Олег Микулов - Закон крови

– Ты, Дрого, – обратился он к сыну, – хороший метальщик. Возглавишь тех, кто у леса…

– Отец… Великий вождь! – перебил Дрого. – Я – с копьем. За Ойми…

– Отгоните дротиками тех, кто в чащу бросится, – и за копье! Вместе с Мортом и Ауном. Нам помощь будет кстати.

Дрого закусил губу и молча принялся пополнять свой колчан чужими дротиками. Их отдавали те, кто пойдет в атаку вместе с отцом… В первый раз Дрого пожалел о меткости и силе своего броска!

Оленя добыл Клыкастый. Но ОНА велела: жрут ОНА, Клыкастый и Одноухий! Остальным, как всегда, оглодки и кто что урвет. Клыкастый уже сыт и весел. Урчит, пяткой по снегу молотит. Мослы бросать начал. Тут не зевай! А ОНА будто не видит, Одноухого за шерсть дернет, и в оскал – мяса кус!.. «Вот придет Темный, не до того тебе будет! Может, и нам кус перепадет? Потом – с бабой! Или отобьют? Хрипун точно отобьет… Эй, Вонючка, куда? Я тя и одноухим, и одноглазым сделаю!..»

Наверное, так примерно звучали бы в переводе на человеческий язык выкрики, ворчание, хныканье этих существ, занятых сейчас главным: ЖРАТВА! А еще – похоть и злоба. Сейчас – друг на друга: и на того, кто вволю жрет, и на того, кому удалось урвать свой кус, и на того, кто пытается это сделать, и на того, кто, не надеясь, хнычет… Занятые своим , только своим , они не видели и не слышали происходящего вокруг. И когда подступившая ночь внезапно озарилась огнями, разразилась криком «Хай-я-я-я-я!», и отовсюду посыпались глубоко впивающиеся в тело острые палки – все это явилось для лашии полной неожиданностью.

Часть метнулась к лесу, но там огни, крики, оттуда одна за другой снова летят острые палки, сбивают с ног, да так, что иному и не встать. Метнулись к кустарнику, но там уже сплошное пламя, мечущее смерть, и вот уже воют, корчатся на снегу тела, и горящая шерсть трещит и воняет паленым… А спереди – ОНИ! Ненавистные длиннотелые со своими страшными палками: одна жжет, вторая колет…

– Хай-я-я-я-я!

И вдруг – прежняя злоба забыта, они единое целое, сплоченное общей ненавистью, перед которой отступает и страх.

АРР-ХА!

Новая, темная сила вливается в лашии , ее несет на своих крыльях их страшный друг…

Вуул, сжимая лук, изо всех сил вглядывался в темноту древесных крон, в клочок еще не совсем потемневшего неба. Больше всего он боялся пропустить свою «дичь», ошибиться и подстрелить не то. Какого-нибудь тетерева или филина. Колдун сказал: «Не ошибешься. Издали почуешь, как повеет ледяной тропой!» Но так ли это? Колдун, конечно, может такое чувствовать, да ведь он-то, Вуул, не колдун, простой охотник!

Но Колдун не ошибся! Еще до того, как Вуул увидел черную тень , оттуда дохнуло таким… ледяная ненависть, издающая неописуемый смрад, – вот что это было! На какое-то мгновение он был почти уверен, что ни за что не сможет вскинуть лук с уже наложенным на тетиву коротким дротиком . И в этот самый момент взревели лашии , перекрывая своим ревом боевой клич сыновей Мамонта. Вуул вдруг ощутил всем сердцем: от него одного зависит исход этого боя!

И когда появился ОН – огромный, неслышный, скользящий, более черный, чем сама Тьма, – рука, сжимающая лук, будто сама взвилась вверх, и навстречу Врагу ушел первый короткий дротик , заговоренный Колдуном, с наконечником, смазанным сухой кровью Рода, с древком, перевитым стеблем чеснока… Казалось, черная тень дрогнула в воздухе!

Не обращая внимания на боль в левой руке от удара тетивы и от чиркнувшего по запястью древка (Вуул для меткости стрелял без рукавицы), он выхватил из колчана и мгновенно наложил на тетиву новый… новую стрелу, – и она ушла вслед за первой… И третья!

Он не знал, попали ли в цель все три стрелы , но по ушам – да нет, по всему его существу! – внезапно ударил какой-то странный крик, неслышимый, но исполненный неистовой злобы… И БОЛИ! Черная тень косо ушла в сторону, назад за деревья и вниз… Отпустило! Вуул больше не чувствовал того, что предшествовало прилету Врага!

Арго вел свой отряд: в правой руке копье, в левой факел.

– Хай-я-я-я-я!

Впереди в отблесках занимающегося пожара метались и падали тени. Но вот большая часть лашии устремилась навстречу…

– Хай-я-я-я-я!

Встречный рев. И удар холода – по сердцу!

(Так! Крепче копье, готовь факел! Сейчас… Сейчас…)

– Хай-я-я-я-я!

Прямо на вождя с рыком бежит огромный лашии. В лапе зажат кусок оленьей ноги… Не дожрал…

ПОЛУЧАЙ!

Факелом в морду, прямо в глаза – и страшные лапы отпрянули, и вой! Теперь – копье в брюхо, рывком назад – кишки, воняет шерсть, дубина Гора крушит череп…

– Эй-х-ха!!

Началось!

Лашии отпрянули от леса, оставив на снегу несколько мертвых и раненых. Из пущенных им вслед дротиков лишь два достигли цели: зарылась в снег самка, подкошенная ударом под левую лопатку, завертелся на месте почти взрослый детеныш, визжа и пытаясь вырвать из плеча засевший дротик.

А впереди – уже смешались люди и лашии … Так их! Факелами!

– Дрого! Дрого! – приплясывая от нетерпения, умолял Морт.

– Погоди! Еще раз – в тех, задних!

Толчок – и рука с осиротевшей металкой падает к колену. Этот бросок был удачнее: лишь один из шести дротиков, не найдя цели, ткнулся в снег.

– Ну, ВПЕРЕД!

– Хай-я-я-я-я!

Новые воины подоспели, когда бой был в разгаре. Люди теснили лашии , но те дрались остервенело. Дрого на ходу заколол того, с дротиком в плече. Рядом на некстати споткнувшегося охотника насел лашии и легко, одним движением переломил ему шею.

– Хай-я-я-я-я! За Ойми!

Удар тяжелого бивневого копья, пришедшийся прямо в ухо, насквозь прошил череп. Кровь брызнула не только из ушей, но даже из глаз.

– Хай-я-я-я-я!

Дальше все пошло какими-то отдельными пятнами. Вот он бок о бок с Анго, тот с силой всаживает копье в рыжее брюхо и застывает, старается удержать нависающую над ним тушу, уклониться от тянущихся лап…

– Назад! – кричит Дрого прямо в лицо брата, в огромные, ничего не видящие глаза, – и едва не гибнет сам! Другой лашии уже совсем рядом, так что копьем ничего не сделать, а взяться за кинжал не успеть, и сейчас ему самому вырвут горло…

– Эй-х-ха!!

Дубинка Гора с размаху врезается прямо в оскаленную морду, и никакой морды уже нет, бесформенное месиво, а Дрого прямо в лицо брызжет кровь и зубное крошево…

А вот волосатые лапы рвут чье-то лицо (Корт?), и глаз уже нет, Анго бьет копьем, но копье насквозь прошивает обоих, и Анго кричит в отчаянии, а Корт хочет сказать, что это ничего, зачем жить без глаз, и быть может, говорит…

Лицо отца. Страшное, улыбающееся.