Джонатан Стрэн - Драконы

Колдунья Яблочная Бесси грустно покачала головой и подтвердила:

— Это правда.

— Вы испытываете мое терпение, — продолжал Дракон. — Хуже того, вы можете посадить мои аккумуляторы. Запасы мои скудеют, и я лишь частично могу восполнять их каждый день. Теперь я понял, что нельзя быть таким королем-чурбаном. Вами нужно управлять. Так что мне нужен… спикер. Кто-нибудь не большой и не тяжелый, кто поселится внутри меня и станет доносить до вас мои приказы.

Старая Черная Агнес протиснулась вперед.

— Это буду я, — устало сказал она. — Я знаю свой долг.

— Нет! — ворчливо отрезал Дракон. — Вы, старики, слишком хитрые. Я сам выберу кого-нибудь из толпы. Кого-нибудь поглупее… Ребенка, например.

«Только не меня! — исступленно подумал Уилл. — Кого угодно, только не меня!»

— Вот его, — сказал Дракон.

Итак, Уилл поселился внутри Дракона. Весь тот день до глубокой ночи под чутким руководством своего господина он рисовал на кусках пергамента планы каких-то устройств, по виду весьма напоминающих неподвижные велосипеды. Они предназначались для пополнения запасов энергии Дракона. Утром Уилл отправился в кузницу на окраине городка и велел немедленно изготовить шесть таких железяк. Потом зашел к старейшине Черной Агнес — передать, что каждый день шестеро жителей деревни по очереди, или как там она сочтет нужным их распределять, должны будут крутить педали изготовленных афегатов, крутить без остановки, с восхода до заката, а потом Уилл будет втаскивать заряженные аккумуляторы внутрь Дракона.

Бегая по деревне со всеми этими поручениями — в тот первый день набралась чуть ли не дюжина распоряжений, предупреждений и пожеланий, — Уилл испытывал странное чувство нереальности происходящего. От недосыпа окружающее казалось до невозможности ярким. В развилках веток по дороге к Речной Дороге зеленел мох, Саламандры лениво совокуплялись на углях в кузнечной печи, даже хищные растения в саду его тетки по-особенному затаились, как будто поджидали какую-нибудь неосторожную лягушку, которая вдруг возьмет и выскочит… В общем, знакомый и привычный пейзаж словно преобразился. Все казалось новым и странным.

К полудню все поручения Дракона были выполнены, и Уилл отправился на поиски своих друзей. Площадь, разумеется, была пустынна и безмолвна. Но и в узеньких боковых улочках, куда он забрел вслед за своей короткой тенью, тоже оказалось пусто. Ему стало жутко. Вдруг откуда-то из-за угла он услышал высокий девчоночий голос и пошел на него.

Маленькая девочка прыгала через скакалку и напевала:

— Джоан! — позвал Уилл, при виде девочки неожиданно почувствовав себя очень легко.

Джоан остановилась. Пока девочка двигалась, ее присутствие было заметно. А перестав двигаться, она как бы и существовать перестала. Сотня тоненьких косичек клубилась вокруг ее темной головки. Ручки и ножки — как палки. Единственным, что имело хоть какие-то размеры, были ее блестящие карие глаза.

— Я уже дошла до миллиона! — сердито крикнула она. — Из-за тебя придется все сначала начинать.

— Просто, когда начнешь сначала, считай: «Миллион один…»

— Так нельзя, и ты это прекрасно знаешь! Что тебе надо?

— Куда все подевались?

— Кто рыбу ловит, кто охотится. Остальные работают в поле. А кузнецы, медник и Уфюмый делают эти неподвижные велосипеды, которые должны поставить на площади Тирана. А горшечница и ее подмастерья копают глину на берегу реки. А целительницы — в Дымной Хижине на краю леса — с Паком Ягодником.

— Туда и пойду. Спасибо тебе, малявка.

Попрыгунья Джоан не ответила. Она уже снова скакала через веревочку, приговаривая: «Сто тысяч один, сто тысяч два…»

Дымная Хижина была некрашеной лачугой. Она таилась так глубоко в зарослях тростника, что казалось, пойдут дожди — и пиши пропало, ее совсем засосет болото. Осы лениво летали туда-сюда, их гнездо лепилось под самой крышей хижины. Уилл толкнул дверь, она фомко заскрипела.

Женщины дружно обернулись. Бледное тело Пака Ягодника белой кляксой лежало на полу. Женщины смотрели на Уилла зелеными, немигающими, как у лесных зверей, глазами. Они безмолвно вопрошали, зачем он явился.

— Я… я только хотел посмотреть, что вы… делаете, — выдавил Уилл.

— Мы вводим его в кататоническое состояние, — ответила одна из них. — Тихо. Смотри и учись.

Сначала целительницы дымили над Паком сигарами. Они набирали в рот дым, а потом, наклонившись над Паком, выпускали его на обнаженное искалеченное тело мальчика. Постепенно хижина наполнилась голубоватым туманом, целительницы напоминали привидения, а сам Пак — расплывчатое пятно на фязном полу. Сначала он всхлипывал и что-то бормотал от боли, но постепенно вскрики делались все тише, и он наконец умолк. Тело его дернулось, потом как-то странно напряглось, и он перестал дышать.

Целительницы натерли Паку фудь охрой, натолкали ему в рот, ноздри и задний проход смесь алоэ и белой глины. Потом они завернули тело в длинный кусок белой льняной ткани и закопали его в черную фязь на берегу Колдуньина Пруда.

Бросив последнюю лопату земли, женщины, как по команде, повернулись и молча пошли к дому по пяти разным тропинкам. Уилл почувствовал, что у него урчит в животе, и вспомнил, что сегодня еще ничего не ел. Он знал неподалеку одну вишню, чьи плоды уже дозревали, и еще в том месте можно было разжиться пирогом с голубятиной — его, похоже, не очень-то хорошо караулили.

И он поспешил в поселок.

Он вернулся на площадь лишь перед самым заходом солнца и ожидал, что Дракон будет в ярости из-за его долгого отсутствия. Но, опустившись в кресло пилота и ощутив, как иголки вонзаются в запястья, Уилл услышал нежный шепот, почти мяуканье Дракона:

— Как ты боишься! Весь дрожишь. Не бойся, малыш. Я буду защищать тебя, заботиться о тебе. А ты за это будешь моими глазами и ушами, согласен? Конечно согласен. Ну-ка, давай посмотрим, чему ты сегодня научился.

— Я…

— Тс-с-с… — выдохнул Дракон. — Ни слова. Мне не нужен твой пересказ. У меня прямой доступ к твоей памяти. Постарайся расслабиться. В первый раз тебе будет больно, но потом привыкнешь и станет легче. Со временем, возможно, это даже начнет доставлять тебе удовольствие.

Что-то холодное, влажное и скользкое проникло в сознание Уилла. Во рту появился мерзкий металлический привкус, ноздри наполнились отвратительным смрадом. Он инстинктивно попробовал вырваться.

— Не сопротивляйся. Все пройдет легче, если ты сам откроешься мне.

Уилл чувствовал, как что-то черное и маслянистое наполняет все его существо. Собственное тело теперь казалось ему очень далеким, как что-то, что больше ему не принадлежало. Он мог наблюдать со стороны, как это что-то кашляет, как его тошнит.