Джон Норман - Рабыня Гора

Выпростав из пены изящную левую руку, она неторопливо, с удовольствием разглядывая, принялась мыть ее правой рукой.

Как и многие фригидные женщины, к своей внешности она относилась невероятно ревностно. Неужели не понимала, что ни в красоте ее, ни в ней самой нет никакого проку, если не сжимают ее в объятиях мужские руки?

– Как ничтожны и жалки мужчины, Джуди! – проговорила она.

– Да, госпожа.

Почему-то именно в ванне ее часто обуревало желание говорить о мужчинах и о своем презрении к ним.

– Сегодня, – сообщила она, – на рынке я видела, как мужчина бил привязанную к кольцу рабыню. Это было ужасно.

– Да, госпожа.

Интересно, чем провинилась рабыня? Не сумела, наверно, угодить. Я в тот день на рынок с хозяйкой не ходила, оставалась дома, прикованная к кольцу в ногах ее ложа.

– А потом, – продолжала она, – несчастная покрыла его ноги поцелуями.

– Ужасно, госпожа.

Не иначе, девушка пыталась умилостивить хозяина, вознося ему хвалу и упиваясь его властью над собой.

– Да, ужасно! – посетовала моя госпожа, леди Элайза из Шести Башен. – А еще по делам пришлось зайти на улицу Клейм.

– О, госпожа? – Случалось, отправляясь по делам, она не брала меня с собой.

– Там я увидела девушек на цепи. Голые, у всех на виду, мужчины их рассматривают! Гадость какая!

– Да, госпожа, – согласилась я.

Она грациозно подняла над водой ногу. Безукоризненно очерченная ступня. Красивая нога.

– Как по-твоему, Джуди, я красивая?

– Да, госпожа.

Она часто спрашивала об этом.

– Правда?

– Да, госпожа.

Я не кривила душой. Моя хозяйка невероятно красива и молода. Гораздо красивее меня.

– Думаешь, мужчинам понравилась бы?

– Да, госпожа.

– Что ж, за меня дали бы хорошую цену? – Она рассмеялась собственной шутке.

– Да, госпожа.

И об этом она меня уже спрашивала. И я отвечала честно. Честно ответила и на этот раз. Вот забавно: что за странные веши ее интересуют! На рыночном помосте, обнаженная, под кнутом аукциониста, Элайза Невинс, не сомневаюсь, принесла бы торговцу не меньше золотого тарска.

Витая в мечтах, она ополоснула стройные ноги.

И вдруг – негромкий шум. Этих звуков я ждала уже несколько дней.

Откинувшись всем телом, погрузившись в нежную пену по подбородок, она распласталась в воде, закрыв глаза. Села. Над водой показались плечи. Открыла глаза, взглянула в потолок.

– Что это такое – быть рабыней?

– Госпожа скоро узнает, – ответила я.

Леди Элайза резко обернулась и только теперь увидела ЕГО. У нее вырвался испуганный возглас.

– Кто ты?

– Ты леди Элайза из Ара, из Шести Башен? – осведомился он.

– Да!

– Именем Царствующих Жрецов Гора я обвиняю тебя в сотрудничестве с Куриями, за что тебе назначена соответствующая кара.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь!

Из складок туники он вынул перевязанный лентой и скрепленный печатью аккуратно сложенный манускрипт. На желтоватой бумаге я разглядела оттиснутый черными чернилами штамп – традиционный горианский знак «кейджера».

– Вот, – объявил он, – подписанная Самосом из Порт-Кара грамота о порабощении. Ознакомься. Полагаю, никаких нарушений ты не обнаружишь. – Он швырнул бумагу на плиты пола.

– Нет! – пытаясь прикрыться, в страхе завопила она. – Теллиус! Барус!

– Твои приспешники тебе не помогут. Выяснено, что они из Коса. Они уже под арестом в магистрате Ара.

– Теллиус! Барус! – все надрывалась она.

