Джон Норман - Рабыня Гора

– Поза связывания! – прорычал он.

Я лежала, распростершись у его ног. Для лежащей девушки поза связывания означает скрещенные за спиной руки и сдвинутые лодыжки. Я мгновенно приняла требуемую позу.

Никаких чувств не отразилось на его лице. Да и для всех присутствующих ровно ничего особенного в этом не было. Кто я? Всего лишь лежащая у ног мужчины рабыня, которой велено принять позу связывания. Никто, включая и меня самое, ничего другого и не ожидал. Неповиновение? Немыслимо! Рабыни на Горе повинуются всегда.

Повернувшись к двум мужчинам, главный что-то отрывисто проговорил. Потом обратился к рабыне. Та, встав перед ним на колени, выслушала приказание и вышла из шатра.

Снаружи слышались мужские голоса, звенело оружие.

В шатер привели девушку, которую недавно на наших глазах высекли и привязали к колесу повозки. Взглянув на меня, бедняжка отошла в сторонку и пристроилась в уголке. Вернулась другая рабыня.

Меня так и не связали, но я по-прежнему неподвижно лежала все в той же позе. Стоит шевельнуться – могут убить.

Собираясь выйти из шатра, чтобы возглавить своих людей, предводитель остановил взгляд на мне.

– Свяжи ее, – словно запоздалая мысль только что пришла ему в голову, бросил он одному из мужчин.

Мне связали за спиной запястья – тем же самым ремнем, на котором приволокли сюда.

Главному подали шлем. Пинком он перевернул меня на спину и присел рядом на одно колено. Мне в живот уткнулось острие меча.

– Мы с тобой еще увидимся, – пообещал он, – малышка кайира.

Он надавил на рукоять, лезвие вот-вот вонзится в кожу. Я поморщилась от боли.

– Говори! – велел он.

– Да, хозяин, – глотая слезы, ответила я.

– Из варваров, – предположил кто-то из мужчин.

– Да, – вставая, согласился главный.

– Но хорошенькая, – добавил мужчина.

– Да, – признал главный, глядя на меня, связанную, лежащую у его ног. Надел шлем, повернулся и вышел.

В шатре остались одни рабыни. Избитая, не обращая на меня внимания, скрючившись лежала в углу, другие злобно глазели на меня. Одна из них, прошипев «кейджера», потерла ссадину на плече. Я с плачем отвернулась. Рабыня. Пленница во вражеском шатре.

Вот тебе и романтика рабства! У меня вырвался горестный стон. Использовали как приманку, как пешку в какой-то игре. Пожертвовали, точно простой рабыней. Разве мой хозяин не любит меня? Неужели ему до меня нет никакого дела? Неужели чувства мои безответны? Брошенная, никому не нужная рабыня! Я давилась рыданиями.

Судя по звукам, мужчины уходили из лагеря. Теперь бивак пуст – не считая раненых и рабынь, одна из которых – я.

«Дина!» – бросила мне девушка с ушибленным плечом. Ну да, увидела клеймо, дину, цветок рабынь. Девушек с таким клеймом часто называют Динами. В ее устах это имя звучало как оскорбление. «Дина» – самое распространенное на Горе клеймо. Таким клеймят самых обычных рабынь, ничем не примечательных.

В лагере тихо.

Девушка подошла ближе.

– Дина, – повторила она, пнула меня ногой и, вернувшись к подругам, запричитала: – Бедная госпожа! Как ее жалко!

Я прислушалась к ночным звукам. Гудят насекомые, слышатся крики флиров.

А вдруг снова начнут бить, пинать? Я осторожно попробовала пошевелить запястьями и лодыжками. Бесполезно. Меня связали не веревкой – ремнем. Узлы простые, но крепкие – воины умеют затягивать такие. Минимум средств – максимум эффекта. Горианский воин связал меня – крепче некуда.

Снова в ночи прокричал флир.

Я рывком привстала.

Закричавшие было рабыни мгновенно смолкли. Каждой к горлу приставлен меч.

Сквозь прорезанную в шелковистой стене прореху в шатер, сопровождаемый своими воинами, вошел мой хозяин.

В руках у одного из мужчин – длинная цепь с множеством колец для запястий.

– Хозяин! – пытаясь сесть, в восторге закричала я. Присев рядом, он разрезал мои путы. Я бросилась к его ногам, прижалась губами к его сандалиям. «Хозяин!» – от радости я не могла сдержать слез. Вернулся! Не бросил меня! Но он, оттолкнув меня, стал отдавать приказы своим людям. Четверо испуганных рабынь – и та, которую высекли, тоже – съежились под лезвиями мечей в центре шатра. Кто-то из мужчин вышел наружу.

– На колени, на цепь! – приказал один из мужчин.

Девушки, выстроившись гуськом, встали на колени. На цепи, что он принес, болталось шесть колец для запястий. Первой он поставил ту, которую высекла леди Сабина.

– Левое запястье! – прозвучала команда,

Испуганные рабыни подняли левые руки. Мужчина принялся защелкивать на них железные кольца, но на первую надел второе кольцо. Так что, когда все четверо были прикованы к цепи, первое и последнее кольца на ней остались свободны.

– Встать, рабыни! – велел мужчина. – Опустить цепь! Девушки встали друг другу в затылок, опустив руки.

Я услышала, как в повозку впрягают боска. Еще одного, похоже, освободив от пут, отвели в лес.

Интересно, они подожгут лагерь? Скорее всего, нет. Шелка и холсты вспыхнут ярко – неприятель слишком скоро поймет, что случилось. Чтобы отвлечь врага, воины моего хозяина оставили в лесу заметные следы, а потом, сделав круг, вернулись в лагерь. Пройдет немного времени, и след обнаружить станет все труднее, потом он вообще исчезнет, а охотничьих слинов в лагере нет. Пока преследователи обнаружат обман, отряд во главе с хозяином уже вернется в свой лагерь, а оттуда, переждав немного, уйдет в другом направлении. Хозяин собрался выйти наружу. Я хотела бежать за ним, но он оттолкнул меня. Я должна остаться здесь. Он ушел.

Мужчина, приковавший девушек к цепи, отступив назад, осмотрел своих подопечных.

– Можно говорить? – взмолилась первая, та, которую высекли.

– Говори, – снизошел он.

– Я ненавижу свою хозяйку, – заговорила она, – я хочу любить тебя, хозяин!

– Тебе не нравится быть рабыней у женщины? – спросил он.

– Я хочу любить мужчину! – плача, отвечала рабыня.

– Бесстыдница! – выкрикнула девушка, стоявшая последней, та, что сокрушалась о хозяйке, та, что пнула меня и назвала Диной.

– Я женщина, я рабыня! – стенала первая. – Мне нужен мужчина! Хочу мужчину!

– Не бойся, рабыня, – ухмыльнулся конвоир, – когда понадобится девка, мимо тебя не пройдут.

– Спасибо, хозяин, – гордо выпрямив спину, ответила она.

– Нахалка! – все ворчала другая.

– Можешь причесывать всякое купеческое отродье, если тебе нравится, – отрезала первая, – а я буду голой танцевать перед мужчинами.

– Рабыня! – Возмущению девицы не было предела.

– Да, рабыня! – гневно и гордо провозгласила первая.

Послышался скрип повозки – ее вывозили из лагеря. Наверно, доверху нагружена богатым приданым леди Сабины из Крепости Сафроникус. Где сама благородная дама, я понятия не имела, но скорее всего – в надежном месте, может быть, с кляпом во рту и с завязанными глазами стоит где-нибудь, привязанная к дереву. Интересно, ей позволили остаться одетой?