Сергей Дорош - Светлая сторона Луны (трилогия)

— Надо же свои умения молодежи передавать, — пожал он плечами. — Ты, я слышал, тоже хорошо клинком владеешь, а вот как закончил обучение — в руки его не берешь. Каков твой ранг в Круге друидов?

— Можно считать, что аколит.

— Им серп-меч положен.

— Нет, им серп-меч разрешен, — поправил я. — Но носить его никто не заставляет. Лично мне хватает вот этого.

Я провел по своим рукам. На них были перчатки, закрывающие не только кисть, но и предплечье до самого локтя. Мягкая кожа, а под ней — тонкие стальные пластины. Движений рук они не стесняли, но, если блокировать ими оружие, на коже не остается даже синяка.

— Это правда изделие Агия-спартанца? — В голосе брата-переписчика я услышал неприкрытое любопытство.

— Правда, — подтвердил я. — Мама долго настаивала, чтобы я попросил у него оружие по своей руке. Но я отказался. А однажды Агий сам принес мне эти перчатки.

— Он Судия, он знает, что и кому давать. Я вот не пойму одного: ведь голыми руками ты способен убить и мечом способен. Почему отказываться от доброго клинка?

— Руками не убью случайно. — Я повернулся к нему.

Он ощупал меня пристальным взглядом.

— Целитель? — спросил. — Настоящий Целитель?

— Таким я родился. Исцеляющая рука не должна нести смерть.

— Вот странно. Ты и по меркам низших так молод, а уже столько постиг.

— Ты об этом хотел со мной поговорить, когда вчера просил о встрече? — улыбнулся я.

— В том числе и об этом, — не стал он спорить. — Первые копии с книги Луи снял именно я. С тех пор все выискиваю подтверждения его словам. С Тайви мы говорили мало. А вот сейчас у меня появилось свободное время, и ты здесь. Почему бы не поговорить? Тем более что, мне кажется, корни твоих талантов растут из той истории.

— Да, Меркурия из души не вытравить. — Я рассмеялся. — Признайся, брат-переписчик, ты ведь не только фехтуешь на плацу? Иногда ты решаешь в уме сложные головоломки. И по Теням погулять все еще любишь.

Он кивнул. Просто кивнул, ожидая, что я скажу.

— Ты прав, Халиил. Не всему в книге Луи стоит верить безоговорочно. В ту пору он был взбалмошным романтиком. Это видно и по его стихам. Саму историю он передал верно, а вот в некоторых деталях позволил своей фантазии разгуляться. Написал так, как считал, что будет красивей. Не везде, но кое в чем.

— Например, что касается тебя?

— А ты как думаешь?

— Думаю, да. Просто хорошей наследственностью твои способности объяснить трудно. Ты уже родился высшим.

— Ты прав. — Я задумался. — Помню себя с того момента, когда моя мать выгоняла яд из крови Хансера-старшего. Я шел вместе с ней по улицам Города Ангелов. И это я вместе с ней удержал только рождавшееся войско иллюминатов от боя с Зеленым доменом. А уж после этого родился. Я прошел путь просветления в утробе матери. И на свет появился, обладая всеми ее умениями. Заговорил, к примеру, когда мне был месяц. Но дяде Луи показалось, что сцена последней ночи и расставания навеки после нее будет очень хорошо смотреться, особенно если в эту последнюю ночь мой отец подарит меня моей матери.

— Удивительно, — только и произнес Халиил. Но я-то видел в его глазах другие слова: «Я был прав».

— Брат-переписчик, ничего нового я тебе не открыл. Несколько деталей уточнил, а в остальном лишь подтвердил твои выводы, — сказал я.

— Ты проницателен. Это тоже от матери?

— Это от Гальдрикса. Он был хорошим учителем, и он объяснил мне, что не всегда, чтобы понять, о чем человек умалчивает, стоит лезть в Мир Видений. Достаточно простой наблюдательности.

— Гальдрикс? Тебя обучал сам Гальдрикс, убийца охотников?

— Когда-то его называли тюремщиком охотников, — заметил я. — Да, тех самых охотников, которые были практически бессмертны.

— А где он сейчас?

— Наверняка кого-то учит. Ведь это получается у него лучше всего. И своими учениками он гордится гораздо больше, чем победами над охотниками.

— А Мир Видений? Расскажи мне про него. — Я видел, как загорелся брат-переписчик, и рассмеялся:

— Сперва ты мне про Мир Теней.

Он понял, улыбнулся, кивнул:

— Ты прав, этого словами не передать. Но может быть, ты посмотришь куда-нибудь через Мир Видений? А я понаблюдаю, как это выглядит со стороны.

Я устало провел ладонями по лицу. Предпочитаю носить традиционные одежды друидов: мои глаза не избежали метки зеленью листвы, хотя изначально были такими же, как у матери. Но вот маску я обычно оставляю болтаться на шее, не закрывая ею низа лица. Мир Видений — странный мир. Не так просто там все, как может показаться. Он может увлечь тебя, запутать, поймать в сеть фальшивых картинок. Впрочем, сильный духом разберется, отличит ложь от правды. Мир Видений — не игрушка, да и что брат-переписчик сможет понять со стороны? Здесь даже разум, отточенный на Меркурии, бессилен: ведь главного глазами не увидеть.

Но почему-то мне не хотелось отказывать этому человеку. И я потянулся в Мир Видений, легко заскользил на грани, видя, как моя защитная Сфера наливается ярким Светом самого первого дня творения, как исчезает брат-переписчик Халиил. Я знал, меня сейчас потащит туда, где боль. Потому и не любил я ходить Миром Видений, хотя делал это слишком часто. Целитель должен знать, где нужна его помощь. А я сегодня хотел отдохнуть. Наверно, это действительно было малодушное и эгоистичное желание: ведь каждый миг моего отдыха — это чьи-то необлегченные страдания. Я почувствовал то место, оно было на Луне, и оно было полно болью под самую завязку.

Там была боль. Много боли и много смерти. Северный домен пылал. В порту люди в черных одеждах оттеснили небольшой отряд доменовцев от кораблей. Два драккара пылали, но остальные захватчикам удалось спасти. В самом замке шел бой. Это было так ярко! Я должен был быть там… Хотя это, наверно, уже ничего не изменило бы. Да и не было возможности так быстро попасть на Луну. Оставалось лишь наблюдать. Северяне, несмотря на свою воинственность, хорошие люди. Простые, прямые и честные. Пылай, к примеру, Лазурный домен — мне бы не было так больно. В конце концов, я всего лишь человек, и у меня есть свои симпатии. Хотя все страдающие люди должны быть для меня равны — даже эти, в черных одеждах, с незнакомыми мне нашивками.

Северяне уже отступили из центра замка — они сдали Алтарный Чертог. Я не понимал — почему молчат защитные системы? Почему штурмующие не захлебываются в волнах огня, почему каменные шипы не вырастают из пола и стен, разрывая их на части? Бой шел между людьми, и этих людей становилось все меньше. Широкие коридоры, которые вели в замковый двор, стали ареной последней схватки. Доменовцев оставалось меньше полутысячи — в основном низшие и ученики высших. Адептов школ-планет выжило мало. Но они скрепляли всю эту массу, как цемент. Их атаковали в лоб и с флангов на перекрестках коридоров. Они сбили стену щитов, отступали, огрызаясь контратаками.