Джон Норман - Убийца Гора

– А теперь представь, что я завяжу узел на этих концах веревки. Что получится?

Элизабет посмотрела на меня.

– Защелка будет привязана так, что её нельзя будет поднять, – ответила она.

Я улыбнулся. В сообразительности ей не откажешь. Сделав на веревке, накинутой изнутри на защелку, узел достаточно большой, чтобы он не проходил в отверстие, я закрепил бы защелку.

– Но кто-нибудь может развязать узел и войти в комнату, – заметила она.

– Конечно, – согласился я, наблюдая за выражением её лица.

Она взглянула на меня с легким удивлением, и вдруг на её губах заиграла улыбка и она захлопала в ладоши от своей догадки.

– Это просто великолепно! – рассмеялась она.

Нет, она действительно была одной из самых сообразительных девушек, которых я знал. Ей, уроженке Земли, вне всякого сомнения, никогда не приходилось слышать о подобной уловке, и тем не менее она по малейшему намеку тотчас разгадала её смысл.

– Смотри, – сказал я и начал завязывать узел, который наверняка должен был показаться ей невероятно сложным. – Этот узел содержит только пятьдесят семь переплетений, – пояснял я ей по ходу дела. – Я изобрел его сам, хотя никогда не думал, что он мне сможет понадобиться. Этим уловкам меня много лет назад обучил Андреас из касты певцов из Тора. В этом городе подобные приемы для защиты жилища довольно распространены. Так вот, его узел состоял из шестидесяти двух переплетений веревки, а узел одного из его братьев – даже из ста четырех, что, как я помню, Андреас считал явным излишеством.

– И при этом у него всегда получался один и тот же узел? – спросила Элизабет.

– Да, – сказал я, – у каждого жителя свой индивидуальный узел, отличающийся от других так же, как и его подпись, и имеющий при этом свой секрет. Только владеющий этим секретом способен повторить хитросплетения узла, но, что более важно, только он может определить, пытался ли кто-нибудь распутать его узел или нет.

– Значит, развязать узел может каждый? – спросила Элизабет.

– Конечно, – ответил я. – Вся проблема в том, чтобы восстановить его после того, как он был развязан.

– И владелец жилища по внешнему виду узла сразу может определить, его ли рукой он завязан или нет?

– Совершенно верно!

– И таким образом он тут же узнает, проникал ли кто-нибудь в комнату за время его отсутствия?

– Да, – согласился я и добавил: – Иногда кто-нибудь тайно проникает в комнату, оставляя снаружи своего сообщника, чтобы тот попытался повторить конфигурацию узла. Однако, как правило, подобный способ редко позволяет обмануть вернувшегося хозяина из-за практической невозможности продублировать хитросплетение узла.

Элизабет молча наблюдала за тем, как я возился с ворсистыми веревками, пытаясь запомнить очередность их переплетения.

Наконец, вздохнув с облегчением, я закончил свою трудоемкую работу.

– Настоящий гордиев узел, – заметила она.

– Вполне возможно, что он был именно таким, – согласился я.

– Александр разрубил его мечом, – улыбнувшись, добавила она.

– И сделав это, оповестил весь мир, что в комнату или куда там ещё кто-то входил, – рассмеялся я.

После этого я развязал узел, выдернул из отверстия веревку, запер для безопасности дверь на оба засова и вернулся к Элизабет.

– Я научу тебя завязывать этот узел, – сказал я.

– Хорошо, – согласилась Элизабет, не выказывая особого страха перед перспективами длительного и трудоемкого обучения. – У меня тоже будет свой узел, уверенно сказала она.

– Собственно говоря, мы можем пользоваться одним и тем же узлом, – заметил я, испытывая легкое неудовольствие перед необходимостью изобретать ещё один узел.

– Если я собираюсь научиться завязывать твой узел, почему бы тебе не изучить мой? – спросила она.

– Элизабет… – начал было я.

– Велла, – тут же поправила она.

– Велла, – устало махнул я рукой, – хоть тебе и пришлось побродить по этому миру, ты все равно продолжаешь оставаться типичной землянкой.

– Не вижу в этом ничего плохого, – сказала она, и в глазах её заплясали озорные огоньки. – Мой узел будет таким же сложным, как и твой.

– В этом я не сомневаюсь, – мрачно заметил я.

– Я с большим удовольствием займусь изобретением своего узла, – увлеченно продолжала она, – и он получится у меня женственным и изящным, и в нем отразится вся моя индивидуальность.

У меня вырвался горестный стон.

Она тут же обняла меня за шею и заглянула мне в глаза.

– Может быть, когда Велла пройдет полный курс обучения, она будет доставлять своему хозяину больше радости, – с легкой игривостью произнесла она.

– Может быть, – ответил я.

Она быстро запечатлела поцелуй у меня на кончике носа.

– Ты ведь даже танцевать не умеешь, – с сомнением заметил я.

Внезапно она отступила на шаг, запрокинула голову и изящно округлила руки. С закрытыми глазами, оставаясь совершенно неподвижной, за исключением носка правой ноги, которым она отбивала такт, она начала напевать песню тачакских рабов. Ко второму куплету кисти её рук опустились на бедра, а взгляд широко распахнувшихся глаз остановился на мне. Темп мелодии постепенно нарастал, её гибкое стройное тело пришло в плавное движение и подалось ко мне. Я двинулся ей навстречу, но она легко отстранилась и, взметнув руки над головой, принялась пальцами отщелкивать ритм.

Тут песня закончилась.

– Вот и все, что я умею, – призналась она.

Я крякнул от досады.

Она подошла и снова обняла меня за шею.

– Бедный хозяин, – сочувственно произнесла она. – Велла не умеет даже танцевать.

– Однако я вижу, что у Веллы есть некоторые способности.

– Хозяин добрый, – заметила Велла, – он понимает, что не может обладать сразу всем.

– Все эти сантименты, – сказал я, – вряд ли были бы восприняты хоть одним горианским хозяином.

Она рассмеялась.

– Все могло сложиться гораздо хуже, – ответила она. – Ведь я всего лишь девушка красного шелка.

Тут я подхватил её на руки, отнес к широкому каменному ложу и уложил на устилавшие его меха.

– Я слышала, – с улыбкой заметила она, – что только свободные женщины удостаиваются чести возлежать на ложах.

– Правильно! – воскликнул я и, замотав её в шкуры, сбросил весь этот лохматый барахтающийся ком с каменного ложа к его подножию со вделанными в него кольцами для привязывания рабов.

Тут я одним рывком сдернул с неё шкуры. Элизабет на четвереньках с визгом бросилась от меня прочь, но я поймал её, запутавшуюся в шкурах, за петлю, удерживающую у неё на левом плече тунику, и, притянув девушку к себе, поднял её на руки.

– Если я тебе понравлюсь, – спросила она, – ты меня купишь?

– Возможно, – ответил я. – Я ещё не решил.

– Знаешь, как хозяин ты вполне бы мне подошел.