Ольга Громыко - Верные враги

В последний момент мои нервы не выдержали, и я на полном скаку сиганула с конской спины, кувыркнувшись в воздухе и несколько раз перекатившись по снегу. Лошадь рванулась вперед с удвоенной скоростью, вошла в длинное красивое пике и… стукнулась копытами о невесть откуда взявшийся лед.

Я отчаянным звериным рывком перевернулась на живот, подняла голову и сплюнула на снег розовым из прокушенной губы, а конь завалился набок, судорожно дрыгая ногами.

— Прекрасная реакция, Шел, — одобрительно заметил Верес, выходя из сухого прибрежного тростника, пообломанного ветром.

Этот мерзавец еще улыбался!

Лошадь поднялась, как ни в чем ни бывало встряхнулась и теперь удивленно обнюхивала замерзшую полынью. Я без труда поймала ее за кончик повода. Меня саму трясло, в боку екало, сердце колотилось, как бешеное. Может, ребро-другое и сломала, но с перепугу гхыр поймешь. А вот кое-кому я сейчас наверняка что-то сломаю! Отобью так точно!!!

Ледяная магия далась Вересу сравнительно легко — воде в полынье и так не терпелось замерзнуть, колдун лишь слегка подтолкнул ее в нужном направлении. Так что драпал он от меня очень даже живенько.

— Шел, ты чего?!

— Подойди сюда — узнаешь! Предупредить не мог?! Я из-за тебя, придурка, чуть шею не свернула!

— Чтобы оборотень да что-нибудь себе свернул? В жизни не поверю!

— А в смерти?!

От немедленной расправы Вереса спасала только лошадь, узду которой я не рисковала выпустить из рук. Она послушно шла за мной, но, к сожалению, недостаточно проворно и поворотливо.

— Да пойми ты, не мог я вам ничего рассказать! Кэльпи очень тонко чувствуют, простаки их ловят или профессионалы, они бы к вам просто не подошли!

— Ну спасибо, даже перед лошадьми идиотами нас выставил! Нельзя было сразу полынью заморозить, как они воды выскочили?!

— Тогда бы они сюда не поскакали, а где-нибудь подальше наверняка есть запасная прорубь. — Колдуну надоело убегать, а мне догонять, так что беседовали мы уже довольно мирно, в трех шагах друг от друга.

— Верес, ты… — устало начала я, потирая ноющий бок.

— Я помню. Наглый и невыносимый.

Колдун присел на корточки, небрежно провел рукой по ледяному окошку, стирая осыпавшийся с краев снег. К изнанке льда прильнула искаженная злобой бородатая рожа, ощупала, постучала кулаком, потом погрозила.

Верес только рассмеялся:

— Будешь знать, старый хрыч, как кэльпи на охоту посылать! Мало тебе обычных утопленников, решил вне плана слугами разжиться? Вот и сиди теперь до весны без лошадок!

Рожа нецензурно булькнула и исчезла, вильнув пятнистым, чешуйчатым, изрядно облезлым щучьим хвостом.

— А почему до весны?

— Пока не появится открытая вода, тогда их и цепью не удержишь. В любой ручей нырнут и поминай как звали.

— А к проруби они нас снова не потащат, когда рыбаки или прачки лед разобьют?

— Нет, водяной их теперь звать не станет, поостережется. Понял уже, на кого нарвался. — Верес принял от Мрака повод опасной лошади. Дракон подъехал к нам шагом, его кэльпи вовремя заметили подвох и притормозили сами. Я высвободила руку из рукавицы, чтобы погладить длинную шелковистую морду вдоль храпа. Теплая.

— Они хоть в ледышки не смерзнутся?

— Нет, на суше это самые обычные лошади.

— А под водой?

— Глубинные течения.

Начинало светать. Мне уже не приходилось перестраивать зрачки, чтобы разглядеть следы под ногами или дремлющую на макушке дуба сороку. Она тоже нас заметила, недовольно распушилась и встряхнулась. Мрак широко зевнул, прикрывая рот рукавицей:

— Ну что, домой?

— А ты еще искупаться хотел?

Дракон безмолвно скрутил мне кукиш и развернул окончательно смирившегося коня к деревне.

За седла уплатила я, не дожидаясь смущенных просьб и заверений, что непременно отдадут. Ладно уж, с них кони и уздечки, с меня остальная сбруя. Всё по-честному.

Рест в полном восторге крутился возле свежеобретенных лошадей. Определить, где чья, можно было только по притороченным к седлам котомкам. Даже запах у них был одинаковый — чистой, чуть илистой ручьевой воды. Хотя нет, одно отличие я всё-таки заметила: при близком рассмотрении моя животинка оказалась жеребцом, а остальные — кобылками. Кроме собственно отличия, иных примет пола не было. На солнечном свету кэльпи растеряли большую часть мистической притягательности, но красота и изящество никуда не делись. Неудивительно, что селяне таращились на них, как завороженные.

Кстати, а не слишком ли много их собралось для наших торжественных проводов?

Верес, подсадивший ученика к себе на лошадь, тоже задался этим вопросом, особенно когда обнаружил, что ценители прекрасного эдак ненавязчиво загораживают нам проезд. Колдун поерзал в седле, выразительно выровнял поводья, поглядывая вдаль, но столь тонкие намеки до селян не доходили.

— Эй, народ, расступись, не то затопчем ненароком! — залихватски гаркнул дракон, вскакивая на свою кобылу.

Народ либо не поверил, либо всю жизнь только об этом и мечтал.

— А вы, глядим, лошадков водяных наловили, — ни в склад, ни в лад буркнул ближайший мужик, успешно прячущийся от мороза за окладистой бородой до пуза, начинавшейся чуть ли не от бровей. Посредине вызывающе алела пухлая гуля носа.

— И что?

— Дык делиться надыть.

— То есть? — впервые на моей памяти растерялся Верес. — Чем, с кем и с какой стати?

— Вы перед нами дурачков-то не стройте, мы ж не тати какие, а токмо справедливости желаем, — насупился селянин. — Вы, значицца, на нашей земле чародействовали, за наш счет наживалися, так? Вот и отдавайте нам за то кобылку на опчественные нужды, а вона той бабе, у которой давеча мужик утоп, — жеребчика!

«Баба», дабы ее не перепутали с другими представительницами слабого, но весьма агрессивного пола, энергично протолкалась вперед и уперла руки в бока, давая понять, что сдвинуть ее с места удастся разве что вместе с куском льда.

— Уважаемые, — с опаской покосившись на сей монолит, попытался образумить «опчество» Верес, — обычно за избавление прибрежных селений от кэльпи я беру двадцать кладней. Вам же я оказал эту услугу бесплатно, за спасибо, но так уж и быть, обойдусь без него. Дайте дорогу, нам надо спешить!

— Како-тако «спасибо»! — заверещала баба, раздуваясь от злости, как степная кобра. — У меня кормилец утоп, а ты, стервец, над чужой бедой зубы скалишь?!

— Вы полагаете, жеребец вам его заменит? — с истинно Ойнским терпением поинтересовался Верес. — И потом, это же не настоящие кони. Ну что вы с ними будете делать? Для полевых работ они не годятся, в упряжку тем более. Не на ярмарку же продавать поведете — дальнюю, с накладным носом, чтобы никто вас потом разыскать и побить не смог. Ведь стоит снять с них уздечки…