингредиенты для зелий.

— Очень похоже, — хрипло произнес Снейп из‑за образовавшегося вдруг в горле кома. Откашлявшись, он продолжил уже более нейтральным тоном: — Только где ты видел, чтобы я так улыбался?