Сергей Раткевич - Ирнийские наваждения. Книга 4

Ей нужно хоть кому-то рассказать обо всем об этом. Хоть одному живому существу.

Нет, не о красавчике-эльфе, что и сейчас прогуливается неподалеку, бросая на нее встревоженные взгляды.

"Подумать только, он что, от самого Святого Виона в случае чего ее защищать намерен?!"

"А быть может, он просто нахал?"

Но нет. Не об этом ей нужно рассказать Святому Виону. Можно подумать, он и сам этого эльфа не замечает. А то, о чем следует рассказать... о нем и вспоминать-то не хочется.

Какое счастье, что проклятая тварь мертва! Что вот эти самые руки, руки великого святого чародея, умертвили ее! Положили конец ее отвратительной жизни, уничтожили ее мелкую злобную душонку, наполненную отвратительными мыслями, грязными желаниями и неутолимой злобой. Потому что если бы этого не произошло...

В одночасье превратиться из молодой, здоровой, красивой женщины в немощную старуху, из королевы -- в служанку, узреть на своем месте, в своем собственном теле, рядом со своим законным, хоть и не любимым, супругом какую-то проходимку, выяснить, что заклятье, на тебя наложенное, ни один маг не видит, а ты даже рта открыть не можешь, чтоб защитить себя -- все это было далеко не самым страшным. А добавившиеся впоследствии чары, навевающие беззаботное довольство, и вообще притупили все эти переживания. Согбенное старческое тело находило немалое для себя удовольствие, протирая зеркала. Госпожа почти не обращала внимания, а значит, и не гневалась. Она и вообще не часто бывала во дворце, занятая своей ворожбой. Да и бывший муж, его величество Тагинар, все чаще отсутствовал, собирая свою великую армию для великого благородного похода. Никто не интересовался вчерашней королевой, и она сама никем не интересовалась. Отупляющее чувство покоя и уюта было слишком сильным.

Да. Снаружи все было именно так. И только ночью... только во сне...

Во сне к бывшей королеве приходили все мысли и чувства той, что украла ее облик, ее имя, ее жизнь, той, что теперь вместо нее была королевой Грэйн. Эта ненависть, этот страх, эти отвратительные замыслы, скользкие, словно щупальца подводных тварей...

Страшней всего были сны. В этих снах королева Грэйн задыхалась, словно в зловонном болоте. А хуже всего было, что она знала всех тех, кто снился проклятой твари. Всех, погибающих самыми жуткими и отвратительными способами, королева Грэйн знала лично. И ничем не могла им помочь. Просыпаясь, она тотчас переставала тревожиться обо всем увиденном ночью. Радовалась новому дню и принималась за свою всегдашнюю работу. Довольная, беспечная, почти счастливая. Что-то смутно тревожило ее в этом уютном коконе счастья, что-то мешало полностью погрузиться в навеваемый заклятьями покой, но это что-то было слишком далеко. Оно не могло пробиться. Что ж, служанка, протирающая зеркала не особенно беспокоилась по этому поводу. Скорей уж ее тревожил тот факт, что нечто пытается нарушить ее умиротворенную и счастливую старость.

"От таких вестей одни неприятности, -- бурчала она, принимаясь за очередное зеркало. -- Вот еще! Я и думать о них не стану! Очень надо!"

Уют, довольство и покой вновь окружали ее со всех сторон.

А потом приходила ночь. Приходила и приносила страшные сны, полные ненависти и боли, ярости и кошмаров. Они сдирали ложные воспоминания, словно присохший бинт с раны, и обнаженная память выхлестывалась потоком свежей крови. Королева Грэйн вспоминала себя. И видела сны. Чужие, страшные, полные ненависти к людям, которых она знала... и другим, с которыми не была даже знакома, но эти люди где-то жили, на что-то надеялись... они не знали, какая мука им уготована, а королева Грэйн никак не могла предупредить их. Ведь просыпаясь и становясь вновь служанкой, она забывала весь этот ужас, а если даже что-то и удерживалось в ее памяти, то оно мигом становилось неважным, не имеющим никакого значения. Королева Грэйн мучилась от невозможности предупредить хоть кого-то из этих несчастных, а ее дневная оболочка преспокойно протирала зеркала и столики в своих бывших покоях.

Так бы она ничего, наверное, и не придумала, если бы не одно обстоятельство. Обреченная во сне не только переживать все мысли и чувства проклятой магички, но и всюду ее сопровождать, королева Грэйн не раз оказывалась в месте, целиком состоящем из пламени. В той самой пылающей библиотеке, давно уничтоженной Святыми Престолами, где заживо горела в огне, пока ее мучительница постигала какую-нибудь новую тайну. А если смотреть глазами мага... если чувствовать его чувствами...

Нет, королева Грэйн никогда не была магичкой, но позаимствовавшая ее облик магичка ненароком передала ей некую крохотную искру своего таланта. Искру... или отблеск? Какая разница, что это было такое. Этого хватило, чтобы, прочитав чужими глазами пылающие огненные строки, научиться насылать сны. Не свои, разумеется. Своих снов у королевы Грэйн теперь, можно сказать, и вовсе не было. Вместо них -- странная сумеречная явь, разделенная с осатаневшей от ярости гадиной. Нет. Королева Грэйн научилась насылать чужие сны. Сны той мерзкой твари, что безжалостно разрушила сначала ее жизнь, а теперь уничтожала чужие жизни, не считая их.

"Хоть кто-нибудь да задумается. Обратит внимание. Не отмахнется, проснувшись!" -- надеялась королева.

Сны насылались далеко не всегда. И не все, просыпаясь, припоминали приснившийся кошмар. А однажды принц Ильтар едва не застрелил ее из своего зачарованного пистолета. Хорошо, что пуля попала не в нее, а в видевшую сон магичку, а та не сумела понять, из-за чего так вышло.

Королева Грэйн рассказала Святому Виону все.

-- О чем-то подобном я и догадывался, -- промолвил Святой Вион. -- Вы необычайно храбрый и очень стойкий человек, ваше величество. У меня нет никаких сомнений в том, что именно вы окажетесь наилучшим правителем для Леронны.

-- Я так боюсь... увидеть эти сны еще раз! -- невольно вырвалось у королевы. -- Так боюсь, что снова...

-- Этого не случится, дитя мое, -- ладонь Святого Виона успокоительно легла на плечо. -- Я совершенно уверен, что этого никогда не случится. До скорой встречи. Да пребудет с тобой охраняющая сила Утренней!

Святой Вион начертил портал, дружески кивнул склонившейся перед ним королеве и исчез.

Ее величество осталась одна. Что ж, оно и к лучшему. Ей было о чем подумать.

...***...

Королева Грэйн глубоко вздохнула и прикрыла глаза. И перед ее закрытыми глазами тотчас предстал... маршал Эрдан, разумеется.

Королева открыла глаза и строго напомнила себе, что она замужем. И видеть вот так посторонних эльфов ей не полагается. Однако...

"Только ты, дитя мое, можешь и имеешь право решать, кто будет следующим королем Леронны", -- вновь прозвучал у нее в голове голос Святого Виона.