Елена Самойлова - В проклятых землях

С ним точно все нормально будет? Выглядит-то он не очень…

Я осторожно коснулась кончиками пальцев лба паренька — на ощупь холодный, почти как у мертвеца, и покрыт испариной. Нехороший признак. Кровопотеря, судя по всему, такая, что человек давно бы загнулся, да и д'эссайну несладко придется. Еще непонятно, выживет ли. А ведь он совсем еще ребенок, на вид — немногим старше Эрин…

Мне не пришлось расстегивать рукав куртки — только задрать повыше и осторожно провести жутковатым на вид лезвием Дрейкова ножа по светлой коже, наблюдая за тем, как из неглубокого пореза выкатываются капельки багряной крови. Поднести запястье к пересохшим окровавленным губам мальчишки, флегматично наблюдая за тем, как он ловит горячие темные «бусины» на язык.

«Да не мучай ты его, раз решила помочь вылечиться!» — не сдержался Фэй, ощутимо сжав металлом браслета мою руку.

Ладно-ладно, больше не буду.

С этой мыслью я приложила запястье с надрезанной веной ко рту д'эссайна, который прильнул к моей руке, и его действие оказалось чем-то средним между поцелуем, лаской и просто попыткой напиться и прийти в себя. Казалось, что с каждым глотком ему становится все лучше и лучше, по крайней мере, он уже не лежал пластом, а начал шевелиться, делая попытки сесть. Выживет, куда денется.

— По-моему, тебе уже достаточно. — Я попробовала отнять запястье от его губ, но подросток вцепился в него здоровой рукой, сжимая семипалую ладонь, из захвата которой просто так не вывернешься. Он уже не столько пил кровь, сколь зализывал мою рану… И делал это так, будто пытался сделать мне приятно.

— А вот это уже лишнее. — На этот раз мне все же удалось высвободиться. Д'эссайн не пытался меня удержать, но выпустил с явной неохотой.

Я поднялась с колен, убирая нож и доставая из кармана куртки платок, пропитанный особой жидкостью, отбивающей запах крови. Неторопливо отерла руки и куртку. Посмотрела на приподнявшегося на локте паренька. Едва заметно улыбнулась в ответ на странный внимательный взгляд.

Вырастет и забудет.

— Мы еще увидимся. — Голос д'эссайна был сиплый, слова давались ему с видимым трудом. — Хочешь… фокус на прощание?

Нет, этот — не забудет. Еще припомнит, когда вырастет.

«Радуйся, что вас разделяет слишком много лет и одна временная аномалия Запретных земель».

Джерайну тысячелетняя разница в датах рождения не помешала.

«И ведь не поспоришь», — почему-то огорчился Фэй. Я же только хмыкнула и посмотрела на мальчишку-д'эссайна.

— Малыш, тебе сейчас отлеживаться надо, а не фокусы показывать.

Он слегка шевельнул рукой, касаясь ею моей тени, закусив нижнюю губу так, что по подбородку побежала свежая струйка крови.

— Не хочешь смотреть — не покажу. Я тебя узнаю. Потом…

— Очень и очень нескоро, малыш. — Я широко улыбнулась, подмигнула мальчику и встряхнула рукой с браслетом, наблюдая за тем, как медленно наливается алым глаз Фэя. — Когда оклемаешься — поешь, рядом с тобой половинка кроличьей тушки осталась. Тебе лишним не будет.

«А нам будет не лишним быстро-быстро шевелиться в сторону временного сдвига! Хотя бы потому, что он снова сместился, и на этот раз дотянуться до него будет не так легко и просто!»

Учись конкретизировать!

«Оно под водой. Если пробежишься вдоль левого берега, туда, где начинается обрыв, как раз увидишь».

— Время — это колесница смерти. От нее сложно убежать, и она может настигнуть тебя в самый неожиданный момент. — После столь длинной фразы он ненадолго замолчал, часто дыша, но все же продолжил: — Я еще отблагодарю тебя за помощь.

Я посмотрела на него, потом перевела взгляд на водную гладь, туда, где волны еле заметно высвечивались белым. Тусклый, неверный маяк. Куда он выведет — совершенно непонятно. Можно сорваться с места, как стрела, и броситься в воду, а можно посидеть на берегу, подождать очередного «сдвига» — результат будет одинаковым.

Полная неизвестность.

— Может случиться так, что когда ты вырастешь, благодарить будет уже некого.

Будь что будет. Конечно, древняя мудрость о том, что если долго сидеть у реки, то рано или поздно мимо тебя проплывет труп твоего врага, может оказаться к месту, но в данном случае у меня нет времени сидеть и ждать. Джер, конечно, в Запретных землях не пропадет, но потрепать его может знатно.

И к тому же вдруг мой враг тоже сидит где-нибудь на берегу той же реки ниже по течению?

Для того чтобы достигнуть еле заметного искажения, находящегося на дне озера, я не потратила и минуты…

Трудно, невыносимо трудно лежать на девственно-белой простыне, смотреть в высокий потолок, выложенный бело-серым мрамором, и не иметь возможности пошевелиться. Но приходится терпеть, потому как выбора у меня все равно нет.

Тихонько попискивает настроенный на мое сердцебиение прибор, который есть только в лазаретах Seith'der'Estell, и это единственный звук в комнате, не считая шума дыхания. Тишина давит, как могильная плита, оборачивает почти осязаемым коконом, медленно сводит с ума. Как же я ненавижу свое «предназначение», из-за которого мне приходится каждые два месяца отлеживаться несколько дней в лазарете!

Я — наследница рода Лэари'Шаан, принадлежащего великому Дому Хранителей Запретов, и это накладывает на меня слишком большую ответственность, слишком трудные, иногда кажущиеся невыполнимыми обязательства. Все дело в том, что Хранителями Запретов наш сидхийский Дом был назван неспроста: мы оберегаем то, что скрыто на третьем уровне Столицы, огромный музей, склад, сокровищницу — назвать можно как угодно, но три четверти помещений уровня заняты вещами, которые слишком опасно использовать, но необходимо сохранить. Хранилище пополнялось веками, и, насколько мне известно, когда сидхе перебрались в нынешнюю Столицу, этот «склад» уже был заполнен почти на две трети. Все предметы были помещены в странные магические сосуды, в колонны, которые сохраняли вещи неизменными сотни лет и при этом могли за секунду состарить любого грабителя, который дерзнет их коснуться.

Поначалу и сидхе не могли воспользоваться защищенными таким образом предметами, но это было до тех пор, пока основательница рода Лэари'Шаан не заключила договор с великой Богиней Смертью — божеством, которому мы поклоняемся. Подробности этого священного союза мало кому известны, но в результате женщины нашего рода получили некий дар, он же проклятие: каждая наследница могла ощутить божественное прикосновение Смерти, получить возможность проникать сквозь тонкую пленку волшебных кристаллов хранилища, не рассыпаясь в прах. Великая честь — быть носителем частички силы божества, которому поклоняешься, но и горе тоже немалое — сидхе, отмеченные прикосновением Богини, старились втрое, а то и вчетверо быстрее своих сородичей, ведь каждое обращение к дареной силе отнимало бесценные дни отпущенного судьбой срока.