Ричард Кнаак - Скрытый Пророк

Позади него кто-то пробормотал слова на языке, который Ульдиссиан совсем не понимал. Сзади возникло тусклое свечение.

Один из мёртвых нападавших вскочил на ноги, словно марионетка, за верёвочки которой потянули. Поначалу страшная фигура как будто готова была атаковать эдиремов, но затем она развернулась к своим бывшим союзникам.

Второй труп, а затем и третий повторили действие. К ним присоединились ещё несколько.

Первый сделал шаг по направлению к врагу, и вида ходячего мертвеца оказалось по крайней мере достаточно, чтобы положить конец осаде лагеря. Сначала один, затем несколько, и, наконец, все атакующие развернулись и побежали в страхе. Они бежали без порядка и оглядки, их единственным намерением было избежать того, что, как они думали, было встающей армией упырей.

Некоторые из последователей Ульдиссиана послали шары пламени и стволы деревьев в отставших, но масштабы происшествия стали выявляться только сейчас. Область вокруг лагеря была усеяна телами, и ни одно из них не принадлежало эдиремам. Ликующие возгласы раздались в рядах защитников.

Ульдиссиан повернулся к Мендельну — это он бормотал на странном языке. Его брат выглядел так же мертво, как восставшие трупы, а в руках сжимал необычный кинжал, который выглядел так, словно был выточен из белого камня… Или кости. Мендельн держал кинжал наконечником вниз. Это клинок был источником зловещего свечения.

Младший брат перевернул клинок и произнёс единственное слово.

Со стороны джунглей донёсся глухой стук. Ульдиссиан оглянулся и увидел, что ожившие мертвецы падают жуткими кучами среди других тел. Некоторые эдиремы инстинктивно осеняли себя символами Триединого либо Собора — старые привычки с трудом забываются даже пред лицом ужасной правды, касающейся обеих сект.

— Я должен был что-нибудь предпринять, — сказал Мендельн напрямик. — Это начало превращаться в трагедию и недостойное дело.

— Они напали на нас. Устроили засаду, если помнишь, — и всё же Ульдиссиан не мог винить своего брата в том, что тот остановил резню, пусть даже жертвой был враг. — Они получили то, что заслуживали.

— Возможно…

Ульдиссиан узнал этот тон и обнаружил, что раздражается всё больше и больше.

— Они могут выглядеть, как мы, но не поддавайся обману, Мендельн. Если это и не Триединое, значит, приспешники Инария.

— Жаль, что мы не можем допросить хотя бы одного из них, — заметила Серентия, толкая тело. — А эдиремы стали хороши, Ульдиссиан. Ни одного живого не осталось.

— И не должно было остаться, — теперь Ульдиссиан сам испугался своего тона, хотя бы его холодности. — Но да, было бы хорошо, если бы кто-то мог нам рассказать, как дошло до этого. У них была сила, которая помогла им укрыться; значит, либо демоны, либо ангелы. Но сражались они как фермеры и ремесленники… — он вдруг понял позицию Мендельна. — Это бессмысленно. Они должны были знать, что мы порвём их в клочья. Уже распространился слух о том, что мы сделали в Торадже и других городах с Триединым…

— Может быть, я?..

Это его брат, похоже, был готов внести предложение касательно правды, стоящей за нападением, которое встревожило Ульдиссиана больше, чем он показал.

— Что?

Мендельн говорил низким голосом, потому что другие эдиремы всё ещё стояли в ожидании приказов.

— Позволь мне минутку побыть… С побеждёнными… чтобы отобрать. Потом прикажи другим начинать уборку тел для сожжения или погребения.

— Отобрать? — лицо Серентии побелело. — Что ты имеешь в виду под «отобрать»? Отобрать для чего?

— Ну конечно, для допроса.

Лицо Ульдиссиана оставалось непроницаемым, пока он быстро отдавал своим последователям приказ начинать разбираться с мёртвыми. Затем он шёпотом добавил, обращаясь к брату:

— Иди прямо сейчас. Подбери двоих… Только двоих. Я помогу тебе перенести их туда, где нам не помешают.

— Могут попасться те, которые ничего не знают. Было бы лучше, если бы я мог взять чуть больше…

— Двоих , Мендельн! Двоих. Просто скажи остальным, чтобы не трогали пару. И не более того.

Человек в чёрном коротко вздохнул.

— Как скажешь. Тогда мне лучше идти сейчас, пока большая часть мертвецов ещё на поле.

Серентия подождала, пока Мендельн отойдёт на достаточное расстояние, чтобы не было слышно, и наконец сказала:

— Ульдиссиан, я люблю его как друга, почти как брата, но я волнуюсь за него. Это неправильно — всё это увлечение заклинаниями, касающимися мёртвых.

— Я и сам этому не рад, но он никогда ничего не сделал во зло. Он спас многих из нас, в том числе меня.

— И он вернул мне Ахилия, пусть на несколько мгновений, — её глаза увлажнились.

— Я продолжаю приглядывать за Мендельном, не сомневайся. Если он — или этот проклятый Ратма — сделают что-то, что покажется мне перебором, я этого так не оставлю, Серри. Не оставлю. Даже из-за родного брата.

Он имел это в виду даже больше, чем она предполагала. Если учения Мендельна доведут его до чего-то омерзительного — в настоящий момент Ульдиссиан не осмеливался подумать, что это может быть, — то старший сын Диомеда проследит за тем, чтобы младший остановился.

Если понадобится, навсегда. У Ульдиссиана не будет выбора.

Намерения Мендельна никак нельзя было полностью скрыть, но Ульдиссиан и Серентия сделали всё возможное, чтобы занять внимание эдиремов, пока брат выберет два трупа. Когда Мендельн сделал это, Ульдиссиан помог ему скрыть тела с глаз остальных. Серентия осталась проследить за тем, чтобы никто не задавался вопросом, где находятся братья.

— Вот здесь точно дело пойдёт, — наконец решил младший брат. Сначала они оттащили тела от лагеря, а затем по одному перенесли их в место, где, по мнению Мендельна, он мог лучше справиться с работой. Они стояли на небольшом открытом участке где-то в десяти минутах ходьбы от лагеря — на взгляд Ульдиссиана, всё ещё слишком близко. Неподалёку тёк ручей, и широкие раскидистые деревья опоясывали место. Густые джунгли хорошо укрывали их от глаз эдиремов, хотя некоторые из наиболее восприимчивых, быть может, и уловили тревожащую энергию, которая окружала Мендельна. С этим, к несчастью, ничего нельзя было поделать, поскольку брат уже предупредил его, что любая попытка окружить щитом их работу помешает допросу.

Мендельн торжественно разместил тела друг рядом с другом. Правые руки были положены на сердца, а левые — на лбы.

— Это ещё зачем? — невольно вырвалось у Ульдиссиана.

— Ратма и Траг’Оул научили меня, что душа соприкасается одновременно с разумом и сердцем. Я хочу призвать души эти двоих, а это усиливает зов. Это необязательно делать, но это должно упростить задачу… Ведь я знаю, что ты хочешь, чтобы я закончил как можно быстрее.