Олег Микулов - Тропа длиною в жизнь

– Мы пойдем совсем в другую сторону. На юг.

– На юг? – непонимающе переспросила Ата. – Но ведь там…

– Там – чужие. Да нам-то с тобой теперь все равно! У нас своих нет; мы оба – безродные. Вот и будем жить сами. Подальше ото всех. И потом… – Аймик задумался. Стоит ли говорить об этом?.. — И потом, где-то там Земля Истоков, где обитают Первопредки и самые могучие духи. Как знать, а вдруг мы доберемся до нее?..

Он говорил тихо, почти в самое ухо жены, обнимая ее за плечи, и чувствовал, что Ата уже поддается, уже не возражает, только слушает. Конечно, было бы проще приказать, как и положено: «Женщина, я сказал! Собирай вещи!» Но так положено сыновьям Тигрольва. А он отныне – не их!

Снаружи послышались шаги, и Аймик почувствовал, как под его рукой вздрогнули и напряглись худые плечи. Знакомый голос негромко произнес:

– Аймик, охотник! Твой брат Оймирон у входа! (Надо же! Даже по имени назвал себя – не по кличке.) Он сжал зубы, чувствуя, что в груди появился тяжелый, раскаленный булыжник. Висящий на опорном столбе подарок Йорра манил, притягивал… И снова откуда-то из самой глубины его «я» поднималось то тяжелое, осклизлое и злобное, что утром призывало его пустить в дело свой лук… НЕТ!.. На первый гостевой оклик хозяин может и промолчать. Но на второй обязан ответить, хотя бы отказом… Вот только хватит ли у него сил, чтобы сдержаться?..

За пологом послышался кашель и удаляющиеся шаги. Аймик облегченно перевел дыхание.

Собирались без спешки: взять нужно было все необходимое, все, без чего не обойтись в долгом пути, и ничего лишнего, ибо путь их воистину долог и не будет на нем гостеприимных стойбищ, дружеских угощений и бесед… Разве что когда-нибудь потом, в неизвестной дали.

Ата увязывала одежду, одеяла, рукодельные принадлежности, еду. Поклажа большая, тяжелая и ляжет на ее плечи, хрупкие, но выносливые: руки мужчины должны быть свободны, а уж на такой тропе тем более.

Аймик занимался оружием. Копья, тяжелое и легкое; Два костяных кинжала; колчан со стрелами. Хорошо, что на днях изготовил изрядный запас; будто знал, что пригодится. В заплечник легли кремневые и костяные инструменты по дереву и кости, для разделывания убитого зверя, а еще – запас кремня и хороших бивневых пластин. Этого надолго не хватит, но хотя бы на первый случай, – кто знает, как оно будет дальше? Два мотка тонких, но прочных кожаных ремней тоже легли в заплечник. Сухожилия для тетивы – в напоясный мешок-карман. И особо, в белый замшевый мешочек, – одно из самых ценных снадобий Армера. В его действенности он уже успел убедиться, и не раз…

Аймик бережно, обеими руками, взял самое дорогое: лук. Тот самый: Каболт – Разящий. Осматривая его, шептал хорошие слова. Просил не подвести своего хозяина. Своего друга.

В последний раз поели у своего очага. Не досыта: набитое брюхо – не для дальней тропы. Напоследок Аймик высыпал на ладонь немного порошка из заветного белого мешочка. Протянул Ате: – Слизни половину.

Остаток слизнул сам; запили водой. Теперь их долго не сморит усталость, а ноги будут легки и сильны.

…Вот и все. Прошептав прощальные слова, Аймик загасил очаг. Приоткрыл полог, прислушался, с наслаждением вдыхая ночную прохладу. Стойбище спало. И вдруг – он даже вздрогнул – где-то совсем рядом послышался неурочный плач горлицы. (С чего бы это?)

Но пусть ее плачет, – путь открыт! Через мгновение он и Ата бесшумно выскользнули из своего жилища и, не потревожив спящих, скрылись в безлунной ночи.

В это утро стойбище детей Тигрольва гудело, словно растревоженное гнездо лесных ос. Собственно, шумели взрослые мужчины-охотники, толпившиеся в центре, в ожидании стариков и колдуна. Новость, принесенная ребятней (под утро они-таки решили проверить втайне от взрослых, чем теперь занимается Чужак-нерожак со своей Сукой?), казалась невероятной, ошеломляющей. Издревле считалось: две самых страшных кары – смерть и изгнание из Рода; неизвестно, что хуже! И чтобы добровольно…

– К Волкам подались, куда же еще! – говорили одни. – Чужак он и есть Чужак; там его испортили, туда он и подался. Теперь жди беды!

Такое предположение действительно не радовало. «Помощь», оказанная Аймику его сородичами – да еще без его ведома и согласия, – была воистину невиданной и неслыханной; это понимали все. И если он, вместо того чтобы смириться и молчать, решил уйти в тот Род, что дал ему некогда приют, а потом и жену; если дети Волка обо всем узнают, – война неизбежна! А с детьми Волка лучше не воевать, это тоже хорошо известно.

– Да успокойтесь вы! – говорили другие. – Смотрите: след-то идет не туда! Они просто ушли – и все! В другие земли ушли. Ну и оставим их в покое; все равно им не выжить одним.

– В чужие земли, как же, – презрительно сплюнул Пейяган. – Да это же детская уловка – переложить след! Вернуть их надо, пока до Волков не добрались и беды не наделали!

Появились трое старейшин: Тот-в-ком-Дух-Войны, Тот-в-ком-Дух-Мира и Тот-в-ком-Дух-Охоты. И четвертый: колдун. Шум утих; охотники образовали полукруг, в центре которого, на куске мамонтовой шкуры, подле шеста, увенчанного черепом тигрольва, разместились старейшины их Рода.

Сегодня главой Совета был Тот-в-ком-Дух-Войны, еще совсем не старый, хотя и с проседью, сухопарый мужчина, неулыбчивый и немногословный. Умный, хладнокровный, безжалостный, когда это нужно Роду, милосердный, если это выгодно.

Тот-в-ком-Дух-Войны хорошо понимал величину опасности, нависшей над Родом детей Тигролъва (а заодно, пожалуй, и над Родом детей Ледяной Аисицы). Ему было досадно. Он решительно противился такому «очищению» этой приблудной. Повесили бы амулет на шею – и дело с концом! «Нельзя?» А кто же предлагает повесить подлинный амулет? В него же колдун должен душу вдохнуть; без этого он и не амулет вовсе; простая костяшка! Главное другое; главное – молодой охотник настоящую жену взять согласился; из Ледяных Лисиц! А эта… Родит – хорошо, не родит… Глядишь – с новой женой охотник и сам бы понял, что к чему. А если уж девчонка так всем глаза мозолит, не так нужно было бы это делать. Не так!

Тот-в-ком-Дух-Войны не только думал – говорил все это на том предыдущем Совете, подобающими словами, разумеется. Но тогда главным был не он, а этот выживший из ума старик – Тот-в-ком-Дух-Мира. Да и Пейяган заявил, что брат его все знает и ничуть не против; уйти только хочет на это время. Знает? Ну и ладно.

Наделали глупостей, а теперь придется за них расплачиваться. Но сейчас глава Совета, глава всего их Рода – он.

Тот-в-ком-Дух-Войны начал сразу, без лишних слов. Время слишком дорого; у беглецов была целая ночь.