Андрей Егоров - Путешествие Черного Жака

Человек со шрамом приложил руку к груди:

— Мое почтение, Жак.

— Ваш покорный слуга Помаше Оранжевый, и вы, или Жак Черный. Вы — один из магистров спектра, который не был на Земле несколько веков… Когда оракул сообщил, что один из наших находится среди нас, но в прошлой инкарнации был лишен памяти, — рыжий удивленно вскинул брови, — для нас это стало загадкой… Почему?! Как такое могло произойти?! Лишить памяти магистра довольно сложно, ведь его разумом и силой управляют сами темные боги, и все же это произошло. Ну вот, не буду долго ходить вокруг да около. После того как вы прошли испытание и мы обрели уверенность, что вы — это вы, прошу прощения за некоторую корявость моих словесных построений…

Лиловый тяжело вздохнул: должно быть, его сильно раздражало, что Помаше не может изъясняться кратко и ясно…

— И вот мы собираемся вернуть вам память столетий… Кое у кого из наших были сомнения…

Лиловый заметно нахмурился.

— Хочу объяснить, Черный, — сказал он, — что я и сейчас не уверен, правильное ли решение мы принимаем, возвращая тебе память…

— Но почему? — спросил я, все еще несколько ошарашенный откровениями, которые услышал.

А вы бы не были шокированы, если бы вам объявили, что вы оказываете влияние на судьбы мира?!

— Очень странно, что ты лишен памяти. Мне кажется это подозрительным, может быть, ты знал что-то, чего не следовало знать никому… И я не хочу, чтобы сейчас эти знания…

— Ну хватит на этом! — Седобородый угрюмо посмотрел на Вандерпита. — Нам следует помочь нашему брату в его непростой ситуации… Все вместе мы сможем сделать жизнь людей намного лучше…

«Это еще зачем?» — подумал я.

Меня вдруг стали терзать серьезные сомнения, а стоит ли мне возвращать память. Без нее до того времени, как я попал в лес, мне очень даже неплохо жилось. К тому же выяснилось, что виной всех моих злоключений оказались эти трое, решившие, что я магистр и меня во что бы то ни стало надо испытать. Так вот о чем говорил Ессиан, когда упоминал о довлеющем надо мной проклятии, которое не носит агрессивного характера.

— Ты готов к обряду, Черный? — спросил седобородый, наверное заметив мои колебания.

— Братья, может, нам все же стоит одуматься, — выкрикнул Лиловый.

Как оказалось позже, он был самым предусмотрительным…

— Полагаю, Вандерпит, мы все уже обсудили. — Старец был непреклонен.

— Что ж, в таком случае я снимаю с себя всякую ответственность.

На его последнюю реплику никто не обратил внимания, словно Вандерпита в природе не существовало.

— Мы все подготовили для ритуала. — В глазах седобородого светилась решимость.

Я снова посмотрел на Селену, но она, кажется, одобряла происходящее.

— Это величайшая возможность, Жак, — сказала она, — тебе откроются такие тайны, которые твоим воспитательницам даже не снились… После того как ты вернешь себе память, тебе уже не потребуется обучение — ты станешь тем, кем ты должен был быть с самого начала. Одним из самых могущественных колдунов этого мира.

— Между прочим, я уверен, — сказал седобородый, — что все происходившее с тобой с самого рождения отнюдь не было случайностью: то, что ты попал к ведьмам — было предопределено свыше…

— Ладно, когда вы хотите, чтобы я вернул свою память?

— Прямо сейчас… — Магистр Олаф Серый извлек из своих одежд пузырек с темной жидкостью и золотой амулет на длинной цепочке.

Амулет состоял из двух шариков, которые соприкасались и издавали глубокий гудящий звук.

— Что, мне надо это выпить?

— Да, магистр. — Седобородый сунул мне в руки склянку, которую я одним быстрым глотком осушил.

На вкус жидкость оказалась сладковатой, потом мне почудилось, что она кислая, затем во рту стало приторно и горько.

— Гадость какая, — сказал я.

— Так… смотрите сюда! — Олаф принялся покачивать перед моим носом амулетом, и странное дело — шарики вдруг стали двигаться весьма странно: вместо того чтобы синхронно раскачиваться, они разошлись в стороны, а потом принялись биться друг о друга и вдруг начали описывать полукружия.

Зрелищем этим был заворожен не только я. Мельком взглянув на Селену, я увидел, что и она не может оторвать взгляда от амулета Олафа.

— Не отвлекаться, — выкрикнул седобородый, — ни в коем случае не отвлекаться!

— Хорошо-хорошо. — Я сосредоточенно уставился на шарики…

Через какое-то время их мерное постукивание стало меня убаюкивать, потом будто грянул гром, и неожиданно я прозрел…

Все, что происходило прежде, в прошлых инкарнациях, моих воплощениях, моих жизнях, потоком хлынуло в мой разум. Вокруг все обратилось в тихий покой, не стало ничего — только ледяное безмолвие, пустота, мерное постукивание шариков друг о друга да еще чье-то отдаленное бормотание. Поначалу, вспомнив о себе слишком многое, я ужаснулся — я был страшен, я был жесток, я был кровожаден и зол, — моя лютая природа внушила мне трепет, желание отшатнуться, сбежать от себя… Но постепенно восприятие мое трансформировалось, оно изогнулось, как тлеющая в огне кора дерева… Я почувствовал, что весь объят пламенем, резкая вспышка — и я открываю глаза…

Седобородый Олаф медленно опустил амулет. Он смотрел на меня с ожиданием. За его спиной замерли Вандерпит и Помаше. В своих прежних жизнях я никого из них не знал. Наверное, поэтому они решили оспорить решение совета магистров и вернуть мне память. Совет изгнал меня из круга и навсегда лишил возможности сохранять память в новых воплощениях. Какая удача, что мне довелось столкнуться с этими олухами!

— Вы вспомнили? — полушепотом спросил рыжий Помаше.

— О да! — Я взмахнул руками и некоторое время выписывал ими в воздухе плавные черты, наблюдая, как разрастается сияющий темный ореол, — я чувствую силу, огромную силу, все это время она была сокрыта внутри моего разума…

Седобородый удовлетворенно кивнул:

— Мы вернули его. — Он обернулся к Лиловому: — Что я говорил, Вандерпит, теперь у нас есть еще один брат… Вчетвером мы сможем сделать куда больше.

— А что у нас в планах? — саркастично поинтересовался я, мне показалось, что голос мой звучит недостаточно жестко: не хватало еще мне иметь какие-то дела с цветными магистрами, но они ощутили интонационную холодность.

— Мы собираемся помочь людям жить лучше, — несколько растерянно сказал седобородый.

— Что за идиотская идея! — Я расхохотался. — Помочь людям жить лучше… а они этого хотят?

— Ну конечно… — Олаф осекся.

— Ну конечно, — передразнил я его. — А кто интересовался у них? Ты? Или ты? Или, может быть, ты? Я отказываюсь участвовать в этом представлении. Селена… — Я обернулся к ведьме. — Я беру тебя в услужение, собирайся, мы отправляемся прочь отсюда…