Gamma - Цели и средства

— Ну да, точно. Так здесь полное имя пишут?

— Здесь пишут, что человек говорит.

Опять заповедные порядки, понял Гарри. Приходи с улицы и называйся хоть Салазаром Слизерином – напишут, глазом не моргнут. Значит, Эван. Значит, фамилию вы себе придумали попозже, мистер Смит.

На улице Гарри окликнул первого попавшегося парня с нашивкой на рукаве, ткнул палочкой в подвеску–переводчик и спросил, где найти Корнелиу. Парень ухмыльнулся.

— Он должен быть в кабинете, – проскрипел переводчик.

«Кабинетом» оказалась крошечная подсобка у административного здания. Гарри постучал, услышал вопросительный бурк (переводчик неуверенно скрипнул: «Что вы хотели?») и вошел.

Кроме Корнелиу в подсобке помешался лишь хлипкий столик да ящички вроде библиотечного каталога. Огромный, в лохматой куртке, хозяин «кабинета» царапал что‑то в длинном списке, который переводчик опознал как график дежурств. Он взялся было переводить и надписи на ящичках, но Гарри цыкнул на него.

Несмотря на внешнюю неприветливость, Корнелиу понравился ему, и Гарри быстро понял почему: он был здорово похож на Хагрида – пусть без бороды, но те же габариты и глаза, блестящие, как черные жуки.

— Здравствуйте, – приветливо начал он. – Меня зовут Гарри Поттер, я друг Чарли Уизли. А вы – Корнелиу, верно?

Упоминание Чарли никак не подействовало – Корнелиу смотрел выжидающе, и Гарри подумал, что расспрос может оказаться не таким легким делом.

— У нас в Хогвартсе, – Гарри не стал уточнять это расплывчатое «у нас», – работает Эван Смит, он раньше работал в заповеднике.

— Работал, – согласился Корнелиу.

— Я хотел спросить о нем.

— Что именно?

Сходство с Хагридом стремительно исчезало.

— Он отличный учитель, – Гарри пытался спасти ситуацию. – Наверняка набрался опыта в вашей школе.

Корнелиу вздохнул и проговорил длинную неприветливую фразу.

— Мистер Поттер, – затрещал переводчик, – если у вас есть точные вопросы, то задайте их, а если нет – то… уходите… проваливайте. Я работаю.

— Как долго Эван Смит работал в заповеднике и где работал раньше? – спросил Гарри больше для того, чтобы не уходить сразу.

— У Тодоровой спроси, – хмуро посоветовал переводчик – он быстро приспосабливался.

— Спасибо, так и сделаю.

К его удивлению, Корнелиу оставил последнее слово за гостем, молча вернувшись к своему списку дежурств. Гарри выбрался наружу, в холодные сумерки, и раздосадовано пнул сугроб. С чего он взял, что все в заповеднике кинутся помогать ему, едва услышат героическое имя? Сам ведь хотел оказаться там, где его не знают и не устраивают оваций и истерик. Вот и получил. Как не вовремя‑то… У Тодоровой спроси! Легко сказать… Одно дело – пить хозяйский чай с брусничным вареньем и слушать заповедные байки, но совсем другое – лезть с расспросами. Возвращаться в Лондон, выходить на Шеклболта или просить Тонкс, заручиться какой‑нибудь официальной бумагой? Долго, да и кого будешь дергать в праздники…

Стоять и пинать сугроб было холодно, сыро и глупо. Гарри огляделся и торопливо зашагал к воротам, за которыми призывно сверкала вывеска «Zmey Gorynych».

Заведение порадовало тем, что там говорили, кажется, на всех языках и принимали любые деньги, от галеонов до совершенно незнакомых маггловских. Гарри высыпал на стойку мелочь, забрал свой грог, отыскал свободный столик в углу за музыкальным автоматом и отгородился от жизнерадостной польки заклинанием. Предстояло решить, что делать дальше. Разговор с Чарли дал зацепку, но идти в аврорат по–прежнему было не с чем.

Заклинание на мгновение раскрылось, впустив громкий аккорд и румяную с мороза девушку в лыжном костюме с большим стаканом в руке.

— Можно ведь, да? Это единственное свободное место.

Девушка устроилась напротив, брякнув у стола рюкзак, из которого высовывались кончики уменьшенных заклинанием лыж, вкусно отхлебнула из стакана и сообщила:

— А я вас знаю, вы – Гарри Поттер. С братом Чарли приехали, да? Меня зовут Виола.

Она говорила с заметным акцентом.

— Нам про вас еще в школе рассказывал Виктор Крум. Приезжал дать мастер–класс квиддичной команде и рассказывал.

— А вы играете в квиддич?

— Да, – радостно ответила девушка. Она стянула шапочку, русая копна рассыпалась по плечам. Что‑то мелькнуло в памяти – да, точно, когда Джинни ездила к юниорским сборным…

— Погодите! Вы Виола Пьер… Пьетросу!

Ее глаза вспыхнули.

— Вы меня знаете?

— Ну конечно! Я названия вашей команды ни в жизнь не выговорю, но вы там отбивалой. Агрессивно играете, юная леди! Но очень эффективно.

— Мне ничего другого не остается, потому что соперник считает меня слабым звеном и пытается выбить из игры в первые минуты, – фыркнула Виола. – А где вы меня видели?

— Во Франции в прошлом году, летняя школа.

— Джин Поттер, точно! – Виола хлопнула по столу. – И вы там были! Если бы я знала…

— Что, взяли бы автограф? – поддел ее Гарри. – Не стоит. Лучше дайте автограф мне – через пару лет я буду им хвастаться. Джинни вас хвалила.

Тут он уже приврал – Джинни никого не хвалила, но девочка и впрямь отлично летала.

Виола зарделась.

— А вы на лыжах катаетесь?

— Пытаюсь и буду очень рад получить пару уроков. Думаю, Рон тоже.

Гарри возвращался в коттедж Тодоровой в прекрасном настроении: Виола пообещала зайти за «учениками» утром. Она работала в лаборатории заповедника и, если Гарри правильно посчитал, бывала в заповеднике, когда здесь появился Смит. Но даже если он ошибся, идея катания на лыжах сама по себе звучала соблазнительно.

Тонкс не удержалась от искушения, подкралась к двери и прижалась ухом.

— Когда нападает дементор, сложно думать о хорошем, – говорил Рем. – Все происходит очень быстро, несколько секунд – и уже паникуешь. Важно не растеряться в эти секунды. Ты уже знаешь, о ком или о чем думаешь, чтоб не поддаться страху и не впасть в отчаяние, теперь ты можешь придумать якорь. Понимаешь? Чтобы зацепиться за него, быстро вспомнить. Яркий образ, слово… Патронусы стремятся воплотиться в живое существо, зверя или птицу, хорошо, если твой якорь будет…

Тонкс улыбнулась, но тут же помрачнела. Рем мог быть отличным учителем, вернее, уже был, и в обучении защитным чарам он особенно преуспел. Вот только никто не знал – во всяком случае, так думала Тонкс, – что сам специалист по патронусам собственного патронуса не имел.