Ричард Кнаак - Скрытый Пророк

Но так было до сих пор…

Мендельн отвернулся от Ратмы, обдумывая его слова. Они вдвоём стояли в чаще кеджанских джунглей, довольно далеко от места, где расположились лагерем многочисленные последователи Ульдиссиана. Доносимый ветром запах дыма шёл не от обширного лагеря, а от Урджани, города примерно в половине дневного перехода к югу. К местному малому храму Ульдиссиана привёл след жрецов, одних из последних, после чего храм был сожжён дотла.

— Мой брат ещё как знает об ангеле, — наконец ответил Мендельн. — Это знание всё время доставляет ему страдание, точно так же, как память о Лилит.

Вопреки уверенности Инария, демонесса ухитрилась вернуться из изгнания. Ангел, отвлечённый вторжением в его мир Пылающего Ада, не заметил её осторожной, незаметной работы над Камнем Мира. Эта работа привела к разрушению всех его планов и пробудила потенциал во многих людях, населяющих в настоящее время Санктуарий. Лилит избрала Ульдиссиана своей пешкой, при помощи насилия и похоти пробуждая дремлющие в нём силы.

Правда, в конце ей не удалось подчинить его своим целям. Ульдиссиан одолел её в главном храме, и, хотя её тело так и не было извлечено из-под обломков, оставшихся от высокого строения, все, включая Ратму, были уверены, что она наконец мертва. К несчастью для Ульдиссиана, который любил её, когда она скрывалась под видом женщины Лилии, демонесса не могла по-настоящему уйти навсегда.

— В этом я могу ему только посочувствовать. Я знаком со злом моей матери, точно так же, как и ханжеством отца… На протяжении столетий я только тем и занимался, что таился в страхе.

Ратму едва ли можно было назвать таящимся в страхе, но Мендельн не стал переубеждать своего наставника. И всё-таки…

— Я снова напомню ему о проповедниках Собора. Ты говорил, что некоторые из них уже на пути в Урджани, а ведь мы оставили это место только на днях. Это означает, что, судя по всему, они вышли из Великого Собора ещё до того, как мы добрались до города.

— И это тоже не в первый раз, Мендельн. Мой отец узнаёт путь Ульдиссиана чуть ли не раньше его самого.

— Об этом я также упомяну, — но Мендельн всё не уходил. Вдруг он оглядел джунгли, словно ожидал, что вот-вот на них выпрыгнет некий зверь.

— Я не прячу его, — заявил Ратма, в кои-то веки выказывая раздражение. — Я не притворяюсь, когда говорю, что не знаю местоположения твоего друга Ахилия. И я, и Траг’Оул искали, но следов охотника нигде нет.

— Но ведь это ты поднял его из мёртвых!

— Я? Я только повлиял на ситуацию. Это ты вернул Ахилия назад, Мендельн. Твой дар и твоя связь с миром послесмертья — вот что позволило ему вернуться.

Вместо того чтобы снова начинать старый спор, Мендельн пошёл прочь от тёмной фигуры. Ратма не окликнул его, и человек, знакомый с повадками своего наставника, понял, что Древний уже растворился в тенях.

Ни один не упомянул о своих подозрениях касательно исчезновения Ахилия. В тот единственный раз, когда они обсуждали возможные варианты, у Мендельна чуть душа в пятки не ушла. Какой смысл пытаться изменить мир, если мира скоро больше не станет?

Для брата Ульдиссиана было слишком очевидно, что произошло с охотником. Ратма не обнаружил следов демонов в районе последнего известного местоположения Ахилия. Полное отсутствие таких следов могло означать только две вещи. Первый вариант таков, что Инарий взял Ахилия для осуществления какого-то задуманного плана против них — в самом деле, гнетущая мысль. И всё же, какой ужасной она ни была, — особенно для Серентии, — второй сценарий заставлял первый казаться предпочтительным по сравнению с ним.

Что, если другой ангел похитил охотника?

Они все знали, что это значит. Пылающему Аду уже не одно столетие известно о Санктуарии. Демоны позволили ему существовать, потому что заинтересованы в потенциале людей для осуществления перелома в бесконечной войне. Владыки Демонов — Первичное Зло — основали Храм Триединого, чтобы поработить человеческий род. Если бы Инарий, который считал Санктуарий и всё, что находится в нём, своими, не предпринял бы ответного действия, люди уже сейчас могли бы выступать войском против ангелов.

Но теперь, если Высшее Небо узнало о существовании мира, то оно наверняка станет воевать, чтобы заполучить его либо просто уничтожить его, чтобы демоны не смогли его использовать. И ни одну из сторон не волнует, что при этом погибнут тысячи душ.

«Для нас крайне важно найти Ахилия, — подытожил Мендельн, добравшись до края лагеря. — Ради всех нас, это крайне важно!»

Его мысли были жестоко прерваны невидимой силой, на которую он натолкнулся. Пока он потирал нос, появились два человека — у одного из них была смуглая кожа жителя нижних земель, другой был таким же бледным, как любой ассенианец на фоне местных. Мендельн узнал в последнем партанца, одного из первых обращённых Ульдиссиана, коих становилось всё меньше. Их осталась где-то сотня, тогда как изначально было во много раз больше. Как одним из наиболее ранних последователей Ульдиссиана, партанцам довелось, к несчастью, противостоять ужасным опасностям ещё до того, как они начали всерьёз проявлять свои силы.

— Ой! Прости нас, мастер Мендельн! — выпалил партанец. — Мы не знали, что это ты!

Другой эдирем нервно кивнул в подтверждение этих слов. Была ли родом из нижних джунглей или верхних лесов, почти вся паства Ульдиссиана обращалась с Мендельном со смешанным чувством почитания и страха. Страх происходил из призвания Мендельна, которое было во многом связано с мёртвыми. Почитание… Что ж, он был достаточно мудр, чтобы понимать, что обязан этому кровным узам с их лидером.

Как ни странно, небольшая группка людей стала приходить к нему для обучения, но Мендельн не придавал их интересу никакого значения. Он был обусловлен их нездоровым восхищением определёнными аспектами… Во всяком случае, так он себе говорил.

— Вам не нужно извиняться, — сказал он двоим. — Я ушёл, никого не предупредив. Вы делали, как вам приказано.

Они открыли Мендельну путь, с видимым облегчением наблюдая, как он проходит. Он сделал вид, что не заметил.

И, пройдя через стражей, младший сын Диомеда словно попал в новый мир: всё вокруг него преисполнилось магией. Разноцветные сферы энергии усеивали огромный лагерь, словно в ожидании какого-нибудь фестиваля. Однако ни одна из них не была прикреплена верёвкой, а все парили над головами тех, кто призвал их. В лагере всё ещё были разведены костры, но предназначены они были главным образом для готовки, а не для освещения.

Но сферами дело не ограничивалось. По мере того как Мендельн пробирался сквозь толпу, его взгляд ложился на всё новые и новые проявления магии. Один смуглый житель низин создал светящийся поток энергии, который извивался вокруг себя подобно змее. Другой эдирем поднял в воздух несколько небольших камней и заставил их кружиться, словно они находились в руках у невидимого жонглёра. Белокурая партанка создала из воздуха копьё, которое с превосходной точностью запустила в далёкое дерево. Копьё короткий миг оставалось воткнутым, а затем растворилась, когда она начала создавать новое.