Татьяна Патрикова - Тонкости эльфийской генеалогии

Трудно притворятся спящим, когда рядом с тобой возится вполне себе проснувшийся эльф, который, в довершении ко всему, тебе весьма интересен. И все-таки я был настроен весьма решительно. В том плане, что спугнуть не хотел. Он ведь у меня, как оказалось, такой нежный мальчик, что завидки берут. Я даже в его возрасте таким никогда не был. Да и кто бы мог подумать, что наш высокомерный и самодовольный Алый лорд под слоем брони и доспех так робок и в чем-то даже застенчив. Как подумаю об этом, сразу на хи-хи пробивает, но я честно стараюсь в его присутствии не срываться на смех и даже улыбаться пореже. А то он же у меня такой мнительный, что просто ужас какой-то! На самом деле так и хочется взять его за шкирку и соблазнить по всем правилом. Но я не хочу торопить события. Мы с ним совершенно по-разному воспитаны. То, что для меня понятно и легко, для него большая этическая проблема. Так что я его в чем-то щажу, хотя и не думаю, что он от этого в восторге. Очень похоже на то, что как раз наоборот.

Судя по всему, Алый ждал, что именно я по праву старшего и более опытного буду задавать темп в наших отношениях. Зря он так. Потому что я изначально был намерен дождаться активных действий именно с его стороны. Не смог отказаться от соблазна подразнить его. Так что теперь пожинаю плоды своих провокаций. И пусть я сам готов на стенку лезть от всех наших с ним танцев вокруг да около, смотреть на то, как Алый бесится не только лестно, но и вне всяких сомнений приятно. И, вот, именно в тот момент, когда он, наконец, дозрел до того, чтобы взять все в свои руки, так и не дождавшись когда это сделаю я, и появился рядом с нами Джимэль – сын капитана корабля, прибежавший будить нас. И зачем только мы ему вчера этот мультик про Машу показали.

Лежать неподвижно и контролировать дыхание не так-то просто, когда твой сосед с весьма однозначными намерениями нависает над тобой и едва ощутимо дышит на губы. Приятно. Так и подмывает улыбнуться и, устав от промедления, вскинуть руку, чтобы уже самому притянуть его для поцелуя. Я уже почти дозрел до того, чтобы перехватить инициативу, но именно в этот момент над нашими головами раздался нарочито мечтательный детский голос.

– Любовь, любовь… – точно так же в мультфильме говорила Маша, с той лишь разницей, что в нашей действительности голос явно принадлежал мальчишки.

О, как Алый дернулся! А еще покраснел! Мне уже не было смысла притворяться. Поэтому я открыл глаза, разочарованно вздохнул, с укоризной покосившись на заливающегося хохотом полуэльфа, и откинул одеяло. Рядом с нами тут же завозились остальные. Кар сел. Хотя, я подозреваю, что он, как и я, почувствовал телодвижения светлого, ведь спал с другой стороны от него, и все это время, являя чудеса деликатности, не подавал признаков бодрствования. Нике нигде не было видно, возможно, ушла с тем доктором общаться. А вот Андрей с Иром еще долго бы ворочались и просыпались, если бы за нашим психологом неожиданно не пришли. Это был давешний доктор для мерцающих. Зачем ему понадобился наш классный руководитель, я так и не понял, куда больше меня в тот момент интересовал демонстративно не смотрящий в мою сторону Алый.

Все. Надоело. Я решил. Вот разместимся в замке со всем комфортом, и я возьмусь за этого недотрогу всерьез. Будет знать, как с поцелуями тянуть!

Андрей

Выбираться из каюты на палубу было зябко. С чего вдруг? О, это требует отдельных объяснений. Оказывается, что у них тут на исходе последний месяц зимы – хладрыгень. Как я это узнал? Да, просто Ир, инспектируя все то, что я собрал с собой в дорогу и что ему предстояло спрятать в свою маго-сумку, заявил, что так дело не пойдет. С чего это в моей сумке нет ни одной теплой вещи? Весна ведь толком еще и не началась. Пусть мы и летим на юг, но все же, не так уж там тепло в это время. Я опешил. И тогда на лице мерцающего появилось уже знакомое выражение. Оно всегда появлялось, когда Ир в очередной раз уличал меня в полной, на его взгляд, необразованности во всем, что считается в их мире очевидным и о чем знают даже дошколята. Так вот сегодня у нас суббота, двадцать девятого хладрыгня. И да, над университетом, захватывая Холёбаск, испокон веков с помощью магии поддерживается особый микроклимат. Поэтому там у них столь щадящие зимние месяцы, и никогда не бывает по-настоящему жарко летом. Так что мне было предложено одеться потеплей и взять с собой теплые вещи. Что я и сделал.

Как я оказался на палубе? Объясню: пока мы с Иром нехотя просыпались под заливистый смех Джима, который, если ориентироваться по красным кончикам ушей Алого, и хитрющей физиономии Машки, застал эту парочку за чем-то не очень приличным, в каюту заглянул Айболит. И неожиданно отозвал с собой на палубу именно меня, а не того же Ира, который, к слову, пока за нами не закрылась дверь, буравил наши с ним спины весьма неодобрительным взглядом.

Было холодно. Изо рта вырывался пар. Поежившись, я покосился на старшего мерцающего. Тот стоял у борта и смотрел на рваные облака, окружившие наш дирижабль со всех сторон. Из-за них было не так-то просто увидеть внизу землю, но кое-что мне все же удалось рассмотреть. Например, реку. Широкую и полноводную, с темной, ледяной даже на вид, водой. Если верить все тому же Иру, страна рыцарей у них тут называлась так же Водным краем, и рек тут была просто тьма тьмущая.

Но мерцающий не позволил мне вдоволь насладится пейзажем, отвлек разговором.

– Ты ведь осознаешь, что я знаю его совсем другим? – спросил он меня без обиняков, имея в виду, конечно же, Ира.

– Догадываюсь, – подумав, осторожно отозвался я.

– Он всегда был просто бешеный. Мог такое сказать, и я уж не говорю, чтобы сделать. На руку он был так же скор, как и на язык. Сколько Пестрый с ним намучался. Он ведь был вынужден один его поднимать…

Я только собирался спросить, а куда тогда Ировы родители делись, но мерцающий слова мне вставить не дал.

– Но то, что ты вчера с ним сделал… у меня просто слов нет, – Айболит сокрушенно покачал головой и посмотрел на меня, огорошив вопросом, – Вы давно вместе?

– В смысле вместе? – вырвалось у меня, – Если вы подумали… то нет, мы просто друзья.

Он с подозрением на меня посмотрел и задал более конкретный вопрос.

– А знакомы давно?

– Ну, месяц почти, – мысленно проведя нехитрые подсчеты, выдавил я.

– Тогда это любовь, – неожиданно просияв, объявил Айболит, и мне ничего не оставалось, как возмутиться.

– Скажете тоже! Я же говорю, друзья мы.

– Охотно верю, но даже мне видно, что все у вас с ним идет совершенно к иным отношениям…

– Послушайте… – начал я, медленно заводясь, но Айболит, зараза, снова сменил тему.

– Так, неужели, тебе не интересно, почему он рисковал жизнью, скрывая свое недомогание?