Глен Кук - Ночи кровавого железа

– Ясно. Некоторые даже могут захотеть избавиться от теперешних властей.

– Королевская семья может оказаться в одном ряду с уличными шайками.

Я промолчал и очень этим гордился. В целом мы, карентийские обыватели, не проявляем интереса к политике. Мы хотим только, чтобы нас оставили в покое. Мы избегаем платить налога, но все-таки расстаемся с деньгами в надежде, что власти нас защитят. Немножко денег туда, немножко сюда, бандиты из налогового управления не отбирают всего. Насколько я могу судить, таковы традиционные отношения обычного гражданина с государством, если только этот гражданин сам не является государственным жуликом. Я сказал:

– Надо как следует присмотреться к этому принцу, если он действительно считает, что Корона – это не только механизм для вытягивания денег из населения и кормежки привилегированных классов.

Я вложил в свои слова слишком много язвительности. Туп не уловил, что я просто циник и зубоскал, а не бунтовщик. Он одарил меня чрезвычайно гадким взглядом.

Я добавил:

– Возможно, мне стоило обратить больше внимания на басню о длинном языке Брешущего Пса.

– Возможно, Гаррет.

– Что вы делали там?

Этот вопрос понятен каждому ветерану. А в Танфере все взрослые человеческие существа мужского пола, которые могут стоять на ногах, и множество тех, кто уже не может, – ветераны. Корона хорошо умеет лишь признавать всех мужчин годными для военной службы.

– Я был в армии. Сначала в боевой пехоте, затем в дальней разведке. После ранения меня перевели в военную полицию. Однажды я спас одного баронета и таким образом получил этот пост.

Герои! Но это ничего не значит. Почти все, кому удается прожить достаточно долго и выкарабкаться, совершают когда-нибудь героический поступок. Даже такие отъявленные подонки, как Краск, щеголяют медалями. В Кантарде другой мир. Иная реальность. Мужчины, будь они герои или злодеи, с гордостью показывают свои награды.

Противоречивость. Человек полон противоречий. Я знал убийц, которые были артистическими натурами, и артистических натур, которые были убийцами. Художник, написавший портрет Элеоноры, был гением и в той, и в другой области. Двойственность его натуры доставляла ему мучения. Его страдания закончились лишь тогда, когда он встретил еще более безумное существо.

Я сказал:

– Мы отклонились от темы. Давайте решим, что нам делать с этим убийцей.

– Вы верите, что эти убийства достались нам в наследство?

– Вы имеете в виду прошлые вспышки?

Туп кивнул:

– Да, Покойнику я верю. Нам надо покопаться в старых документах. У вас есть к ним доступ и хватит сотрудников и власти над чиновниками.

– А что искать?

– Не знаю. Общую нить. Что-нибудь. В прошлом, когда один и тот же призрак возвращался снова и снова, его ловили и останавливали. Мы посмотрим, что они делали, и подумаем, что делать нам. И, может, поймем, в чем была их ошибка и почему лечение не помогало.

– Если ваш приятель не понабрался сведений у Брешущего Пса.

– Да. Если.

– Что вы собираетесь делать?

– Я видел первого типа живым и одетым. Я ставлю на одежду и надеюсь, мне опять повезет.

Туп пристально на меня посмотрел. Он думал, что я знаю нечто важное. Я знал, но какой толк говорить ему, что есть уцелевшая жертва покушения и эта жертва – дочь Чодо Контагью? У Тупа сделается сердечный приступ, да еще и геморрой.

– Хорошо. Скажите мне только одно, Гаррет. Что здесь делает Морли Дотс?

Туп не такой дурак, чтобы не знать, что мы с Морли давние друзья.

– Мне известно, на что способен Морли. И известно, на что нет. – Как объяснить Тупу, что профессиональный убийца Морли никогда не убивал тех, кто на это не напрашивался? Как объяснить, что у Морли более твердые принципы, чем у большинства стражей закона? – Он для меня окно в другой Танфер. Если понадобится там что-либо отыскать, он найдет.

Я на это надеялся.

Теперь я уже забыл, почему послал Дина за Морли, хотя в то время мне казалось, что так надо. Может, Морли удастся связать меня с дочкой Чодо. Она должна что-нибудь знать. В ее хорошенькой головке могла остаться та самая подробность, которая позволит нам схватить этого выродка.

Хотя, конечно, она из тех, кто не видит ничего, кроме себя. Вероятно, она забыла о старикане, изрыгавшем бабочек, как только страх у нее прошел.

Туп нахмурился, ему не нравилось, что в расследование втянут Морли. Даже если офицеры Стражи начнут совершенно новую жизнь, они все равно будут думать только о своей заднице.

– Умерьте свой праведный гнев, – сказал я. – Он вам не поможет.

Однако как он узнал? Морли старался сидеть тихо.

Туп нахмурился еще больше:

– Пойду отдам приказания. И сообщу вам, если что-нибудь обнаружим.

Разумеется, сообщит. После того, как перепробует все средства. Мое мнение о нем улучшилось, но я все равно считал его прирожденным чиновником. Он прибегал к моим услугам от отчаяния.

– Договорились.

Я проводил его до двери, он ушел в дождь, а я отправился выяснить, что думает Покойник.

– Еще тысяча марок, если все прекратится насовсем?

«Так он обещал. Прежнее обязательство он выполнил».

Покойник был очень горд собой, потому что ухитрился получить еще одно обещание от Тупа.

– Иногда я выражал недовольство из-за того, что ты…

«Иногда? Почему не сказать „часто“? Или „постоянно“? Даже, быть может, „всегда“ или „непрестанно“?»

– Очень редко, в кои-то веки. Но сейчас я хочу сказать совсем не то. Это удачный ход – заставить его раскошелиться еще раз.

«Он в отчаянии».

– А время отчаяния – лучшее время для тех, кто хочет этим отчаянием воспользоваться.

«Понятно. Как ты относишься к тому, чтобы побеседовать с дочерью Чодо?»

Морли вышел из кабинета и, не спросив разрешения, вошел в комнату Покойника. Теперь он, не спросив разрешения, встрял в разговор.

– Об этом уже шла речь. Мои попытки не приветствовались.

– Предоставь это мне. У меня есть подход. Передай Краску, что мне нужно поговорить о девушке. Не говори, о какой. Он не знает, что мне известно, кто она.

– Не понял. Как он может не знать?..

– Не надо понимать. Просто скажи ему, что мне нужно поговорить с ним о девушке. Не уточняй о какой, он сообразит, что я имею в виду. Мы с ним друг друга понимаем.

– Тобой движут личные мотивы, Гаррет. Остерегись. Ты, как всегда, хочешь вляпаться по уши. Тебе что, неймется? Не вздумай приставать к дочке Большого Босса. Если у тебя руки чешутся, лучше отруби их, но избавь нас от горя.

– Что ты об этом думаешь? – спросил я у Покойника.

«Беседа с девушкой может оказаться бесполезной, но это выяснится только после самой беседы. Если возможно, договоритесь, чтобы она пришла сюда».