Ночная Всадница - Дочь Волдеморта

Гермиона мрачно усмехнулась. Она знала, кто говорил эти слова.

Значит, про́клята? Значит, это — её судьба? Но… Есть ли здесь что‑то плохое или страшное? Если подумать, ведь ей дали выбор. Она может остаться прежней, теоретически. Просто сама эта идея теперь кажется странной.

А шанс измениться, увидеть куда больше, чем мог когда‑либо — дается далеко не каждому. Шанс посмотреть под разными углами.

Это так странно — находиться здесь сейчас: будто не участник происходящего, а лишь соглядатай, наблюдающий. И снисходительная улыбка того, кому ведомо гораздо больше любого из окружающих, всё чаще стала трогать уста Гермионы. Особенно здесь, в школе. И ей нравилось это странное чувство…

— Судьбу придумывают не люди…

* * *

— Ну и денек, — подытожил Гарри, выходя из класса. — Ну и предметы! Если сейчас начнем варить на зельях эликсиры пыток… Кстати, Рон, ты будешь проходить тест на трансгрессию? МакГонагалл напоминала, испытания в ноябре.

— Я запишусь, — пообещал Рон. — Потренироваться бы…

— В Хогвартсе нельзя трансгрессировать, — отчеканила Гермиона.

— Тебя не спросили!

Она остановилась.

— Трансгрессируй на здоровье! Давай! Прямо в Большой зал. Вперед, Величайший Маг Современности!

Весь обед Гермиона просидела с Джинни, вдохновленной трансфигурацией. Анжелика Вэйс не оставила её равнодушной.

— Она классная! Такая молоденькая — и совсем не зануда, на вещи совершенно по–другому смотрит. Я под впечатлением!

— Мне она тоже понравилась, — кивнула Гермиона. — Очень живо объясняет. Интересно.

— Гарри обо мне не говорил? — вдруг спросила её подруга.

— Нет. Джинни… отвлекись от него.

— Отвлекаюсь, — странным голосом сказала рыжая ведьма. — Всё время. Но неизменно возвращаюсь назад.

— Джинни… Мальчишки… И мужчины вообще…

— Да знаю я. — Джинни засунула в рот ложку гороха. — Он посмел меня бросить! — произнесла она, прожевав. — Я ему ещё покажу.

— Вот это правильно!

Зелья для пыток на следующем уроке они не варили. Слизнорт рассказывал о ЖАБА, своем опыте, своих знакомых. Потом студенты замешивали основу для архисложного настоя. У Гарри вышла бурда. Слизнорт расстроился.

Гермиона испытала странное чувство злорадства — не такое, как то молчаливое удовлетворение, которое она чувствовала в прошлом году, когда Гарри на время оставил старый учебник Снейпа. Теперь к сознанию справедливости примешалось что‑то, подозрительно напоминающее насмешку. Мастер зелий явно в этом году снова удивит своего учителя…

Её основа тоже не получилась — но всё равно она не была зеленой и склизкой. Это радовало. Кстати, о склизком…

— Нет, профессор, — твердо сказала девушка после окончания урока. — Мне жаль. Я не смогу посещать ваш клуб в этом году. ЖАБА, вы же понимаете…

* * *

Вечером Гарри очень сильно поссорился с Невиллом Лонгботтомом. Последний никак не мог понять категоричности гриффиндорца и заявлял о своем праве помогать в борьбе с Волдемортом. Гарри ничего не хотел слушать. Невилл начал горячиться — Гарри взорвался и наговорил ему гадостей.

Гермиона не присутствовала при этом лично, но она знала: Гарри обвинял Невилла в том, что тот лишь хочет самоутвердиться, что он и все остальные воспринимают происходящее какой‑то игрой. Что они придумали что‑то о миссии Гарри и теперь просто сгорают от любопытства, и что да — у него, Гарри, есть миссия. И есть поручение Дамблдора. Но что оно касается только его, и пускай Невилл радуется, что не оказался на этом «почетном месте». Он, Гарри, с радостью уступил бы все свои права — но это был не его выбор. Так что пусть Невилл оставит его в покое и изучает себе спокойно плюющиеся ромашки да убегающие кусты с профессором Спраут.

Невилл выслушал всё это молча, а потом также молча ушел. Он больше не заговаривал с Гарри, стараясь избегать и Рона с Гермионой. Несколько раз последняя видела его в коридорах с Полумной Лавгуд, предложение помощи от которой Гарри также пресёк на корню, хоть и не в столь резкой форме.

И Джинни Уизли тоже больше не поднимала с ним этой темы.

Первая неделя прошла достаточно быстро. Новый материал сыпался охапками, Рон вёл себя глупо, Гарри поселился в библиотеке, выискивая что‑то в книгах. Видимо, хотел найти там новый адрес Снейпа. Лаванда изводила Гермиону дурацкими обвинениями и презрительными взглядами — к пятнице фраза «прыщи, головные боли, депрессии» всё чаще напоминала о своей актуальности. Но девушка держалась.

Первое занятие с Генри — вечер пятницы. Предлог — дополнительный курс по защите. На фоне ЖАБА это выглядело естественно, вон Джинни, без всяких там аттестаций, тоже пошла на дополнительную трансфигурацию. Да и мальчики не порывались прибавить себе работы — поэтому с уроками у Генри не возникло никаких проблем.

В пятницу, в пять часов ровно, Гермиона постучала в дверь кабинета, расположенного на ярус ниже класса защиты от Темных искусств.

— Входи.

В комнате царил полумрак — шторы на декоративных окнах задернуты, горят немногочисленные свечи. На столе красуются бутылка вина, два бокала и фрукты.

— Я уже готова поверить, что ты за мной ухаживаешь! — шутливо заметила Гермиона.

— Ухаживаю. Но не в том плане, который ты имела в виду. Хотя, если прикажешь…

Гермиона рассмеялась.

— В чем суть наших занятий? — спросила она, принимая бокал и садясь в кресло.

— Во–первых, поддержка морального духа в изгнании, — усмехнулся Генри.

— А во–вторых?

— Немного полезных заклятий. И проклятий. Специально для тебя, Кадмина.

— Интригует. С чего начнем?

— Вот так сразу? — поднял брови профессор с шутовским изумлением. — Не хочешь пожаловаться на злую судьбу? Идиота–Рона, Лаванду Браун, Гарри Поттера?

— Надоело жаловаться — я всю неделю только это и делаю.

— Я заметил. Потому и удивительно, что молчишь теперь… Ты любишь змей, Кадмина? — неожиданно закончил он.

Странный вопрос. Какая девушка любит змей? Да ещё и с учетом того, что это — символика Слизерина?

— Ты когда‑нибудь представляла, что держишь в руках змею? Изящную, величественную. Аристократичные вертикальные зрачки, гладкая кожа, гибкое тело. Сила. И власть. Острые зубы и смертельный яд.

— Никогда не думала об этом.

— Закрой глаза. Представь, Кадмина: изящная змея. Она ползет по твоему телу. Тихо шипит. Легонько манит языком. И смотрит в твои глаза. Обвивается вокруг руки. Прохладная. Ползет к шее. Шипение всё громче… Представляй, активируй воображение. Тихое шипение, холодок, нежное прикосновение. Она легонько дернула хвостом. Ударила по щеке.

— Что ты со мной делаешь? — полушепотом спросила Гермиона, не открывая глаз.

— В смысле?