akchisko_san1 - Гарри Поттер и Обитель Бессмертия

— А я верю членам Д. А! – утверждал Рон. – Это, знаешь ли, слишком!

— Но что мы, в сущности, знаем о людях, с которыми учимся? – вопрошала Гермиона. – Об их семьях? Ведь в прошлый раз среди нас нашелся доносчик, и проявилось это не сразу!

— Остались все проверенные люди! – заявил Рон. – Честно, я бы подумал на Маклагена, но он, к счастью, больше не гриффиндорец! И он ведь не липнет к тебе, Гарри, так?

Гарри помотал головой, а Гермиона, надувшись, указала Рону, что нехорошо так говорить только из соображений антипатии.

— Ладно! А ты бы кого записала в предатели? Парвати или Лаванду? – парировал тот.

— Никого из них, – поморщилась Гермиона. – То, что они несерьезные и не очень ответственные, уже другой вопрос.

— Если уж мы взялись перебирать наших знакомых на предмет подозрительности, то, я уверен, Невилл чист, – твердо произнес Гарри.

— Само собой, – отмахнулся Рон. – Гермиона, как тебе не стыдно так относиться к нам из‑за наводки слизеринцев?

Вопрос, сформулированный подобным образом, очень обидел Гермиону.

— Знаешь, я не собираюсь терять здравый смысл из‑за тупости не–слизеринцев! – заявила она.

Дулась она, впрочем, недолго, отвлеченная важным и долгожданным событием в жизни школы. Наконец, в субботу вместо Хогсмида директор выполнил свое обещание и дал задание членам инспекционной бригады. График дежурств появился в каждой гостиной и возле Большого зала. Ученикам последних курсов предписывалось дежурить четверками и патрулировать замок с десяти до часу ночи раз в две недели.

— Филч, наверное, лопается от злости из‑за того, что нам позволено допоздна ходить по коридорам, – сказал Рон.

Поскольку список дежурных составлялся, за непонятными исключениями, в алфавитном порядке, Гарри предстояло подождать своей очереди. И необходимость ждать угнетала его до тех пор, пока Гермиона, изучившая график более чем тщательно, не сделала сенсационное сообщение.

— Ты знаешь, это, конечно, может вообще не иметь значения, но слизеринцы с нашей параллели и компании Малфоя дежурят по одному на вечер. Они входят в те же четверки, что и члены Д. А.

Гарри это показалось просто подозрительным, а Захариас Смит, узнав об этом, проявил инициативу. В Большом зале он подошел к директору и поинтересовался, можно ли меняться, если день инспектирования тебя не устраивает.

— Конечно, можно, мой дорогой, – ответил, слегка опешив, Фадж, и вскоре об этом пожалел.

До понедельника, с которого начинались дежурства, некоторые принципиальные и, пожалуй, не в меру любознательные товарищи по Д. А. успели поменять свое время и по два раза. Больше всего экспериментаторов оказалось в «Равенкло».

— Мне просто интересно, что это дает, и как отреагируют слизеринцы, – сказала Лаванда, охотно перенявшая их манеру.

Однако это не принесло ничего интересного. Слизеринцы, время которых естественным образом передвинулось из‑за того, что их место занял кто‑то другой, вообще не возражали. Суета постепенно начала укладываться, когда члены инспекционной бригады приступили к своим обязанностям.

— Ничего там не происходит, – делились опытом те из них, кому довелось прогуляться ночью по школе под шипение миссис Норрис. – Вы обязательно берите с собой учебники, хоть время потратите с пользой.

— Ничего подобного, – возражали другие, в основном парни, – это круто.

Наслушавшись противоречивых отзывов, на первое дежурство Гарри вышел с энтузиазмом. Книгу он захватил, но скорее по требованию Гермионы, и сразу же отправился к Комнате необходимости. Он ожидал, что, скорее всего, листовки доставляются в школу именно тем путем, который починил Малфой в прошлом году. Гриффиндорец не мог бы передать словами, как сильно ему хотелось застукать злоумышленников.