– Ты одна, леди Элайза. Криков твоих никто не слышит. Высокий, сильный, в алой одежде воина. На поясе – длинный сложенный хлыст.

– Выходи из ванны, – приказал он, – и готовься к рабским оковам.

– Нет! – надрывалась она, – Беги, Джуди! Зови на помощь!

– Не надо, – проронил мужчина.

– Да, хозяин. – Я взглянула на леди Элайзу: – Прости, госпожа. Я – рабыня, которой приказывают мужчины. – И встала на колени.

– Сука! Сука! – завизжала она.

– Да, леди Элайза, моя госпожа.

Не вылезая из воды, стараясь укрыться в пене, она в ужасе повернулась к рослому пришельцу.

– Это какая-то ошибка! Оставь меня! Ты вторгся в покои дамы!

– Выходи из воды, – повторил он, – тебя ждут оковы.

– Ни за что! – упиралась она.

– Ты девственница? – спросил он.

– Да! – с яростью бросила она.

– Если придется лезть за тобой в ванну, – пригрозил он, – я возьму тебя прямо в воде.

– Принеси мое платье!

Он подошел к лежащему на ложе платью, но не передал его ей, а осмотрел, держа против света. Нашел в рукаве иглу в крошечном футляре, вынул. Вернулся к ванне. Она испуганно отпрянула. Сполоснув иглу, он вытер ее полотенцем и вложил обратно в футляр. Я и не знала, что в рукаве игла, – так искусно спрятала она ее в складках ткани.

Стоя у края ванны, мужчина смотрел на леди Элайзу.

Иголка наверняка была отравлена. Наверно, ядом Канды.

– Ты разоружил меня, воин, – признала она. – Теперь, будь добр, принеси мне платье.

Кое-как скомкав, он отбросил платье к стене.

– Прошу тебя, – заговорила она. – Я богата. Я дам тебе много золота.

– Встань! – повелел он. – И подними руки над головой.

– Ты вторгаешься в мою частную жизнь!

– Скоро, – напомнил он, – у тебя не будет права на частную жизнь.

– Оскорбляешь мою скромность!

– Если ты рабыня, быть скромной тебе не позволено. Что правда, то правда.

– Пощади, воин! – взмолилась она.

– Повинуйся, или тебя высекут! – прикрикнул он.

Элайза Невинс встала в ванне, словно сдаваясь, подняла руки над головой.

Пришелец откровенно рассматривал ее – небрежно, оценивающе, не спеша.

Под взглядом горианского воина она дрожала от страха.

А он подошел к краю ванны, присел и принялся рассматривать что-то справа от нее. Она отступила назад, от него подальше. Он отогнал ладонью пену, стал внимательно изучать стенку ванны и мгновение спустя уже вытаскивал из тайника под плиткой маленький кинжал. Смыл с него яд, вытер полотенцем, как до этого иглу, и отбросил к стене, туда, где валялось скомканное платье. А я и не подозревала ни о существовании тайника, ни о запрятанном в нем оружии.

Элайза, подняв руки, стояла у противоположной стороны просторной, утопленной в полу ванны.

– Освободи меня! – предложила она. – Я хорошо заплачу. Он поднял на нее глаза.

– Я дам тебе столько, что ты сможешь купить вместо меня десяток рабынь!

– Но ни одна из них не будет Элайзой Невинс.

Она надменно вскинула все еще обвязанную цветастым полотенцем голову.

– Грамоту о порабощении смотреть будешь?

– Если можно, – ответила она.

– Подойди сюда, – распорядился он. – Руки не опускай.

Не опуская рук, она подошла к разложенному на полу манускрипту.

– Из тебя получится неплохая рабыня, – проговорил он. – Можешь опустить руки. Стань на колени – грамоту о порабощении женщина всегда читает стоя на коленях. – Рабыня! – это уже мне. – Сними с ее головы полотенце, дай ей вытереть руки.