Сара Зеттел - Наследие чародея

— Добрый вечер, господин Лис.

Рыже-бурая шкура зверя ярко выделялась на свежем снегу. В усах у него поблескивали льдинки, а в зеленых глазах — холодный свет разума. Он смотрел на Калами настороженно, но с любопытством, словно изучая. Позади него голый зимний подлесок зашевелился, но что означали эти звуки — насмешку или предостережение, Калами не знал.

Он вошел в эти заросли один: лошадь пришлось привязать поодаль. Умное животное почуяло лиса задолго до того, как его увидел Калами, и, несмотря на все свое мастерство наездника и чародея, он так и не смог заставить кобылу приблизиться к лису.

— Не хотите ли выпить со мной, сударь? — сверкающий снег скрипнул, когда Калами опустился на одно колено и вытащил из-под плаща фляжку с круглым донцем.

Драгоценное зеленое стекло было сплошь оплетено соломкой — так фляжку было легче держать и труднее разбить. Калами провел много часов за этим плетением и не без основания надеялся, что оно придаст этому сосуду еще кое-какие полезные свойства.

Калами отпил немного вина и с трудом заставил себя проглотить терпкую жидкость — от волнения горло судорожно сжалось. Лис, крадучись, приблизился, шерсть на хвосте встала дыбом. Калами протянул ему фляжку, и розовый язык лизнул ее горлышко. Затем Лис снова взглянул на Калами.

— А моим братьям? — спросил он.

— Я буду польщен, если они к нам присоединятся, — ответил Калами и жестом указал на поляну, окруженную частоколом голых деревьев, словно предлагая гостю свободное кресло у себя дома.

Лис настороженно поднял голову. Калами только сейчас заметил, что в морозном воздухе не видно дыхания зверя. Возможно, его и не было вовсе.

— Неужели?

— Да, сударь, — Калами склонил голову.

Сердце колотилось о ребра, и он знал, что его собеседник слышит каждый удар.

Тем временем лис уселся на задние лапы, а спустя мгновение его фигура растворилась в золотистом сиянии. Когда оно исчезло, вместо лиса на снегу стоял худой голый человек с жесткими рыжими волосами. Его нос и подбородок были словно заостренными, в глазах цвета листьев в весеннем лесу светился живой, но отнюдь не доброжелательный ум.

— С-скоро придет мой с-старший брат. — Человек-лис уселся на снег, не обращая внимания на холод и сырость. — И он надеется получить то же, что и я.

Пока он говорил, Калами показалось, что темные ветви над головой сомкнулись плотнее: одно неверное слово — и они его схватят.

— Обещаю, здесь хватит на всех.

Калами подавил дрожь: холод заползал под одежду, а от того, что каждый нерв был натянут как струна, тоже не становилось уютнее.

Человек-лис взвесил фляжку в длиннопалой руке и запрокинул голову. Он вливал в горло содержимое фляжки, как будто это была вода, а он умирал от жажды. Время шло, а он все пил и пил.

«Заклятье, конечно, крепкое и надежное, но вот выдержит ли оно такую жажду? Должно выдержать, хотя бы еще чуть-чуть. В конце концов у всего должны быть пределы, даже у возможностей этого существа». Мысль эта не слишком-то успокоила Калами, а лис все продолжал пить.

Казалось, прошли годы, прежде чем он наконец опустил фляжку и облизал губы красным от вина языком.

— Отличное вино, колдун, — он бросил фляжку Калами. — Хвалю.

Калами поймал бутылку и слегка поклонился. Внутри еще плескалась жидкость, и у Калами немного отлегло от сердца. «Еще не пуста».

— Это вино — не более чем отрада для усталого путника, — возразил он, пожимая плечами. — Знай я, что встречу столь прославленную особу, я бы захватил с собой что-нибудь получше.

— С-скромничаешь, колдун? — Человек-лис расслабленно откинулся назад, опершись на руку, в то время как руки Калами непроизвольно сжались. Человек-лис заметил это и растянул губы в хитрой ухмылке. Потом навострил уши.

— А-а, вот и один из моих братьев, — сказал он, не отводя зеленых глаз от Калами. — Пос-смотрим, что скажет он.

Где-то справа от Калами зашуршали кусты. Тень скользнула по заиндевевшим ветвям папоротника, по стволу серебристой ивы, и на поляне появился второй лис. В зубах он сжимал оцепеневшего от ужаса кролика, и глаза его возбужденно сверкали.

— Ну, Брат, — насмешливо сказал человек-лис, — это разве добыча! У меня тут есть кое-что получше — колдун с бутылкой великолепного вина. Я уже попил вволю, но он клянется, что там хватит и тебе.

Глаза брата алчно заблестели. Он небрежно бросил кролика наземь, и тот, ошеломленный, остался неподвижно лежать на снегу, только бока его вздымались, а из носа и кровоточащих ран поднимался горячий пар. Но через несколько мгновений, опомнившись, кролик превратился в белого голубя и улетел. На испещренном следами снегу осталась лишь россыпь алых капелек да белое перышко.

Ни Человек-лис, ни его брат, казалось, не обратили на это внимания, и Калами заставил себя сосредоточиться на более важных вещах. Брат Человека-лиса тоже принял обличье человека — такого же рыжеволосого, нагого и остролицего. Ухмыльнувшись, он обнажил окровавленные зубы:

— Что ж, попробуем. — Брат протянул руку, и Калами отдал ему фляжку.

Стук сердца глухими ударами отдавался в груди, и по блеску глаз Человека-лиса Калами понял, что тот чует его страх. Брат понюхал вино, искоса взглянул на фляжку и одним быстрым движением сорвал покрывавшую ее оплетку.

Калами похолодел. Ни один смертный не в силах был разорвать плетение, которое удерживало наполнявшее фляжку заклятье. А теперь заклятье разрушено, и заколдованное вино исчезло. Брат поднял фляжку и встряхнул ее — внутри не было ни капли.

— Твоя бутылка пуста, колдун.

— Что же скажет, когда придет, наш с-самый старший брат? — Человек-лис, задрав голову, злобно посмотрел на Калами. — Ты ведь обещал, что вина хватит на всех, колдун.

Его глаза так неистово горели голодом и бешенством, что Калами казалось, будто он ощущает их жар своим заледеневшим телом.

— Ты нарушил с-слово!

— И что мы должны сделать с тем, кто нарушил данное нам слово? — сказал Брат, наклоняясь вперед так, что руки его уперлись в снег. — Клянусь сердцем матери, я с-смертельно оскорблен таким поведением. — Он оскалился, и в рычании, донесшемся из его горла, не было уже ничего человеческого.

— Может, он мог бы с-стать кроликом, — предположил Человек-лис, встав на четвереньки, — вместо того, который улетел?

— Или барсучонком, который потерял свою мамочку и хнычет без нее, — задумчиво произнес брат и оскалился в беззвучном смехе, вновь показав обагренные кровью зубы.

— Или куропаткой.

— Или фазаном.

Человек-лис облизал рот мокрым красным языком:

— Или вкусной-превкус-сной деревенской курицей…

— Подождите, — Калами протестующе поднял руки и со стыдом заметил, что они дрожат. — Господа, я беззащитен перед вами, но все же дайте мне шанс исполнить обещанное. (Ты должен говорить хорошо, приятель, если не хочешь, чтобы к концу дня твое тело было съедено вместе с душой.) Здесь неподалеку есть самый лучший в мире напиток.