На поверку это оказалось совсем не так здорово. После того, как Филч отправил его «шататься в другое место», Гарри весь вечер мерил шагами коридоры, и уже начал склоняться к мысли, что Гермиона права. Вероятность встретить таким образом Упивающихся смертью с каждой минутой становилась все невероятней, и, пожалуй, он начал догадываться, что Фадж воскресил инспекционную бригаду, чтобы создать видимость полезной деятельности и дать выход благородному порыву учеников, желающих что‑нибудь предпринять после того, как их поголовно обыскали.

До конца шатания по коридорам оставалось минут сорок. Собственный вздох показался парню излишне громким, когда он с содроганием открыл толстую книгу, заданную Флитвиком, положил ее на подоконник и начал читать, светя себе палочкой.

Гарри едва почувствовал, как по его ботинку скользнуло нечто невесомое, и почти сразу в ногу на большой скорости, с силой врезалось нечто пусть и мягкое, но весьма тяжелое. Опустив глаза, Гарри обнаружил, что последним объектом является Живоглот. Кот, даже не затормозив, обогнул парня, чтобы вновь преследовать свою добычу. И его голова от столкновения, похоже, совсем не пострадала. В отличие от ноги Гарри.

Он приподнял ногу, чтобы потереть ушибленное место, и вдруг вскинулся. Живоглот преследовал крысу!

Конечно, Гарри не мог быть уверенным, что это Петтигрю, а не нормальная крыса. Но он давно не видел, чтобы крысы, да еще такие крупные и облезлые, позволяли себе разгуливать по замку, где, между прочим, всегда было полно кошек. Все это разом оформилось в его голове, и Гарри припустил следом, на бегу выхватывая палочку.

Гарри бежал по второму этаже, ведомый, как знаменем, торчащим рыжим хвостом Живоглота. Крысу в скупом свете вспыхивающих факелов юноша не видел, но, судя по тому, как уверенно кот мчался вперед, он‑то видел перед собой цель. Судя по направлению, крыса устремилась к Южной башне, они пробежали уже мимо кабинета директора. Гриффиндорцу казалось чудом, что там им никто не встретился, потому что его бы непременно становили и поинтересовались бы, с чего это он галопом преследует кота, а промедление было совсем некстати.

Гарри никак не ожидал, что поворот может таить в себя угрозу, и даже не подумал сбросить скорость, когда в него, второй раз за вечер, кто‑то врезался. На этот раз столкновение опрокинуло Гарри на пол, очки упали, и пришлось пошарить рукой вокруг себя, чтобы их нащупать. Судя по расплывчатому силуэту подошедшего человека, сбившего Гарри, он был солидной комплекции. Обретя зрение, гриффиндорец едва не лопнул от злости: рядом стояла, вытянув палочку вдоль бедра, Миллисента Булстроуд, и вопросительно пялилась на него.

— Ты за кем гнался? – спросила она с неуместно требовательным любопытством.

Гарри несколько раз открывал рот, чтобы в бессильной ярости закрыть его. Судя по выражению лица, столь же туповатому, как обычно, Миллисента не знала, что натворила, не знала о Петтигрю. Но сам факт ее вмешательства поселил в Гарри иррациональную уверенность в том, что это была не обычная крыса. Он мысленно говорил себе, что многократно убеждался в выдающихся слизеринских способностях к притворству, хотя не мог прямо так сразу припомнить ни одного конкретного случая. К тому же, последствия падения сказывались болью в боку, и Живоглот теперь казался крошкой по сравнению с этой слизеринской бегемотихой. Она же, судя по всему, колебалась: надо ли подавать гриффиндорцу руку или так обойдется, и таки дернулась навстречу, лишь когда Гарри стал подниматься самостоятельно.