Сара Хагерзак - Самба

Похоронив свою юношескую любовь, Снейп всю дальнейшую жизнь смотрел на женщин с недоверием и опаской. Это не значило, что он с ними не общался вовсе: среди Упивающихся и их знакомых было достаточное количество любительниц случайных удовольствий, чтобы их хватило и на долю Снейпа. Но он ограничивался лишь чисто физическими и ни к чему не обязывающими связями и предпочитал, чтобы дамы, с которыми он имел дело, разделяли его точку зрения.

Потом, став чуть старше и сменив лагерь, он счёл, что преподавателю Хогвартса не пристало болтаться по постелям сомнительных подружек, да и нужды в этом не было. Радости от общения с ними он не испытывал, а для удовлетворения телесных потребностей существовали зелья — не всегда легальные, зато дающие весь спектр ощущений без помощи посторонних людей. А начавшаяся Вторая война и вовсе заставила Снейпа забыть об этой стороне жизни: все его силы уходили на другое.

Мысль о том, что теперь он должен строить подобные отношения исходя из необходимости, вызывала глухое раздражение. Снова оказаться пешкой в чьей‑то игре, выполняющей возложенные на него функции без учета собственных желаний, было отвратительно. Вместе с тем, он уже догадывался, что всё равно будет делать то, что должен, и чувствовал обиду и разочарование от того, что у него отняли возможность самому принимать решения.

Разочарование… Снейп присел на большой, нагретый заходящим солнцем валун на пригорке и рассматривал копошащиеся внизу, в Хогсмите, фигурки волшебников, механически переводя взгляд с одной на другую… Именно пережитое в самой ранней юности разочарование заставило его наглухо закрыть свое сердце. Было гораздо проще любить оставшуюся в памяти и в воображении женщину, с годами наделяя её всеми возможными достоинствами и забывая о недостатках, чем пытаться строить какие‑то новые отношения с живыми, реальными людьми. Он не хотел снова становиться уязвимым, подпуская кого‑либо слишком близко. Он настолько привык к своему одиночеству, что оно казалось совершенно естественным состоянием. И он был не уверен, что теперь ему хочется что‑то менять.

Но самым неприятным был тот факт, что, начав думать об этом, он понял, что Джинни уже пробила его скорлупу, она уже вошла в его жизнь. Возможно, продлись их знакомство чуть дольше, он и сам захотел бы перевести его в другую плоскость. Теперь же принятие вполне определенного решения ему навязывали обстоятельства, и это злило.

Пока Снейп раздумывал об этих высоких материях, неожиданно ставших реалиями его будничного существования, его внимание привлекли голоса внизу. Он прищурился — смотреть против бьющих в глаза лучей заходящего солнца было неудобно — и разглядел на дороге, ведущей из Хогсмита, три фигуры. В одной из них Снейп без труда узнал предмет своих размышлений — мисс Уизли. Напротив неё оживленно размахивал руками долговязый рыжий парень, явно бывший одним из её братьев, скорее всего — Роном, судя по тому, что стоявшая чуть поодаль женщина с копной каштановых волос очень напоминала Гермиону. Слов с такого расстояния было не разобрать, но разговор брата с сестрой явно проходил на повышенных тонах. Снейп видел, что в ответ на очередное замечание Рона Джинни выхватила палочку, и тот отшатнулся, а потом примирительно положил руку ей на плечо. Но Джинни резко сбросила эту руку и, развернувшись, стремительно зашагала в сторону замка. Рон порывался было бежать за ней, но Гермиона остановила его, видимо, понимая, что ни к чему хорошему продолжение разговора не приведет.

Чета Уизли, постояв ещё немного на дороге, дезаппарировала, и Снейп поискал глазами Джинни. По его расчетам, девушка уже должна была подойти к воротам, но вместо этого он с удивлением увидел, что она сворачивает в лес.

Солнце ещё просвечивало сквозь окутанные легкой дымкой распускающейся листвы кроны, но в лесу сумерки наступали очень быстро, и профессор забеспокоился. Он и сам предпочитал не соваться в Запретный лес в темноте, а уж Джинни, не знающая об этом месте и его обитателях и половины того, что знал Снейп, сильно рисковала, совершая такой необдуманный поступок.

Умозрительные рассуждения на тему своих отношений с мисс Уизли — одно дело, а рискующая заблудиться в полной опасностей чаще девушка — совсем другое. Снейп поднял с земли сумку с собранными растениями и быстро пошел в ту сторону, куда, по его расчетам, направилась Джинни. В стороне от опушки сразу стало заметно темнее. Хотя густые кроны лиственных деревьев еще только–только раскрыли почки, в лесу было довольно много елей, четкими силуэтами черневших в сумерках, а ветки кустарников порой росли так густо, что сквозь них даже без листьев разглядеть что‑либо было трудно.

И все же профессор довольно быстро заметил среди стволов фигуру в светлой мантии. Джинни стояла спиной к нему, прислонившись к большому кряжистому дубу. Чтобы не испугать девушку внезапным появлением, Снейп тихонько окликнул её.

— Не стоит гулять здесь так поздно, — строго сказал он, подходя ближе.

— Профессор… — Джинни, обернулась. На виске у неё остался отпечаток рисунка коры, а в волосах застряла веточка. — Вы что, следили за мной?

Её тон был вызывающим, но голос слегка дрожал, как будто она с трудом сдерживала слезы.

— Вообще‑то я собирал травы для зелий, — ответил Снейп, кивнув на сумку, — но вы с вашим братом так кричали, что не услышать вас было просто невозможно. Удивительно, что сюда не сбежалась половина замка.

— Удивительно, что я его не пристукнула, — фыркнула Джинни.

Она медленно пошла по тропинке, на которую показал Снейп, и было заметно, что внутри неё все кипит.

— Почему‑то каждый рыжий дурак считает своим долгом указывать мне, как себя вести, что делать и с кем встречаться, — резко сказала она.

Снейп усмехнулся.

— Возможно, это от того, что все эти «рыжие дураки» — ваши братья? Я правильно понял, что мистер Рон Уизли не первый?

— На прошлой неделе Перси прислал письмо, — скривилась Джинни. — Хорошо хоть не вопиллер.

Джинни резко обернулась и оказалась стоящей прямо напротив профессора. Она подняла на него глаза, щеки её пылали от гнева.

— Почему‑то вся семья считает, что я до сих пор ребенок, «малышка Джинни», не способная думать самостоятельно. Кто дал им право вмешиваться в мою жизнь? — возмущенно спросила она.

— Никто… — быстро согласился Снейп.

В данный момент он понимал её как нельзя лучше. Он только что думал о том же самом, точно так же возмущался, что кто‑то планирует его жизнь за него, и вот ответ… Но сейчас, когда Джинни стояла рядом и делилась с ним своими проблемами, совет Дамблдора уже не казался таким уж невыполнимым.

— Пойдемте, — сказал он, осторожно кладя руку ей на плечо и разворачивая в сторону замка. — Скоро совсем стемнеет.