Александр Прозоров - Наследник

И совершенно напрасно — его там не ждали. Дворня не спеша разбирала пиршественные столы, стараясь не потревожить многих спящих дружинников. Бочки с пивом все еще оставались на своих местах — его потихоньку черпали усталые пробуждающиеся ратники. То ли еще пирующие, то ли уже. Но в любом случае — ни о какой княжьей службе сегодня речь явно не шла.

Однако въевшаяся в кровь имперская военная дисциплина так просто развернуться и уйти вербовщику не позволяла. Покрутившись во дворе, он поднялся во дворец, прошагал по коридорам первого этажа, взошел на второй — и наткнулся на трех играющих в кости стражников. Увидев иноземца, те вскочили, грозно схватились за рукояти мечей:

— Чего тебе надобно, сотник? Здесь покои княжеские, без особого дозволения хода нет!

— Сам не знаю, чего надобно, — пожал плечами Ротгкхон. — Пришел, потому как в дружину записан. Но вот нужна ли сегодня служба моя али нет, не пойму?

— Не беспокойся, иноземец, — расслабились ратники. — После пиров княжеских дружина завсегда дня три отдыхает. Кто крепок, брагу пьет…

— Кто ловок, девок тискает, — подхватил молодой ратник.

— А кто слаб — спит беспробудно, пока пинка не получит, — закончил самый старший, большеглазый, с рыжей курчавой бородой. — Послушай, иноземец, а правду сказывают, что одежда у тебя особая, колдовская, неуязвимая?

Вербовщик еле заметно улыбнулся, довольный тем, что нужные ему слухи все-таки расползаются, достал из поясной сумки платок, встряхнул:

— Не колдовская, служивый, а из драконьего волоса. Сварог такой всех ратников награждает, кои под его рукой службу несут. — Он вытянул руку и набросил на нее платок: — Режь!

— Чем? — растерялся стражник.

— Да чем хочешь! Это же драконий волос, его даже железом не одолеть.

Молодой ратник оказался шустрее — выдернул свой нож и быстро, с длинным оттягом, полосонул Ротгкхона по руке. Посмотрел, торопливо резанул еще два раза. Изумленно присвистнул:

— А по виду тряпка сатиновая!

— Меня это раз сто в бою спасало, — спрятал платок обратно в подсумок Ротгкхон. — Булгары думают, что бездоспешного поймали, и в грудь, живот али по спине рубят. А смотрись броня железной — по горлу бы метились или в лицо.

— Выходит, ты у самого Сварога службу нес? — неуверенно спросил рыжебородый.

— Я и сейчас на службе, — ответил вербовщик. — Сварог, древний наш прародитель, велик, и дружина ему надобна великая. Посему я, следуя его воле, путешествую по свету и охотников набираю к нему в войско идти. Доспех неуязвимый первой платой на службе идет.

— А меня в охотники ты можешь записать, сотник?! — загорелись глаза у молодого стражника.

— Ты кое о чем забыл, — покачал головой Лесослав. — Ты дал клятву верности муромскому князю. И посему взять я тебя могу токмо вместе с ним, либо по его такому приказу. Не думаешь же ты, что Сварогу нужны клятвопреступники?

— Проклятье! — в сердцах стукнул паренек кулаком по стене.

— Не печалься раньше времени, служивый, — похлопал его по плечу вербовщик. — Мне самому хочется таких воинов поболее набрать. Видел я, каковы вы в сече, — лучше не сыскать. Может статься, договоримся мы с князем. Отпустит… Токмо вы это… Не сказывайте о сем никому раньше времени. Планы сии вилами по воде писаны. Да и сам я ныне под присягой.

Ротгкхон кивнул и с легкой совестью побежал вниз по ступеням. Он был совершенно уверен, что сразу после смены этой троицы слухи о неуязвимой тряпочной броне и Сварожьей службе поползут дальше, обрастая все новыми и новыми подробностями. Через пару дней о его миссии будут знать все, от князя и до самого последнего новика.

В изрядно приподнятом настроении вербовщик отправился восвояси, ради хорошего настроения даже купив по пути на торге бочонок меда для себя, платки для девочек, два отреза атласной ткани для Зимавы и большой заплечный мешок, чтобы все это унести. Однако и в этот раз, несмотря на день, калитка оказалась закрыта. Лесослав, скинув мешок, застучал кулаком:

— Не спи, жена, твой муж у ворот!

— Иду! — отозвалась девушка. Вскоре грохнула задвижка, Зимава выскочила на улицу, радостно охнула: — Ты уже вернулся?!

— Спешил что есть мочи. — Как и положено любящему супругу, он подхватил ее, закружил, крепко поцеловал, поставил на землю: — Пошли гостинцы смотреть.

— Пойдем, — согласилась девушка. — А ты надолго?

— Что, уже надоел?

— Наоборот, нужен очень. Осень, солома нужна — двор посыпать, чтобы грязи не было. И дрова кончаются. Холода же настоящие еще даже не наступили. На торг я сходить могу, коли у тебя времени нет. Но мужицкий взгляд лучше. Бабу завсегда обмануть норовят. А от тебя за подсунутое гнилье в лоб получить побоятся. Ты ведь сотник княжеский. Коли пожалуешься, за обман еще и кнута получить недолго. И на торге появляться запретят.

— Ну, коли так, — поставил свой мешок за порог вербовщик, — тогда пошли. Потом подарки посмотрим.

Вот так два дня отдыха и превратились для Ротгкхона сперва в блуждание по земскому торгу у Заречной слободы, а потом в долгую колку поленьев, многие из которых оказались либо слишком толстыми, либо слишком длинными. Хорошо хоть мед не пропал — пару раз в час Зимава, в красивом нарядном сарафане, торжественно выносила ему пенистый корец, ждала, пока он осушит угощение, и неизменно спрашивала:

— Ты ведь, поди, утомился до невозможности? Силы не осталось совсем? Может, ну их пока? Как-нибудь потом?

И каждый раз вербовщик упрямо отказывался, находя в простой физической работе некое свое, особенное удовольствие.

Все закончилось, когда начало смеркаться. Подав мужу очередной ковш меда и дождавшись, пока он напьется, Зимава набросила ему на плечи рушник и ухватила за его концы:

— Ты могуч, как Даждьбог, Лесослав. Жалко, что тебе не нужно от меня никакой награды. Ты заслужил все, что только можно. Пойдем, хотя бы умою тебя после трудов праведных. Вода уже нагрелась, девочки поели и наверху.

— Я и сам могу помыться! — запротестовал Ротгкхон.

— Смирись. Ты мой муж. Что хочу, то с тобой и делаю. Тебя ждут треть бочонка хмеля, тушенный в капусте гусь и ласковые руки жены. С мочалкой. — Подтянувшись за концы полотенца, она легко чмокнула его в губы и шепнула: — Ты самый лучший в мире. Сегодня ты будешь только отдыхать.

В первый день после отдыха Ротгкхон с ходу попал в княжеские телохранители, вместе с Журбой, Дубыней и боярином Всеславом отправившись в обход города. Сперва они прогулялись по стенам и башням детинца, потом по муромской крепостной стене, каждый раз спускаясь к воротам и здороваясь со стражей. От города прошли к воротам слободы, но только к Кожевенным — здешняя окраина находилась уже так далеко от детинца, что, если делать круг вдоль всего частокола, пришлось бы потратить день целиком.