Наталья Бульба - Вторжение

– Этот кинжал, – я протянул сыну клинок, как две капли воды похожий на те два, которые остались у Леры, – ты передашь Асии. Только она должна решать, какое тело примет душу ее мужа.

Закираль не задал мне ни одного вопроса, пока мы были на базе Лилеи, со свойственной ему четкостью вернув ее к рабочему состоянию, пока я проводил обряд разделения души. С достоинством и даже некоторой холодной отстраненностью, присущей нашему роду, принимал поздравления от немногих членов совета, рискнувших встретить нас в портальном зале на Дариане. И дал несколько весьма дельных советов, когда мы с талтаром Маргилу и его сыном, которого я прочил на место уходящего со мной Кадирана, обсуждали, кого привести к клятве талтара вместо весьма удачно поучаствовавших в заговоре. Но тот момент, когда мы останемся одни и он получит возможность их задать, неумолимо приближался. И вот он наступил.

– Отец, я могу поинтересоваться твоими дальнейшими планами?

Мы разговаривали в моем кабинете. Впервые… Да, в моих покоях он был впервые. Как, впрочем, и в самой резиденции. То не слишком продолжительное время, в течение которого Заираль пребывал на Дариане, он предпочитал проводить в своем алтарате с сыновьями. Я же был последним в списке тех, с кем бы он хотел встретиться.

Так было нужно. Для того чувства, которое я испытывал к нему, ни расстояние, ни время не были преградой. Но я не уверен, смог бы я его скрыть, доведись нам встречаться не только по делам его службы.

Я отошел к открытому окну, прихватив бокал с отваром – до навязчивой идеи хотелось вина, но предстояло еще так много сделать, что потакать даже малейшей своей слабости я не собирался. Присел на широкий подоконник так, чтобы видеть и раскинувшееся неподалеку озеро, сегодня удивительно неспокойное, и сына, который сидел, откинувшись в кресле, и не сводил с меня пристального взгляда.

– Я предложил Арх’Хонту мир. С условием, что нам откроют порталы в другие миры. Мы дадим Лилее гарантии того, что откажемся от политики вторжений и будем решать свою демографическую проблему иными способами. Принцесса Лера с помощью наших магов создала защитные заклинания, которые не позволят погибать при рождении наших детей женщинам иных рас. К тому же она нашла способ раскрыть в даймонах способности повелителей стихий, не потревожив нашей склонности к Хаосу.

– Ты считаешь…

Я не позволил ему закончить. Вновь перебив резче, чем мне бы этого хотелось.

– Я считаю, что привлекательность и сила духа наших мужчин способна воздействовать на иномирянок значительно сильнее, чем жестокость. А тягу к воинским утехам можно удовлетворить, участвуя наемниками в чужих войнах. Что же касается уникальности нашей магии… – Я спокойно выдержал его напряженный взгляд. – Ты найдешь способ ее применения не только для того, чтобы дарить смерть.

– Я?

Его поза казалась расслабленной. Но я видел, насколько он готов к действию. И это лучше иных слов говорило мне о том, что он способен принять бремя власти и повести Дариану за собой.

– Ты. – Мой голос был спокоен и тверд. – Сегодня на закате я позволю принцессе Лере и ее сыну открыть портал в резиденцию. Переговоры с повелителем демонов и правителем Д’Таром будешь вести ты как будущий ялтар Дарианы.

– А ты? – Он насмешливо приподнял бровь, все еще надеясь не услышать того ответа, о котором уже догадывался.

И если бы я мог…

Нет, я не мог. Я слишком долго был единственным. Я слишком долго вел этот мир по пути, который выбрал сам. Я слишком много пролил крови и отнял жизней. Мое прошлое не должно бросить тень на моего сына.

И я знал, что он это понимает не хуже меня. Но не желает с этим мириться.

– Когда здесь появилась принцесса Лера, я потребовал для себя право сильного. Те, кто бросили мне вызов, не смогли меня его лишить. Остался лишь один, кому я обещал возможность стать последним. Если Сэнару не удастся отправить меня в Хаос, это сделает сама принцесса.

И хотя я предполагал, что именно он сейчас испытывал, я не ожидал, что его боль будет настолько сильной.

– Почему… – Он опустил голову к коленям и сжал ее руками. И все, что он произнес дальше, я уже не слышал, лишь догадался. – Почему я не понял этого раньше.

– Потому что, – мое сердце разрывалось на части, требуя только одного: прижать его к себе. Возможно, впервые ощутив, что между нами никогда не было бездны. Но… если бы я это сделал, вряд ли смог найти в себе силы уйти, – я не позволил тебе этого сделать. И только твой собственный разум и вмешательство Яланира раскрыли тебе правду, которую я собирался от тебя скрыть. Поверь, – я все-таки подошел к нему, соскользнув с подоконника и отставив по пути бокал на небольшой столик, – я не хотел, чтобы ты страдал.

– Но это уже случилось. – Он поднял на меня взгляд, в котором была тоска.

Дикая, щемящая и… так хорошо мне знакомая.

– Ты знаешь, что я тебе отвечу. – Я продолжал вглядываться в черную мглу его глаз, усыпанную искрами Хаоса. И видел там, в глубине, ту, что стала его матерью. Сумев подарить мне ночь безграничного счастья, но… не исцелить раны. – Тебе придется вступить на этот путь. Ради своего мира. Ради тех, кого ты любишь. Ради… меня. Если я для тебя что-то значу.

– Отец!

Он попытался вскочить, но я заставил его вновь опуститься в кресло.

– У меня впереди нет ничего, кроме боли. И если тебе так будет легче, можешь считать меня трусом, который бежит от нее. Бежит от ответственности за все, что сделал. От всей той горечи, что принес с собой в этот мир. От той ненависти, которую зажег в сердцах.

– И от той славы, которую заслужил. – Он как-то легко, словно играючи, убрал мою ладонь со своего плеча и поднялся, замерев напротив. – В одном ты прав – это твой выбор. И я могу лишь принять его, как бы тяжело мне ни было. И я приму его, потому что это – твое право. Как и тот долг, что ты выполнял. И все, что я прошу, – позволь именно мне уничтожить твой кинжал.

Да… действуй я по первоначальному плану, этого момента не должно было возникнуть.

И я качаю головой.

– Прости. Этого кинжала у меня нет. – И, не дожидаясь, когда его удивление сменится новым вопросом, резко перевожу разговор: – У нас мало времени. А я еще очень многое должен тебе передать.

Я так долго ждал этого дня. Я запрещал себе представлять, каким именно он будет, но… это одно из немногого, что мне так и не удалось.

И я видел его разным. Но не таким, каким он стал.

И когда закат окрасил кромку гор в яркие цвета и я вдруг понял, что он… уже готов поставить последнюю точку в моей жизни, я не ощутил ничего.

Ни боли, ни радости. Ни сожаления, ни… ожидания.

Все, что я хотел сделать, все, что я мог сделать… уже было в прошлом. Моем прошлом.