Майкл Нортвуд - Поединок

Чудовища принялись выпускать паутину, – белые, поблескивающие на солнце, удивительно легкие и прочные волокна. Твари оплетали тенетами наши тела, лишая возможности поднять оружие или хотя бы спастись бегством. Через несколько минут все было кончено: всех оставшихся в живых совершенно обездвижили. Затем из рядов пауков выделилась одна тварь с ярко-красным пятном на брюхе. Это гнусное создание прошлось мимо нас, уже беспомощных и обессилевших, и отобрало всех воинов. Их оттащили за холмы, и больше я никогда не видел этих храбрецов. Четырех помощников знатоков чудовища разорвали на части и сожрали тут же, чтобы мы видели эту ужасную картину. Ни одной живой женщины я уже не видел.

А нас – знатоков и меня – засунули в сотканную здесь же сеть, наподобие большущего мешка, и потащили в сторону Средних Мест. Пауки бежали так быстро, что нас в этом «мешке» укачивало, словно детишек в люльке. Но все же мне удалось немного освободить руки. На самую малость – ровно настолько, чтобы отрывать от своей рубашки мелкие клочки и, смачивая их в собственной крови, бросать через ячейку сети вниз. Так я хотел незаметно для тварей обозначить путь, по которому нас несли неизвестно куда. Я все же надеялся, что поселенцы обнаружат эти знаки, а Его Величество найдет способ и возможность вызволить нас из плена. Потом мне удалось еще больше освободить руки и оторвать от рубашки лоскут побольше. Мизинец я смочил кровью одного из раненых и написал на ткани, как сумел, что пауки хотят завоевать все наши земли. И подписался. Надеюсь, послание это попало в руки монарха… хотя не знаю, чем он поможет нам сейчас. И не знаю, что Его Величество способен сделать, чтобы помешать страшной беде, надвигающейся на наши земли…

Нильс умолк. От этих трагических воспоминаний на лбу у него выступили капли пота. Селена приподнялась на цыпочках и рукавом обтерла ему лицо, как бы ненароком задержав ладонь на щеке командира чуть дольше, чем требовалось. Когда рука красавицы заскользила вниз, Нильс поймал ладонь губами и поцеловал. Селена едва заметно улыбнулась, но сделала вид, что не заметила этого беглого, робкого поцелуя.

Деггубэрт нарочито кашлянул, чтобы привлечь их внимание: через узенькую щелку в двери он заметил нечто удивительное. По площади вовсю сновали пауки: одни, налегке, – бежали в сторону построенных хранилищ, другие спешили обратно, и при этом тащили каждый по несколько яиц. Яйца пауки затем оттаскивали за дальнюю цепь холмов, откуда доносился негромкий гул, напоминавший стонущие, горестные голоса множества людей.

– Похоже, в эту зловещую долину пригнали еще пленных, – сказал Смотритель вставшим у него за спиной Нильсу и Селене.

– Что ты видел? – спросил командир.

– Они куда-то перетаскивают яйца, – пояснил Деггубэрт. – Твари носят их за холмы, откуда слышны голоса поселенцев.

И тут смотритель услышал мысли людей за холмами, полные боли, скорби, отчаянья и страха:

«О, боги Средних Мест! Я не выдержу этого! Какой позор!»

«Бедная, бедная Мэрилин-Кухарка! Ее раздавили эти чудовищные твари!»

«Где же мои маленькие Лэйла и Нил? Куда их утащили многоногие?»

«Проклятье! Какая боль! Рану даже нечем промыть… Как больно!»

«Наверное, нас всех убьют… как жаль умирать всего лишь в семьдесят времен!»

«Чего от меня хотят эти восьмилапые? Я им ничего плохого не сделал! За что меня так?»

«Весь кампус разорили, весь кампус! Сколько мужчин и женщин жили там, работали и рожали детей – все прахом!»

«Пол, мой Пол! Что они сделали с тобой, любимый! Как теперь ты будешь жить без руки? Ну, ничего, если я останусь жива, я все для тебя сделаю!»

«Я же говорил вам всем, когда только увидел на горизонте этих чудовищ: сопротивляться надо! Биться с ними нужно было насмерть: глядишь – и отогнали бы тварей…»

«Всю жизнь работали с Мэри, строили свой дом на этой скудной равнине, пятерых детей родили и вырастили… и вот подлые чудовища дом разрушили, а детей сожрали! Прямо на наших глазах!»

«Какой славный у нас был Дэд! И как жестоко обошлись с ним пауки, будь они прокляты богами Средних Мест!»

«Весь наш оазис затоптали, мрази! Сколько трудов положили, чтобы удобрить почву, оросить землю, вырастить кактусы и деревья, посадить бобы и маис! Как радовались, когда пруд выкопали и рыб в него запустили… Твари гнусные!»

Голосов еще было много – разных, но не менее страдальческих. Они постепенно сливались в единый громкий гул, заполняя весь череп и словно грозя раздавить его изнутри. Деггубэрт замотал головой: слушать эту какофонию становилось невыносимо.

Лицо смотрителя побледнело, глаза закатились, и он сполз на пол. Нильс приподнял друга за плечи и оттащил к стене, Селена брызнула на лицо Деггубэрта водой из кружки. Но он лежал без сознания до самого вечера. А когда пришел в себя, то услышал шорох у двери. Селена с Нильсом в щелочку разглядывали что-то настолько интересное, что даже не заметили, как Деггубэрт поднялся и присоединился к ним, не расслышали шума шагов.

Перед зданием тюрьмы и впрямь разыгрывалось действо, редкое для обычной жизни восьмилапых, какой ее могли видеть пленники. Суть происходящего стала понятна сразу: к их грозному Стражнику явилась на свидание самка.

Облик светло-коричневой паучихи был не лишен определенного изящества, насколько такое вообще возможно у этих чудовищных созданий. Круглое, небольшое, в сравнении с тушей Стражника, брюшко твари поросло коротенькими волосками, похожими на пушок молодых ослов. Стройные длинные лапки ступали по камням площади плавно и осторожно…

Деггубэрту показалось, что всем своим видом она демонстрирует радость давно ожидаемой встречи.

Остановившись перед Стражником, самка замерла. Как ни странно, сейчас Деггубэрт не слышал мыслей, которыми, возможно, обменивались восьмилапые. Только видно было, как чуть подрагивает в нетерпении кончик брюшка паучихи. Жвалы самки трепетно вибрировали, голова поворачивалась вокруг своей оси, глаза пристально взирали на Стражника и, казалось, поблескивали от возбуждения. А из ее пасти то и дело скатывались капли странной, резко пахнущей жидкости.

– Этим запахом она привлекает… – шепотом начала пояснять Селена, но Нильс не дал ей договорить: прижал указательный палец к нежным губам.

Наконец паучиха добилась своего: напрягшийся было Стражник явно расслабился, сделал короткий шаг вперед, и самка повернулась к восьмилапому брюшком. Затем она слегка прогнулась и подвинулась к Стражнику вплотную – так, что тот уперся всем своим весом в дверь, закрыв ее столь плотно, что щель пропала. От этого неожиданного толчка Нильс с Селеной и Деггубэртом отпрянули, а снаружи послышалось равномерное, ритмичное трение и какие-то удары…