Джонатан Стрэн - Драконы

Кто-то закричал. У меня внутри все оборвалось. Затем я понял, что это был Кайи. Дракон его не сразу заметил, будучи целиком поглощен предвкушением пира, так что Кайи решил привлечь внимание твари:

— Bis terribilis, Bis appellare, Draco! Draco!

Я никогда до конца не мог понять смысл этого нелепого выкрика, да и латынь тут была отнюдь не классической. Но думаю, нужно довольно слабо осознавать, что дракон существует на самом деле, чтобы вызывать его на бой, да еще по имени, ну а столь вульгарно назвать его дважды ужасным — признак безумия.

Дракон приблизился. Нет, подплыл. Когда его вытянутая голова оказалась перед Кайи, юноша острым клинком принялся рубить здоровенные челюсти. Произошло то, что и должно было случиться, — во все стороны полетели искры. Затем голова раскололась, но не от раны: дракон раскрыл пасть. И оттуда полился звук. Не шипение, а что-то похожее на гулкое «хуш-ш-ш». Должно быть, его дыхание было ядовитым и почти столь же губительным, как огонь. Я видел, как Кайи отпрянул от чудища. Затем в темноте промелькнула короткая лапа дракона. Удар казался медленным и безобидным, но он отбросил Кайи шагов на тридцать, прямо через пруд. Юноша упал у входа в пещеру и остался лежать неподвижно, все еще сжимая в руке меч. А еще он, похоже, прикусил себе язык.

Дракон проследил за воином, явно размышляя, подойти ли к нему и пообедать или не стоит. Но он был более зачарован другим блюдом, которое учуял раньше. По запаху чудовище понимало, что девушка была более вкусной и нежной. И поэтому дракон отвернулся от Кайи, оставив воина на потом, и, опустив голову, направился к столбу. Свет в его глазах потух.

Ночь наконец опустилась на землю, но я мог видеть вполне отчетливо. Темнота не застилала мои глаза. А еще были звуки. Вы там не стояли, и я не собираюсь передавать вам все, что видел и слышал. Ниеме не закричала. Уверен, она все еще была далеко от всего этого. Девушка не чувствовала и не понимала, что с ней происходило. После, когда я спустился к столбу вместе с остальными, от нее не многое осталось. Чудовище даже утащило с собой в пещеру часть ее костей, чтобы погрызть вволю. На останках валялась гирлянда. Драконы не интересуются ими. Нежные белые цветы потеряли свой вид.

Ниеме была покорна, и ей не пришлось выносить этот ужас. Я видел не менее страшные вещи, творимые людьми, и людям не было оправдания. Но все равно я никогда не ненавидел людей так, как ненавидел дракона. Удушающей, тяжелой, смертельной ненавистью.

Когда все закончилось, в небе уже сияла луна. Дракон вновь подошел к пруду и глотнул воды. Затем направился по камешкам к пещере. На мгновение он остановился около Кайи и не спеша понюхал человека. Сытая тварь стала вялой. Она продолжила свой путь к черной дыре и вскоре скрылась из виду, дюйм за дюймом исчезая в темноте.

Кайи наконец смог подняться с земли, сначала на колени и локти и только потом на ноги.

Мы, зрители, были зачарованы. Все думали, что он умер, наверняка переломав себе спину, но его только оглушило. Позже он признался, что глаза его застилал туман, сознание путалось, тело не повиновалось настолько, что он не мог подняться. Все это время дракон трапезничал совсем рядом, и это сводило Кайи с ума. Как будто он и до этого не был умалишенным. Придя в себя, он поднялся и потащился в пещеру вслед за чудовищем. На этот раз он намеревался наверняка прикончить дракона, и не важно, что с ним могла сделать тварь.

Никто не проронил ни слова, стоя там, на камнях. Никто не заговорил и сейчас. Все были объяты неким оцепенением, словно заколдованы. Наклонившись, мы не отрывали глаз от черной дыры, где пропали они оба.

Наверное, через минуту раздался довольно необычный шум, словно сам холм рычал и ворчал. Конечно же, это был дракон. Как и вонь, эти звуки были непередаваемы.

Я мог бы сказать, что они походили на звуки, издаваемые слоном, кошкой, лошадью, летучей мышью. Но эти крики и рычания были неописуемы. Я никогда в жизни ничего подобного не слышал и даже историй о подобном не встречал. Были, однако, и другие звуки, словно кто-то потревожил гигантскую гору. И теперь по склону с грохотом катились камни.

Жители деревни в ужасе и истерике не отрывали глаз от пещеры. Такого еще никогда не случалось. Обычно жертвоприношение было предсказуемым процессом.

Одни стояли молча, другие кричали или стонали и умоляли богов о защите. Когда внутри холма наконец воцарилась тишина, смолкли и люди.

Я не помню, как долго это продолжалось. Казалось, прошли целые месяцы.

А затем внезапно что-то шевельнулось в жерле пещеры.

Раздались вопли ужаса. Кто-то бросился бежать, но быстро вернулся, поняв, что другие словно приросли к месту, указывая на пещеру и восклицая от благоговейного трепета.

Кайи шел как человек, который слишком долго пробыл без еды и воды. Опущенная голова, ссутуленные плечи, дрожащие ноги. Он с трудом проплелся вдоль пруда, чертя мечом по воде, взобрался по склону и оказался прямо перед нами. Медленно подняв голову, он произнес слова, которые никто не надеялся когда-нибудь услышать.

— Он… мертв, — выдавил Кайи и без чувств рухнул на землю, освещенную лунным светом.

Жители понесли его обратно в деревню в паланкине, ведь Ниеме он был больше не нужен.

Мы оставались в деревне еще примерно десять дней. Кайи оправился день на третий, и, так как не было и следа дракона ни днем, ни ночью, отряд из жителей отправился к холмам и с факелами зашел в пещеру, чтобы удостовериться в гибели чудовища.

Дракон и правда оказался мертв. Это могла подтвердить даже вонь. Теперь она отличалась от той, что была прежде. А еще все вокруг пещеры словно застыло. В долине уже на второе утро пропал запах живого дракона и явно ощущался аромат коз, косарей, немытых тел и множества цветов.

Сам я не пошел в пещеру, дошел только до столба. Я понимал, что в логове дракона теперь было безопасно, просто хотел еще раз побывать на том месте, где несколько косточек Ниеме упали из оков на землю. И я не могу сказать, почему все было именно так, ведь ничего нельзя объяснить костям.

Затем вновь было ликование и пир. Вся деревня радовалась изо всех сил. Люди приходили из отдаленных поселений, лачуг и хижин в надежде насмотреться на Кайи — убийцу дракона, коснуться его на удачу и облизать палец. Воин смеялся. Он не был серьезно ранен, только весь покрыт синяками и большую часть времени проводил в увеселениях с девушками, которые потом объявят своих отпрысков сыновьями героя. А в остальное время он вусмерть напивался в зале вождя поселения.

В конце концов я снарядил Негру, накормил ее яблоками и сказал ей, что она лучшая лошадка в мире. Она знает, что это ложь и что я обычно такого не говорю. Я рассказал ей, куда мы могли отправиться, и планировал тихо уехать и дать Кайи возможность делать все, что ему вздумается. Но всего в четверти мили от деревни я услышал позади дробный топот лошадиных копыт. Скоро воин скакал рядом со мной на довольно подходящей ему лошади, без сомнений королеве конюшни главы деревни, и ухмылялся, держа в руках два бурдюка с пивом.