Ричард Кнаак - Весы змея

Ангел активен.

Эти слова привлекли внимание остальных. Ульдиссиан взглянул на Мендельна, который зна́ком указал, что смотреть следует на Ратму.

Он был бледнее обычного, если такое вообще было возможно. Но не страх чувствовал Мендельн в нём. Скорее, это было что-то похожее на смирение .

— Значит, решено, — сказал Ратма.

Выбор за тобой. Я всегда говорил это.

— Нет… Выбор за моим отцом… Никак не за мной… — Ратма посмотрел на двоих смертных. — Но, быть может… Быть может, я перестарался с анализом… Быть может… — его и без того сощуренные глаза ещё больше сощурились, остановившись на Мендельне.

Брат Мендельна исчез .

— Что ты сделал? — спросил Мендельн. Он не мог нигде почувствовать Ульдиссиана.

— Я послал его туда, где ему нужно быть.

Преданность зашевелилась внутри младшего брата.

— Тогда я должен пойти с…

— Нет… Ты мне нужен для встречи, — смирение Ратмы стало ощутимее. — Полагаю, ты быстро обучал его, Траг?

Так быстро, как только можно было. Ты не обязан делать это…

— Эх, ещё как обязан. Пошли, Мендельн.

Сильно подозревая, что выбора у него всё равно нет, Мендельн всё же хотел узнать, на что его зовут.

— И куда ты возьмёшь меня тогда, когда я должен быть рядом с братом? Куда же?

Ратма широко расправил плащ, на его лице отразилась сама смерть.

— Я возьму тебя в место, от которого предпочёл бы оказаться как можно дальше. Я хочу… Нет… Я должен, как мне ни жаль, взять тебя с собой… Чтобы предстать перед моим любимым отцом…

Ульдиссиан стоял в джунглях.

Поначалу вид ему понравился. Наконец-то Ратма сдался и послал его, куда нужно.

Потом Ульдиссиан снова заметил, что рядом нет Мендельна.

Он погрозил кулаком густой листве наверху.

— И снова будь ты проклят, Ратма! Ты не лучше, чем те, кого ты называешь своими родителями!

Но ни сын Лилит, ни огромное чудовище не ответили ему. Ульдиссиан сконцентрировался на Мендельне, пытаясь притянуть к себе брата, а потом, когда не вышло, попробовал вернуться в пустоту, которая была домом Траг’Оула.

Но всё равно ничего не произошло.

Прежде чем он придумал, что бы ещё попробовать, Ульдиссиан ощутил нечто, что совершенно отвлекло его внимание от брата.

Серентия — Лилит — обе они — были поблизости.

Зная, что на данный момент ничего не может сделать для Мендельна, Ульдиссиан тут же сосредоточился на новом положении. Ратма зашвырнул его в самую гущу событий. Почему сын Лилит сам не был здесь, чтобы разделаться со своей матерью? Что могло быть важнее этого?

Но это могло и не касаться Ульдиссиана. Для него сейчас главным было позаботиться о том, чтобы демонесса не ощутила его присутствия. Прикладывая все силы, чтобы закрыть себя от её взора — и надеясь, что он знает, что делает, — Ульдиссиан осторожно двинулся вперёд. Если он в одиночку должен был противостоять своей бывшей возлюбленной, то так тому и быть. Он не позволит ей продолжать творить зло…

Была ночь, что поначалу смутило его. Похоже, время в мире дракона текло странно; он думал, будет гораздо более раннее время суток. И всё же покров темноты, без сомнения, был на руку Ульдиссиану, который хотел оставаться вне поля зрения своих последователей до тех пор, пока не выяснит, какое влияние на них уже заполучила Лилит.

Хотя большим искушением было сойтись с ней на глазах у всех, Ульдиссиан сомневался, что такой манёвр обернётся для него благом. В случае с Лилит лучше было сначала сделать её безвредной… Как-то. Только после этого сможет он позаботиться об остальном.

Когда он приблизился к лагерю, стало ясно, что ряды эдиремов сильно пополнились после Хашира, и это отнюдь не порадовало Ульдиссиана, как некогда. Большая часть новоприбывших могла оказаться делом рук Лилит, хотя он и гадал, как ей это удалось. То, что демонесса выбрала в качестве дурачка его, заставило его предположить, что она нуждалось в нём, чтобы было легче пробуждать дар в людях, но большое число новых эдиремов, которое ощущал Ульдиссиан, наводило на мысль, что она солгала… Похоже.

Ульдиссиан кружил, исподтишка стараясь обнаружить Лилит и в то же время не дать ей увидеть его. Он не был уверен, что сможет продолжительное время оставаться незамеченным.

Джунгли опускались, давая ему выгодную позицию для осмотра главной части лагеря. Со слабым интересом он озирал мешанину из палаток, одеял и навесов. Почему-то он сомневался, что Лилит стала бы спать под одним из них. И всё же он знал, что она должна быть близко…

Строение прямо посреди лагеря эдиремов заставило Ульдиссиана замереть. Перед ним стояло большое каменное здание, освещённое факелами. Поначалу он принял его за какую-то старую охотничью хижину, но при дальнейшем осмотре он заметил не только остроконечную дверную раму и странно наклонённую крышу. Рифлёные колонны, орнамент в виде завитков на двери — всё намекало на одно. Пусть меньший и более древний, чем все, что он видел раньше, перед ним стоял какого-то рода храм.

Уже когда он понял это, его взгляд, — который он подкрепил, так что можно было видеть в темноте, — наткнулся на то, отчего кровь застыла в жилах.

Это был барельеф лица Серентии над входом.

Она была изображена как великолепная и всезнающая богиня, а не смертная женщина. Даже хотя казалось, что лицо всегда было элементом здания, было ясно, что оно появилось здесь недавно.

Он сразу понял, что это значило. Через Серентию Лилит создавала культ самой себя. Вообще-то, хотя Ульдиссиан и не мог быть уверен со своей позиции, чем дольше он изучал лицо Серентии, тем больше ему казалось, что к её чертам подмешаны другие черты.

А потом он узнал, кому они принадлежали. Лилит . Уже стало очевидно, что она намеревалась сделаться их госпожой и телом, и духом. В какой-то момент она сможет выйти из тела Серентии, возможно даже, снова представ в качестве «Лилии».

Сдерживая клокочущую внутри него ярость, Ульдиссиан задумался о древнем храме. Вряд ли Лилит пришла сюда случайно; так она не работала. Строение было предумышленным местом назначения.

От осознания этого мороз побежал по коже Ульдиссиана. Что-то должно было здесь произойти, что-то, соответствующее чаяниям демонессы…

Большинство эдиремов начали устраиваться на ночь, без сомнений, изнурённые тяжёлым переходом. Часовых было больше, чем обычно, гораздо больше, чем было оправданно. Ульдиссиана больше беспокоила их манера поведения: они как будто держались холоднее и тревожили даже своих сонных товарищей. В страже имелись и партанцы, и жители низин, некоторых он узнал. Большая часть стражников были мужского пола, но среди них имелось также несколько женщин, с такими же тёмными выражениями на лицах.