black__tiger - Зеркало иллюзий

Блэк бросается вперед, прямо на палочку Снейпа:

— Не смей их трогать, слышишь?! – и на хладнокровное:

— Ступефай!

Гриффиндорец спотыкается о заклинание и неуклюже валится на пол, вниз лицом.

“Так вот где у тебя слабое место! Надо запомнить”.

Как ни приятно видеть Блэка валяющимся у своих ног, это не то, что нужно Снейпу сейчас. Наклонившись над поверженным противником, он торжествующе вопрошает:

— Назовешь хотя бы одну причину, по которой я не смогу расквитаться с тобой – через них?

Черноволосая голова чуть заметно дергается – надо полагать, это попытка кивнуть – и Снейп, взмахнув палочкой, помогает ему подняться на ноги и толкает обратно в кресло.

Блэк – как только Снейп отменяет заклятье – бурно протестует:

— Так нечестно!

— Я слизеринец, – напоминает его оппонент. – Мне на честность наплевать.

Блэк все же находит, к чему можно апеллировать:

— Хочешь, чтобы все узнали, да?

Снейп огрызается:

— Может, и хочу? – но уже ясно, что вопрос исчерпан и ситуация снова патовая.

Неугомонный Блэк не оставляет попыток подхлестнуть решимость противника:

— Мало ты, что ли, знаешь подходящих заклятий? Давай хоть как Джея – тогда, помнишь?

Он что – нарочно? Как будто это можно забыть!

— Да замолчи, ты!!.

— А ты не тяни. Я спать хочу.

— Мне надо подумать.

— Думай. Только не слишком долго, а то я передумаю.

Блэк достал‑таки Снейпа.

— Не передумаешь! – Снейп взмахивает палочкой, выстреливая в Блэка магическими путами.

Тот, если и удивлен, то лишь тем, что слизеринец не додумался до элементарных мер предосторожности раньше.

— Никуда не денешься, – шипит выведенный из себя Снейп, – подождешь, сколько потребуется, скотина гриффиндорская!

Он не прочь заодно заткнуть обидчику рот заклятьем, но “скотина” неожиданно согласно кивает, бормочет: “Разбуди, когда что‑нибудь дельное придет, наконец, в твою тупую башку”, – и закрывает глаза.

А Снейп уже ни на что не надеется, ни на свою фантазию, ни на жажду мести. Он садится – на ту самую скамью с фиксаторами, спиной к беспомощному врагу (видеть его сейчас – ни малейшего желания), обхватывает руками немытую голову. Во–первых, рука не поднимается – просто так, без повода. Во–вторых, один раз он уже последовал совету этого придурка – и что из этого вышло?.. А самое смешное – что придурок, кажется, искренен, явно чувствует себя виноватым (хотя и не обязательно перед ним, Снейпом; только вот Люпин, в отличие от Снейпа, придурку не врежет – ни по–магловски, ни по–магически) и все его предложения от души… От черной, хитрой и коварной Блэковской души…

Стоп. А если без всяких хитроумных вывертов, просто старое доброе известное еще со второго курса (а Снейпу и того раньше) заклинаньице? И никаких терзаний. Много ты терзался, указывая на тот сучок, Блэк?

— Блэк, а вот как тебе понравится самая обыкновенная… – Снейп поворачивается, и его голос машинально понижается до шепота, а возмущение, наоборот, возрастает:

— Блэк?!.

Спит! Эта гриффиндорская зараза спит!!!

Может быть, он все‑таки притворяется?

Слизеринец с надеждой прислушивается к ровному дыханию. Нет, не похоже на притворство. Надо же – спит… А он, Снейп – мало, что пострадавшая сторона, так еще и не выспится!

Интересно, а сам Снейп смог бы заснуть вот так же безмятежно и опрометчиво в компании своего злейшего врага?

Он предпочитает не отвечать. Какая, к Мерлину, разница? Сможет, если придется.

А этому – чего бы ему и не спать? Он же ничем не рискует. Ведь по большому счету – что Снейп может реально с ним сделать? Избить? Заклясть? А толку? Это же – только до визита в больничное крыло. Разве что душу отвести – что, впрочем, тоже немало…

Может, продержать его здесь весь завтрашний день, чтобы он прогулял уроки? Мелко, ой, мелко… Будто он и так не прогуливал!

…Неужели он действительно ничего никому не сказал?

Какое изощренное издевательство: враг в твоих руках – а руки точно связаны!

Напоить бы его одним из своих долгоиграющих зелий… Но Снейп – здесь, а зелья – там, в слизеринских подземельях. Да и нет под рукой подходящих. Вот если бы Блэк предупредил о своей выходке заранее… Ага, мечтай дальше! Или попроси его подождать, пока нужный состав заварится и настоится… Высшая степень идиотизма! Снейп бьет кулаком по скамье. Боль приводит его в чувство и встряхивает мозги. И вытряхивает из них – мысль.

Вернее – зародыш мысли. Снейп замирает с поднятым кулаком, чтобы не спугнуть ее прежде, чем она оформится.

Пара глубоких вдохов… Есть! Поймал! Вот оно!

Что бы он ни придумал сейчас… нет, что ни говорите, а в стенах Хогвартса достойная месть невозможна. И почему он должен идти на поводу у этого? Он предпочтет диктовать условия – сам.

Слизеринец шепчет контрзаклинание, освобождающее спящего, и выскальзывает за дверь.

Совы прилетают к завтраку. Как обычно.

Свиток падает рядом с тарелкой.

Черноволосый и сероглазый юноша в мятой (будто спал не раздеваясь) мантии разворачивает пергамент. На нем нет подписи, но адресат не сомневается в авторстве. Ни минуты. И смотрит на слизеринский стол. Взгляды двоих скрещиваются; ни один не сулит другому светлого будущего. Лохматый сосед слева сует нос в пергамент, Блэк отпускает верхний край, и свиток сворачивается у Поттера перед носом, закрывая две каллиграфические (по такому случаю!) строчки:

“Обойдешься, Блэк!

Месть – это блюдо, которое следует подавать холодным”.

Западный берег озера зарос ивами, местами кусты спускаются к самой воде. А еще вдоль воды тянется узкая полоска белого плотного песка, инкрустированного крупной каменной крошкой. Не ограненной, но пришлифованной. В жару кварцевый песок искрится на солнце, а воздух над разогревшимися валунами слегка колышется.

О камнях говорили разное. Кто‑то – что их принес древний ледник (ага, значит, и озеро – ледникового происхождения… и точно, вода в нем ледниковая, в смысле – ледяная; а когда прогревается, то зацветает). А кто‑то утверждал, что камнями пытались укрепить берег. Что там с берегом – неспециалисту не видно, а камни – будто испокон веков тут лежали.

Неспециалисты использовали оглаженные водой и временем валуны для своих надобностей. Кто‑то когда‑то переплел ветви рядом растущих ив наподобие шатра, натаскал в образовавшееся укрытие камней и сложил из них сиденье – каменное кресло (или, если угодно, трон) со спинкой и даже с подлокотниками. Сидеть на нем не очень удобно, зато аристократично. Сразу себя человеком чувствуешь. Листва, просвеченная солнцем, отбрасывает на песок, под ноги сидящему, кружевную, сквозистую тень.

По ту сторону ивовой заросли июньский полдень плавится от зноя. В такой день – хорошо купаться до одурения, валяться на пляже, затевать шумные игры, запивать сливочным пивом философские размышления на импровизированных пикниках, наконец, просто медитировать на воду, искрящуюся солнечным золотом…