Евгений Белогорский - Мир водной чаши

— Ну а теперь грудь. Надо Маша, надо — и подавив слабое сопротивление больной, Эл сноровисто перевернул больную, смотря исключительно в испуганные темные глаза девушки, окаймленные тонкими бровями разлетевшиеся в разные стороны острыми стрелками. Так они и смотрели друг на друга, пока доктор не завершил свои манипуляции, позволив, Марии вновь укрыться курткой, судорожно сжимаемой на плоском животе.

На распухшее колено лесной страж постоянно накладывал холодный компресс, пока не убедился, что отек больше не нарастает. Поврежденная нога совершено не сгибалась, превращая Марию в неподъемную обузу для Эла, душа которого продолжала рваться к себе домой. Видимо девушка почувствовала настроение капитана, и когда он завершил лечение, с плохо скрываемой тревогой в голосе спросила:

— Ты меня не бросишь? Правда?

— Брошу, обязательно брошу, если будешь плохо себя вести и перечить мне — грозно произнес Эл, а затем мягко добавил, ласково потрепав девушку по голове покрытой его шейным платком в качестве покрывала: — Не грусти красавица, выскочим.

Мария, однако, не совсем до конца поверила словам спутника и провела беспокойную ночь. Лежа у стены, она сквозь сон постоянно проверяла наличие в избушке Эла, преспокойно растянувшегося на противоположном конце топчана. По этой причине, следующее утро она встретила злой и не выспавшейся, считая главным виновником в своем гневе, конечно же, капитана.

Ничего не подозревавший Эл, к тому времени уже успел раздобыть к завтраку орехов и ягод и с нетерпением ожидал возможности глянуть на колено своей спутницы. Осторожно потрогав вздувшийся сустав, он с радостью отметил, что за ночь отек не увеличился в объеме.

Во время осмотра больная постоянно стонала и вскрикивала, но не столько от боли, сколько от злости и раздражения за свои несбывшиеся тревоги.

— Будем жить — бодро подвел итог своему осмотру Эл, и дружески хлопнув девушку по плечу, приказал — давай есть.

Травма Марии задержала путешественников в лесной хижине на шесть дней. Ровно столько потребовалось Элу для того, что бы поставить больную на ноги. Уже на второй день, невзирая на крики и упреки в жестокости он заставлял девушку разрабатывать больное колено, немилосердно сгибая его. Когда же пораженный сустав стал немного функционировать, Эл немедленно поставил подопечную на ноги, заставляя несчастную проходить за один раз пятнадцать-двадцать шагов.

В начале девушка только бранила своего мучителя, но затем смирилась со своей горькой участью и, опираясь на Эла как на подпорку, принялась ходить по хижине из угла в угол. Плоды кропотливого труда незамедлили сказаться; с каждым днем нога все больше и больше сгибалась в суставе и к концу лечения Мария уже ходила вполне самостоятельно.

Кроме этого, лесной страж исправно пополнял запасы провизии путников, добывая с помощью пращи всевозможную дичь, а так же ягоды и орехи. Вынужденное пребывание в лесной избушке, быстро сблизило их между собой, полностью стерев былую настороженность в личных отношениях. Теперь девушка беспрекословно выполняла все приказы капитана, а дружеский шлепок по заду вызывал не бурю негодования, как это было бы раньше, а кокетливое повизгивание

На рассвете седьмого дня они покинули лесное жилье и устремились к новой мембране перехода, благо до нее было около полу дня пути. Эл уже заранее отыскал ее и теперь уверенно вел к ней Марию, для очередного прыжка.

В этот раз им повезло, никто не преследовал их и не пытался поживиться. Мембрана перехода мягко хрустнула, принимая в себя гостей, чтобы через несколько секунд выбросить их в объятия жаркой пустыни. Яркий свет солнца ослепил их глаза, а сильный зной моментально изгнал из их тела лесную прохладу.

— Да… — многозначительно произнес Эл, вкладывая в это слово всю горечь несбывшихся надежд. По его предположению их должен был встречать берег моря у Малаги и вот вновь разочарование.

— И почему мне так не везет — горестно произнес он — обычно хватало двух трех переходов, а теперь все время выпадает длинный путь? И как тут верить кошке Симе с ее предсказаниями о хорошей жизни.

Капитан глубоко вздохнул, сплюнул и критически посмотрел на девушку.

— Что? Что-то не так?

— Боюсь, что твоя обувь не совсем подходит для хождений по местным пескам.

И в самом деле, девушка уже явственно ощущала жар пустыни, который начал с каждой минутой настойчиво проникать в ее походные туфли на небольшом каблуке. Они вполне были пригодны в лесу и на побережье моря, но были совершено, непрактичны здесь. Едва она сделала шаг, как жаркий песок коварно атаковал ее ноги, норовя попасть внутрь. Мария с завистью посмотрела на добротно скроенные сапоги Эла, которые оказались универсальным средством для путешествия.

— Вот так дорогая, ты вновь обуза нашему движению и поэтому… — капитан сделал паузу и внимательно осмотрел окрестности.

— Ты меня оставишь!

— Ну что вы сударыня, после всего, что было между нами я просто обязан на вас жениться.

— Дурак! — яростно выпалила Мария и на ее глаза навернулись слезы. Закусив губу, она отвернулась от Эла, не желая показывать ему свои переживания.

— Я думаю укрыться в тени того бархана, дождаться ночи и идти строго на юг. Если нам повезет, то встретим кочевников, а если нет, то неделя ходьбы по пескам нам обеспечена.

Мария собиралась, что-то сказать, но тут судьба сжалилась над путниками, преподнеся им один из своих многочисленных сюрпризов, которых столь много было в её рукаве. Словно желая компенсировать, все прежни неудобства прежнего бытия, к изумлению путников из-за далекого бархана медленно и величаво выплыл верблюд. Животное с достоинством посмотрело в сторону чужаков, неторопливо жевнуло вытянутыми челюстями, а затем величаво двинулось по своим делам с гордо поднятой головой.

Радостно созерцая корабль пустыни, путники вначале не заметили на нем седока в темной одежде с тюрбаном на голове. Он сосредоточенно смотрел в противоположную сторону и не видел Эла с девушкой.

Осознав, что верблюд и его наездник не мираж, Мария громко и пронзительно взвизгнула, стремясь привлечь внимание кочевника, и вполне в этом преуспела. Всадник моментально повернул голову в их сторону и, заметив путников, быстро затрусил к ним, внимательно рассматривая чужаков.

Кочевник по достоинству оценил одеяние Эла и его оружие, сразу признав в нем привилегированного представителя Гарандии.

— Кто вы, откуда и что привело вас в наши места?

— Я капитан стражи Малаги Эл Благородный и возвращаюсь к себе домой из Самоцветных гор. А как твое имя любезный наездник пустыни?

— Я Гасан аль Маруф, сын Хафиза, малика этих земель. Ты и твоя келим нуждаетесь в помощи господин? — произнес кочевник, с нескрываемым интересом молодого юноши разглядывая Марию, откровенно раздевая ее взглядом.