Ричард Кнаак - Весы змея

— Напрямую — нет, но его можно изменить так, чтобы дар внутри вас рос быстрее. По существу, это приведёт к тому же, чего ты желаешь.

Ульдиссиану больше ничего и не нужно было.

— Скажи мне, что делать.

— Вот Камень Мира. Чтобы достигнуть того, чего ты желаешь, ты должен думать это. Кристалл либо примет твою волю, либо отвергнет её.

— Так просто?

Ратма поморщился.

— Нет… Отнюдь не просто.

Уставший от туманных и зачастую противоположных утверждений напарника, Ульдиссиан полностью сосредоточился на огромном кристалле. Пульсация Камня Мира завораживала почти гипнотически.

«Ты должен думать это…»- сказал Ратма. Ульдиссиан попытался очистить мысли, а затем сосредоточился на своём желании.

«Нам нужно стать сильнее, — сказал он Камню Мира. — Нам нужно, чтобы наша сила росла быстрее…»

Камень Мира не выказал никаких внешних изменений, но Ульдиссиан почувствовал, что что-то внутри движется в ответ на его прощупывание. Он повторил своё желание, подчёркивая нужду в скорой и более мощной силе.

Но лёгкое смещение… Резонанса? … Дальше не пошло. Стараясь изо всех сил, Ульдиссиан не мог добиться большего. Хотя он каждую частичку своей воли направил на Камень Мира, в конце концов именно он попятился, задыхающийся и побеждённый.

Ладонь Ратмы в перчатке взяла его руку. Истекающий потом и взбешённый Ульдиссиан взглянул на своего спутника.

Лицо сына Лилит выражало крайнее ошеломление.

Ульдиссиан, в свою очередь, тоже стал смотреть на него во все глаза. Никогда Ратма перед ним не показывал так свои неприкрытые эмоции.

— В чём дело? — сумел он наконец выдавить из себя. — Есть опасность?

— Камень Мира… — прошептала бледная фигура почти благоговейно. Его взгляд метался между Ульдиссианом и сияющим артефактом. — Я хотел посмотреть… Но я никак не ожидал … Это была теория… Не более того… Не более…

Ульдиссиан снова ничего не понял, тем более что, оглянувшись на кристалл, он убедился, что ничего не изменилось.

— О чём ты говоришь? Я облажался.

— Смотри не глазами… Смотри разумом и душой.

Хмуря брови, Ульдиссиан снова взглянул на Камень мира, на этот раз прибегая к использованию других чувств. Он по-прежнему не обнаруживал изменений; Камень Мира реверберировал, как и прежде, ничуть не…

Нет… Имелся намёк на изменение, такой замысловатый, что неудивительно было, что он пропустил его раньше. Но такое изменение вряд ли могло вызвать сколь-нибудь существенный эффект… Разве не так?

— Так я добился чего-то. Немногого. Это означает что-нибудь?

Ратма издал неразборчивый звук, затем пробормотал:

— Осмотри структуру артефакта, Ульдиссиан. Осмотри её в самой глубине. Ты можешь это сделать…

Ульдиссиан сосредоточился сильнее… И обнаружил, что он заглянул глубоко в Камень Мира. Он увидел отчётливый кристаллический узор, из которого состояло удивительно образование, и восхитился мельчайшими деталями. Крошечные пятисторонние сегменты повторялись бесконечно и формировали саму базовую структуру камня. Ульдиссиан не мог не любоваться их совершенством. То, что артефакт был создан, а не являлся творением природы, ошеломляло так сильно, что Ульдиссиан на короткое время забыл, сколько бед он ему принёс.

Но всё это не имело никакого отношения к предмету его поисков. Он чуть не сдался, когда одна маленькая область возле сердцевины привлекла его внимание. Что-то в ней было не так. Ульдиссиан сразу понял, что это был источник изменения в резонансе Камня Мира. Он погрузил свой разум глубже, чтобы разглядеть больше деталей…

И увидел, что, тогда как остальная часть Камня Мира была составлена из пятистороннего узора, эта часть имела шесть граней.

То, что некогда было совершенным, стало с изъянами… Каким невозможным это ни казалось.

Он тут же ретировался.

— Работа Лилит…

— Нет, сын Диомеда… Твоя работа, — Ратма вперился в него взглядом. — Моя мать изменила резонанс при помощи заклинания, которое сказалось на выходе, но не на структуре. Я ожидал, что ты либо сделаешь то же самое, либо, вероятней, потерпишь неудачу. Попытка была отчаянной, но я считал, что попробовать стоит. Я подумал, не зря же тебя забросило так близко к Камню Мира…

— Я попал сюда случайно.

— Ты, видимо, ещё не понял, что случайно ничего не происходит, — ответил закутанный спутник. — Я не знал, чего ожидать, но уж точно не этого . Ульдиссиан уль-Диомед, ты изменил самую сущность Камня Мира, что по идее должно было быть невозможно, — Ратма нахмурился. — Укрепит это или разрушит наши надежды, боюсь, узнать сразу мы не можем, а можем только ждать… И молиться…

Ахилий пошевелился. Нет, он не проснулся, потому что пробуждение подразумевает, что ему предшествует сон, а в его состоянии это было невозможно.

Однако некоторое время он находился без сознания. Отнимая лицо от грязной почвы джунглей, лучник гадал, что случилось с ним. Ахилий припоминал, как щупальца демонического слуги Триединого начали раздавливать его, но за этим следовала сплошная чернота.

Подумав о чудовище, он вскочил на ноги. Ахилий порадовался, что, вопреки всем страшным байкам, какие он слышал в детстве, он, по крайней мере, был очень подвижным мертвецом. Наверное, он должен был поблагодарить за это дракона, но в некоторой степени существование, близкое к жизни, но всё же не являющееся ей, оставляло скорбную холодность внутри. Быть почти живым и жить — не одно и то же.

А затем к нему вернулось воспоминание о том, что он вообще делал в этих джунглях. Ахилий развернулся, чтобы увидеть Хашир.

Но ближний к нему край города лежал в руинах.

Он смотрел, не моргая, — ещё одна черта поведения живых, в которой он больше не нуждался, — и пытался определить, как много времени прошло с момента разрушения. Ворота, стены вокруг них… Они словно были разбиты гигантскими кулаками. Внутри города две из трёх башен были разрушены, одну из них вообще не было видно отсюда. Единственная оставшаяся башня — принадлежащая Диалону, если Ахилий не ошибался, — опасно накренилась. Снизу подымался лёгкий дымок.

«Разрушение случилось день, может быть, два назад, — оценил Ахилий. — Надеюсь, не больше».

Однако даже это было слишком много. Она уже была не здесь. При первой же возможности она приказала бы последователям Ульдиссиана выступать… Но куда? Он больше не понимал её плана, да это сейчас было и неважно. Только одно было важно для охотника, на чём бы другом ни настаивали Траг’Оул с Ратмой.

Серентия — его Серентия — была одержима проклятой демонессой.

При мысли о том, что сделала Лилит, Ахилий ухватился за лук. Он представил вероломную возлюбленную Ульдиссиана перед собой. Стрела в сердце. Стрела, наделённая магией змееподобного дракона…