Джон Норман - Рабыня Гора

– Да, госпожа, – кивнула девушка.

– Разве не подаю я тебе пример элегантности, достойного поведения, самоуважения?

– Да, госпожа.

– Тебе было двенадцать, когда мой отец выкупил тебя с плантаций Ара и подарил мне.

– Да, госпожа.

– С тобой хорошо обращались. На кухню не послали. Надсмотрщикам не отдали. Взяли в дом. Позволяли спать в моей комнате, у меня в ногах. Воспитывали, не жалея сил, готовили в служанки для благородной дамы.

– Да, госпожа.

– Разве для шлюхи-рабыни это не честь?

– Да, госпожа.

– И вот чем ты мне отплатила, – мрачно заключила леди Сабина.

Девушку била дрожь. Она не смела отвечать, не смела поднять голову.

– Черной неблагодарностью!

– О, нет! – вскричала рабыня. – Лена благодарна! Лена так благодарна госпоже!

– Разве не была я добра к тебе? – допытывалась леди Сабина.

– О, да, госпожа!

– А ты, как грошовая шлюха, с солдатней тискаешься!

– Прости рабыню, госпожа! – униженно молила девушка.

– Часто я тебя секу? – спросила леди Сабина.

– Нет! – закричала Лена. – Нет!

– Считаешь меня слабой?

– Нет, госпожа, ты добрая, но не слабая!

– Проси, – повелела леди Сабина.

– Прошу, высеки меня, – проговорила рабыня.

Главный воин, .тот, что с мечом на плече на крики выскочил из шатра, повернулся к солдату, с которым застали девушку.

– Раздень ее и свяжи, – кивком указав на перепуганную рабыню, приказал он.

Обозленный солдат сорвал с несчастной одежду, обрывком шнура привязал ей, коленопреклоненной, руки к спице колеса.

– Такая дрянь, как ты, – объявила леди Сабина, – только на то и годится, чтобы в таверне пагу разносить.

Не в силах снести такое унижение, девушка заливалась слезами.

Вокруг собрались несколько мужчин – поглазеть. Главный просто места себе не находил от злости.

– С тобой я потом поговорю, – буркнул он солдату, отпуская его. Тот повернулся и ушел.

Леди Сабина протянула руку к пришедшим с ней рабыням. В обтянутую перчаткой ладонь легла плеть.

– Разве не подавала я тебе всегда пример достойного поведения, гордости, самоуважения? – подойдя к дрожащей связанной рабыне, еще раз спросила леди Сабина.

– Да, госпожа, – в который раз повторила девушка.

– Потаскуха, похотливая потаскуха! – хлеща ее плетью, кричала леди Сабина.

Бедняжка зашлась в крике. Злоба, с которой леди Сабина избивала связанную рабыню в ошейнике, просто пугала. Удары так и сыпались на несчастную невольницу. Хозяйка сил не жалела, от души наказывала провинившуюся служанку – впредь будет знать, как распутничать. Но вот, утомившись, леди Сабина отбросила плеть, повернулась и, все еще кипя гневом, направилась к шатру. За ней поспешили две девушки. Одна по пути подобрала плеть. Провинившаяся, дрожа, встала на колени у колеса повозки. Под ее темными волосами блеснул золотой ошейник.

Леди Сабина в сопровождении облаченных в белое рабынь скрылась в шатре. Вернулся к себе в шатер и взбешенный предводитель. Собравшиеся поглазеть на экзекуцию мужчины разошлись кто куда – кто вернулся к делам, кто ушел отдыхать.

А девушку так и бросили привязанной к колесу.

Мой хозяин взглянул на сияющие в небе три луны. Откуда-то из-за деревьев с другой стороны лагеря донесся звук. Мне показалось, три раза прокричал флир – хищная ночная птица с крючковатым клювом.

– Все спокойно! – подал голос дозорный.

– Все спокойно! – эхом отозвались его товарищи. Снова трижды прокричал флир.

Хозяин прокрался ближе ко мне. Твердо положил мне на плечо руку. Под покрывала скользнул нож. Вот оно, у самого горла, – острое как бритва, безжалостное лезвие.

– В чем долг рабыни? – спросил он.

– Абсолютное повиновение, хозяин, – испуганно прошептала я, – абсолютное повиновение. – Нож так прижат к горлу – одно движение, и вопьется в кожу. Я едва решилась прошептать ответ.

Он убрал нож. Кто-то сдернул с меня темный плащ, покрывавший сверкающее роскошное белое одеяние.

– Беги, – шепнул хозяин, указывая на вьющуюся между деревьями тропинку к противоположной оконечности лагеря, – и смотри не попадись.

Он отшвырнул меня прочь, и я, ничего не понимая, в ужасе бросилась бежать.

Пробежав не больше десятка шагов, я услышала голос дозорного:

– Стой! Стоять! Имя! Город! Стой!

Но я не остановилась, только припустила еще быстрее.

– Кто это? – кричал мужчина.

– Свободная женщина! – услышала я. – Леди Сабина? Остановите ее! За ней!

Я мчалась как сумасшедшая.

Как я теперь понимаю, они были озадачены не меньше меня. Тогда я знала одно: я боюсь их и мне велено бежать. А еще – не попасться. И я бежала – перепуганная насмерть, охваченная отчаянием, не зная, куда и зачем бегу.

Спотыкалась, падала, кое-как поднималась на ноги и снова неслась вперед. Позади слышались крики, потом – о ужас! – я услышала звуки погони. Вот, с шумом расплескивая воду, преследователи пронеслись через ручей, вот продираются сквозь заросли. А я бегу по лесу, лагерь остался позади, за мной гонятся – теперь их уже много, не знаю сколько.

Гориане.

Меня охватила паника.

– Леди Сабина! – услышала я. – Остановитесь!

Конечно, пронеслось в голове, вряд ли им может прийти в голову, что здесь, в окрестностях лагеря, вдруг оказалась другая свободная женщина, кроме леди Сабины. Может, она решила сбежать? Может, неизвестно почему не желает выходить за Тандара из Ти, которого и в глаза не видела? Наверняка кто-то в лагере уже знает, что леди Сабина там, никуда не скрылась, но тем, кто бросился в погоню, некогда было проверять. Если беглянка – леди Сабина, она должна быть поймана, ибо с ее бегством соглашениям между Салерианской Конфедерацией и Крепостью Сафроникус – конец. И поймать ее надо быстро – ночью в лесу опасно. Вдруг попадет в лапы слину или бродячим разбойникам? А в лагере охотничьих слинов нет. Значит, чем скорее ее схватят – тем лучше. Теперь ночь, и к утру по следам ее уже не найдешь. Ну а если это не леди Сабина, ее все равно нужно схватить. Свободная женщина в лесу среди ночи? Загадка. И ее необходимо разрешить. Кто она? От кого бежит? Одна ли?

Но думать некогда. Главное – бежать во весь дух.

Да и у тех, из лагеря, времени на размышления тоже не было. Вполне естественно, что большинство сразу бросились за мной в погоню.

Я мчалась сквозь чащу. Позади продирались сквозь заросли бегущие вслед мужчины. Сколько их? Пожалуй, из семидесяти – восьмидесяти воинов за мной бросились человек двадцать, а может, и больше. Конечно, внимание оставшихся приковано к той оконечности лагеря, где увидели меня. Там, наверно, воины вглядываются во тьму, там выставили заградительные отряды, оттуда кинулись прочесывать лес поисковые группы.

– Стой! – слышалось позади. – Стой! Стой!