Вера Школьникова - Стрела на излете

Министр государственного спокойствия, в новом парадном мундире, не так давно введенном для всех королевских чиновников, внизу, возле самого трона. Высокий воротник с золотым шитьем царапает шею. Он ждет знака от короля, на сегодня запланировано еще одно представление. И право же, подготовка к этому спектаклю дорого ему обошлась: оба ведущих актера долго не соглашались играть свои роли.

…Увидев имя будущего наместника в Ландии, Элиан положил на стол указ, уже готовый к подписи, и поинтересовался:

- Вы умеете воскрешать мертвых, министр?

- Этот человек еще жив, и будет полезен.

- Мертвым он послужит мне куда надежней. Я слишком часто позволял вам, Чанг, проявлять преступное милосердие. Как следствие - мятеж за мятежом. На этот раз я преподам им урок. Публичная казнь, и закон о преступном родстве в полной мере!

Элиан всего два дня, как вышел из своего затворничества. На первый взгляд он ничуть не изменился, но Чанг, связанный с королем невидимой нитью перенесенной боли, чувствовал напряжение в воздухе. Что-то произошло, тревожное, необратимое. И что-то надвигалось, неизбежное. Он не знал, сколько осталось времени в запасе, но ощущал, тупым нытьем в затылке, онемевшей щекой, комом в горле, что последний отсчет уже начался. И пытался вырваться вперед:

- Ваше величество, закон о преступном родстве в полной мере подразумевает в том числе родство по женской линии.

- И что из этого?

- Как угодно вашему величеству. Вот список.

Элиан пробежал по листу глазами:

- Вы что, решили пошутить? В этом списке все лорды империи!

Чанг кивнул:

- За исключением графа Тейвора и герцога Ойстахэ. Все остальные так или иначе попадают под полную меру, ваше величество. До седьмого колена. Видите ли, преступник по материнской линии - Эльотоно. А у герцога было девять сестер, и все вышли замуж соответственно своему положению.

Король раздраженно откинул список:

- Ну так используйте не в полной мере! Хватит и его семьи.

- Кого именно прикажете считать семьей? Включать ли замужних сестер и их детей? Братьев? Их семьи? Морские лорды связаны между собой запутанным родством, не уверен, что получится определить с точностью.

Элиан повысил голос:

- С чего вы взяли, что он будет верно служить нам, после того, как однажды уже предал?

- Потому что государыня останется здесь, при дворе своего супруга.

Король помолчал, потом рассмеялся:

- О-о! Теперь я вижу. Мне нравится эта идея. Пожалуй, это даже лучше, чем казнь. Но он должен будет присягнуть мне, сразу после церемонии. Пусть все видят его искреннее раскаянье и стремление искупить вину. Вину распишите покрасочней, не упустите возможность. Пусть лорды видят, насколько далеко может зайти королевское милосердие. Вы опять правы, господин министр, одним кнутом от них всего не добьешься, пусть получат свой пряник.

- Искреннее раскаянье?! Перед этой, - будущий наместник запнулся на мгновение, подбирая наиболее подходящее определение для своего сюзерена, - эльфийской тварью? Вы слишком много от меня требуете, господин министр. Я согласился на сделку, но играть в фальшивом фарсе - увольте! Вы, должно быть, освоили эту науку в совершенстве, а у меня не было в том нужды.

Министр недобро улыбнулся:

- Не беспокойтесь, благородный рыцарь, вам не придется притворяться. Но будет гораздо проще не доводить до, - Чанг оборвал себя на полуслове, - впрочем, как вам будет угодно.

…Король лично позаботился о надлежащих декорациях: вечернее солнце залило красным закатным светом витражные окна, от торцовой стены к трону пролегла через зал широкая алая полоса, словно по белому мрамору разлили кровь. По кровавой дороге медленно, словно против воли, приближается высокий человек в черном, руки скованы спереди, тонкая цепь тихом звоном сопровождает каждый его шаг. Придворные замолкают в ужасе, слишком свежа еще память о печальной, пусть хоть и трижды заслуженной судьбе последнего герцога Суэрсена. Неужели снова? Саломэ привстает на троне, подавшись вперед, Ирия сжимает золотую ткань юбки, пальцы застыли в уродливой судороге.

Время остановилось, шаги замедляются, словно черный человек пробирается сквозь невидимый плотный туман, но все же подходит все ближе и ближе. Останавливается перед троном, вскидывает голову, ищет знакомый взгляд, и, поймав, кивает, едва заметно, и тут же, еще выше подняв упрямый подбородок, смотрит в глаза королю. Придворные не смеют вздохнуть, министр отворачивается - он слишком хорошо знает, что сейчас произойдет.

Долго, бесконечно долго тянется минута, каждое мгновение - вечность, и, наконец, упрямец падает на колени. Голос, глухой, хриплый, раздирает гортань. Он виновен: обман, кровь, вражда - плоды его злого умысла. Он жаждал власти, лгал и очернял, вносил раздор и сеял смуту. Ему нет прощенья.

Королевская милость на этот раз бесконечна - он прощает изменника, оклеветавшего перед государыней Ирией Элиана. Он возвращает виновнику войны между двумя добрыми соседями право носить родовые цвета и титул. И, в завершение - дарует драгоценную возможность искупить вину. Лорд Айвор Нариэ назван наместником Короны в Ландии, дабы управлять страной от имени будущего Государя.

Министр государственного спокойствия с самого начала совета настороженно смотрел на военачальника. Широкое круглое лицо Тейвора сверкало от счастья, как начищенная медная кастрюля, гордость небогатой хозяйки. Чанг снова и снова перебирал в уме причины для подобного ликования: победа в Ландии? Так отпраздновали, уже два месяца как. Новая награда? Вряд ли, всем чем можно, военачальника уже наградили. Неужели король выделил денег на новые опыты? Это уже ни в какие ворота, то есть, ни в какие расходы не лезет. Впрочем, как и большая часть преобразований его величества.

Вдобавок к подозрительно счастливому военачальнику пустовало место магистра Иланы, вот уже второе заседание подряд. Белая ведьма порой пропускала собрания совета, особенно если на них не присутствовал король, как было в прошлый раз, но никогда не позволяла себе эту вольность дважды кряду. Лерик сидел, уставившись на стол, лица его Чанг не видел, но по пылающим ушам Хранителя догадывался, что тот предпочел бы оказаться сейчас как можно дальше от зала совета. И даже бургомистр, обычно дремлющий в сытом оцепенении, пока не начинал говорить король, сегодня вертелся, как на раскаленной сковороде, расстегивал и снова застегивал верхнюю пуговицу на камзоле, расправлял кружево манжет, нервно протирал платком блестящую от испарины лысину и старательно смотрел в сторону.

А Тейвор, напротив, не сводил с министра довольного, прямо-таки ликующего взгляда, и полные губы военачальника растягивала радостная улыбка. Так радуется ребенок, заполучивший наконец долгожданную игрушку. Но было в этом взгляде нечто ему не свойственное - при всех своих недостатках граф был скорее человек добродушный, хоть и увлекающийся сверх меры. А сегодня Чанг впервые заметил на лице Тейвора откровенное злорадство. Министр загородился бумагой, якобы углубившись в чтение. Щека закаменела, а по спине пробежал противный холодок - верный предвестник неприятностей.