teacherbev - Невидимый друг Снейпа

Три рослых семикурсника не смогли по достоинству оценить то утро, когда они превратились в трех милых маленьких девочек, одетых в розовые мантии, с симпатичными хвостиками на затылке. А преподаватели, кажется, неожиданно разучились снимать проклятия и неприятные заклинания, которые совершенно случайно попадали в их учеников. Профессор Флитвик очень огорчился, когда его заклинание срикошетило в несчастную троицу, отчего их ноги раздуло до невероятных размеров. А профессор МакГонаггл всегда просила помощи ребят, чтобы продемонстрировать новое заклинание трансфигурации, и для лучшего запоминания заклинания приходилось повторять по несколько раз.

Парни стали проверять свои комнаты каждый вечер после того случая с зудящим порошком, которым кто‑то обсыпал их одежду. А у мадам Помфри, к большому ее огорчению, как раз закончилось противоядие. К сожалению, они узнали об этом, когда уже оделись после душа.

Но самым ужасным, конечно, была отработка у Снейпа, когда их профессор просто сидел и улыбался им. Зельевар давал им задание каждый вечер, а потом с удобством располагался за своим столом и только улыбался, не говоря ни слова. Задания и леденящая улыбка каждый вечер в течение двадцати дней. Они готовили самые отвратительные ингредиенты для зелий: разделывали лягушек, собирали буботубный гной и даже яд смердящих ящериц. Для этого приходилось разрезать брюшко ящерицы, удалять желчь, а потом, не пролив ни капли, сцеживать яд в пузырек. И их совершенно не зря называют смердящими ящерицами!

Когда они уже было подумали, что хуже быть не может, профессор Снейп заставил их чистить потолок. Он взмахнул палочкой и после негромкого зловещего хлопка они оказались на потолке, вверх тормашками. Три часа они с помощью зачарованных губок и щеток отдирали остатки взорванных зелий, накопившихся здесь, наверное, не за одну сотню лет.

По окончании первых двадцати дней профессор Снейп усадил их перед собой еще до начала отрабоки и произнес:

— Итак, что вы успели уяснить за прошлый месяц, джентльмены? И я хочу услышать правдивые ответы, я сразу же узнаю ложь, поэтому даже не стоит пытаться меня обманывать.

Первым заговорил Макнайт:

— Я ненавижу все эти шутки и розыгрыши, которым мы подверглись за эти дни. Я понимаю, что мои подшучивания над младшими студентами были совсем не смешными, а я был всего лишь большим придурком. Мне не нравится то, кем бы я стал, если бы меня вовремя не остановили. И мне правда очень жаль, что маленький мальчик пострадал из‑за моей глупости, и я совсем не жалею, что меня поймали. Я не могу утверждать, что не совершу чего‑то подобного в будущем, но уверен, что не сделаю этого преднамеренно. Мне очень жаль потерянных баллов и того, что пришлось выполнять эту работу. Я заслужил все это – и печень с луком, и смердящий яд ящерицы, – он склонил голову, искренне раскаиваясь.

Северус посмотрел на Амеса и Макнайта. Амес только пожал плечами и прошептал:

— Я не люблю когда надо мною измываются, или смотрят как на кусок драконьего дерьма, но я не думаю, что мы заслужили это. Все издеваются над младшими курсами, а поймали только нас.

— Значит, вы не видите разницы между тем, кто выкрасил ваши волосы в розовый цвет на какой‑то час и тем, кто едва не убил ребенка? Никакой разницы – едва не взорвать половину Хогсмита или наложить почти безвредное заклинание? – голос Северуса звучал вполне спокойно.

— Э–э, нет сэр, м–м-да, конечно, здесь есть большая разница. Не думаю, что могу даже осознать, насколько велика эта разница. Но мы же не знали, что в сумке у того третьекурсника…

— То есть, мистер Амес, это дает вам право портить его вещи, оскорблять его и издеваться над ним? — говорил Мастер Зелий убийственно спокойно.

— Нет, сэр. Конечно, нет. Мы поступили очень глупо, и приносим свои извинения, – Амес был уже на грани истерики. Возможно, профессор с начала этого года ведет себя спокойней и вежливей, однако нельзя забывать о предыдущих четырех годах его преподавания. Он был настоящим негодяем и мог иссушить вашу душу одним лишь взглядом.

Руквуд хранил гробовое молчание во время допроса его сокурсников и не мог понять, из‑за чего так расстраивается Снейп. Ну да, они растоптали те идиотские ингридиенты, ну и что? Он решил пристыжено опустить голову и заявить, что ему тоже очень жаль. С матерью это всегда срабатывало, не правда ли? Когда мальчику было всего лишь шесть, его отца убили проклятые авроры, а мама все спускала ему с рук, если он выглядел сожалеющим о своем неблаговидном поступке. И ему действительно жаль — жаль, что их поймали!

Руквуд почувствовал, как взгляд декана прожигает дырки в его голове, и поднял глаза, встретившись с ним взглядом. И тут же почувствовал, как глаза профессора словно проникают в его разум, вытаскивая на поверхность самые отвратительные его мысли и чувства. Он не понимал, откуда взялась эта уверенность, но точно знал, что не сможет соврать Снейпу. Тот понимал, что мальчишка совсем не раскаивается.

Снейп сел за стол, находящийся за спиной Руквуда, и повернулся к Амесу и Макнайту.

— На сегодня вы оба свободны. Вы освобождены от домашнего ареста, и все ограничения теперь сняты. В течение следующих десяти дней вы будете появляться здесь на отработках, но теперь вы будете заниматься своей домашней работой и догонять своих сокурсников. Я помогу вам с любыми трудностями. Доброй ночи, господа.

Им не нужно было повторять дважды – парни мгновенно схватили свои вещи и почти выбежали из класса.

Северус развернулся и подошел к камину. Пробормотав заклинание Incendio и швырнув в огонь горсть дымолетного порошка, он громко проговорил:

— Кабинет директора по просьбе Северуса Снейпа!

Когда в камине появилась голова Дамблдора, Северус немного отступил в сторону, давая директору возможность войти в комнату.

— Да, Северус, чем могу быть полезен? – он повернулся и заметил Руквуда, сидящего с низко опущенной головой в попытке выглядеть раскаивающимся — к сожалению для него, безуспешно. Северус отозвал директора в сторону и тихо объяснил ему:

— Два других мальчика усвоили этот урок, с них сняты все ограничения. Следующие десять дней они будут заниматься со мной своей домашней работой. А Руквуд всего лишь расстроен тем, что его поймали — думаю, он будет пробовать мстить всем, кто так или иначе причастен к его наказанию. Я переживаю за младшие курсы, особенно за мистера Купера, если Руквуд останется в замке. И боюсь, что за семь оставшихся месяцев мы не сможем перевоспитать его.

Альбус задумчиво кивнул, подошел к парте, за которой сидел парень, и встал напротив. В конце концов, любопытство победило, и Руквуд поднял голову, вновь попадая в ту же ловушку — на этот раз, голубых глаз. Альбус опечалено покачал головой: