Дмитрий Скирюк - Драконовы сны

— Я не думаю, что он что-то «сшивает»; он, скорее, не игла, а шило — только дырки делает. Сны людей для него как маяк. А может, эти сны и есть уже готовые дыры…

— Его можно вернуть?

— Не знаю. Слишком мало данных. Возможно, эти колебания затухают. А вообще, судя по вашим рассказам, он там вполне освоился. Похожий случай был лет сто, сто пятьдесят тому назад — парнишку звали Рип ван Винкль. Он ушёл в лес и там пропал. А после кто-то, очень похожий на него, стал являться детям перед сном. С мешком влезал через трубу по верёвке и сыпал им в глаза песок, чтобы заснули. Потом он объявился, спустя почти сто лет, ничуть не постарев, и всё прекратилось. Хотя песочного человечка поминают до сих пор.

— Странно, — проговорил задумчиво Вильям. — Мне Олле как-то раз рассказывал стишок про человека с верёвкой и мешком, который исчез в лесу. А у меня на родине поют колыбельную про крошку Вилли Винки: «Крошка Вилли Винки ходит и глядит, кто не снял ботинки, кто ещё не спит…»

— Наверное, это тоже был он, — Гертруда заглянула в пергамент. — Ещё упоминается какой-то человек, который капал в глаза спящих сладким молоком, но это было так давно, что даже нет ссылки на время. Вообще такие случаи редки. Во-первых, нужен очень мощный первоначальный импульс, чтоб покинуть этот мир мгновенно и живым, а во-вторых, сны — притягательная штука, но не каждый человек способен в них существовать. Для этого нужен особый склад ума, такое, знаете ли, чувство равновесия…

— Он канатоходец.

— А, тогда понятно. Жаль я не знаю, что с ним случилось.

— Может быть, это поможет? — Вильям полез в кошель и достал наконечник стрелы. — Я… гм… Олле исчез после того, как в него попала стрела. У неё был точно такой же наконечник.

Гертруда осторожно подхватила наконечник. Попробовала пальцем остриё. Нахмурилась.

— Откуда это у вас?

— Мне дал Рудольф из Лиссбурга. Принёс штук десять.

— У него их целый бочонок, — подтвердил Жуга. — Я не знаю, что это, но если он не врёт, их сделал маг по имени Эйнар.

— Эйнар? — переспросила та. — Эйнар Орчиз? Который высвистывал ветер?

— Наверное. Не знаю. Рудольф говорил, что этот Эйнар хотел стать дельфином и однажды исчез.

— Интересно. Очень интересно. Мне можно это взять на пару дней?

— Разумеется, — кивнул Вильям.

— Я вот ещё чего хотел, — Жуга достал мешок и выложил на стол дощечку. — Что ты скажешь вот об этом?

— АэнАрда! — воскликнула Герта. — Я думала, их уже не осталось.

— По-моему, я это уже где-то слышал, — пробурчал Жуга. — Это всё?

— Золтан говорил, что у тебя есть какой-то сюрприз, но такого я не ожидала. Превосходный экземпляр! — глаза Гертруды светились восхищением. — К тому же, в фазе активации… Уже конец игры?

Травник вздрогнул.

— С чего ты взяла?

— Всего пять фигур осталось.

— Их и было пять. С самого начала.

— Не понимаю, — нахмурилась та. — Должно быть восемнадцать. Сколько сделано ходов?

— Я не считал. Десяток или два.

— И всё с пятью фигурами? Невероятно! — Герта вскочила и направилась к камину. Оглянулась запоздало. — Ты позволишь мне взглянуть на фигуры противника?

У травника отвисла челюсть.

— Это можно сделать?!

— Да, конечно… — Гертруда осеклась на полуслове и нахмурилась. — Постойте, постойте… Так вы не знали? Как же вы тогда играете?

Жуга вздохнул.

— Никак.

— Ну и ну… Как вам это удалось?

Курился дым. Ароматическая палочка светилась красным огоньком. Над доской на тонкой и высокой проволочной треноге покоился хрустальный шар. Свет шести свечей, установленных в углах доски, отражался в глубине хрусталя. Зеленоватым, чуть мерцающим сиянием струился вниз. Повсюду за пределами стола царила темнота — Гертруда занавесила окно, огонь в камине догорел. Дым от курительной свечи стелился над столом, и в его тяжёлых стынущих клубах проступали очертания невидимых фигур. Жуга и Вильям боялись шевельнуться и дышали в сторону, чтобы не разрушить призрачную картину.

— Одиннадцать фигур, — сказала Герта, — и на удивление хорошая позиция!

— У кого? — невольно вырвалось у травника.

— У вас. Взгляни сам: пешка на проходе и прикрыта ладьёй, воин белых запер чёрного и угрожает атаковать левый фланг, лис взял на вилку воина и дневного охотника, а дракону ничего не угрожает.

— Ты действительно так думаешь? — Жуга с сомнением потёр небритый подбородок. — Одиннадцать к пяти — не тот расклад, с которым можно выиграть.

— У чёрных численный перевес, но позиционное преимущество на вашей стороне. Пусть ходит пешка или лис, потом — размен ферзей…

— Размен… чего?

— Ферзей.

— Ты говоришь про воинов?

— Какая разница? У вас же пешка на проходе.

— Ну и что?

— Да ничего! — фыркнула та. — Пешка на последней линии становится кем хочет. Как можно этого не знать?

— А кто играет, в смысле, двигает фигуры?

— В АэнАрде все играют.

— Нет, но кто начал игру?

— Как, кто? — Герта с недоумением взглянула на Жугу. — Дракон, конечно!

— Наш?! — Вильям выпучил глаза. — Или…

Он не договорил и воцарилась тишина. Взоры всех троих остановились на другом крае доски, где в клубах седого дыма вырисовывалась фигура чёрного дракона.

— Не может быть, — пробормотал Жуга. Обхватил голову руками. — Яд и пламя, не может быть…

— Пожалуй, хватит, — Герта притушила свечи и помахала в воздухе ладонью, разгоняя дым. — Душно. Вы запомнили, где что стоит? Тогда откройте кто-нибудь окно.

Вильям кивнул, шагнул к окну, рывком раздвинул шторы. Поморгал, привыкая к свету, и вдруг насторожился.

— Жуга, — позвал он, — Герта! Там кто-то лезет через стену.

— Где? — вскочил Жуга. — Ах, леший… Должно быть, это те, что шли за нами.

— Шли за нами? — Вильям поднял бровь. — Где? Когда? Я никого не видел.

— Я видел. Герта! Ты ждёшь кого-нибудь?

— В гости через стену не лазают, — та прищурилась. — Хотя постойте. Сдаётся, одного я знаю. Герман-Селёдка. Мерзавец, каких мало. Интересно, что ему здесь нужно?

Травник машинально сунул руку под рубаху и выругался.

— Чёрт… Я не взял меча. Герта, у тебя есть что-нибудь… — Взгляд его упал на хрустальный шар. Он протянул руку:

— Можно?

Герта не успела ответить. Внизу загрохотали сапоги, а через миг три человека уже ворвались в комнату.

— Ага! — довольным голосом объявил, входя, четвёртый, по-видимому, тот самый Герман, о котором говорила гадалка. — Он в самом деле тут. Эй, ты, рыжий! Слышь, чё. Собирайся. С нами, значит, пойдёшь. И чтоб без глупостей!

В руках у него был арбалет. Заряженный и взведённый.

Травник подбросил в ладони хрустальный шар и поднял взгляд.

— С чего ты взял, что я с вами пойду? — холодно осведомился он.

— Сказал, пойдёшь, значит, пойдёшь. С тобой говорить хотят.