Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — граф

Впрочем, не такие уж и непривычные: нюх у нас есть, запахи различаем, просто не готовы, что будем различать, как собаки, что чувствуют запахи в пятьдесят тысяч раз сильнее.

Внезапно волосы мои встали дыбом: леди Элинор вышла в холл из левой двери, медленно и величественно, похожая на сказочную титаниду Медузу: голая, с абсолютно безукоризненной фигурой, на голове масса мелких змей, что извиваются, переползают с одной на другую, поднимают головы и озирают все вокруг. Безукоризненное тело расцвечено победным пурпуром внизу живота, алыми точками горят кончики груди, багровые струи идут из-под рук, опускаются к полу и медленно рассеиваются, теряя насыщенный цвет.

Я поспешно приглушил термозрение и постарался побыстрее усилить запаховое, леди Элинор так же чудовищно и угрожающе хороша, только теперь она из сотен протянувшихся по лестнице вверх и уходящих в левый коридор фигур. Цветовые пятна сменили красные тона на фиолетовые, ведь для запахового не так важно, какая температура в подмышечных впадинах, а важнее, какой оттуда запах.

Ноздри мои сами дергались, вбирая запах, анализируя сами по себе, и я уже видел ее биологический возраст, ощутил ее усталость, голод, еще больше — жажду, словно она не пила со вчерашнего дня и сейчас организм обезвожен.

Движимый сочувствием, я сказал почти непроизвольно:

— Ваша милость, я принесу напиться. Отвару из слив или яблочного сока?

Она отмахнулась:

— Исчезни… Постой-постой, ты откуда знаешь, что хочу пить?

Я развел руками.

— Так это же видно, ваша милость. У вас даже губы пересохли! То надутые, как спелая черешня, а сейчас бледные, как у рыбы.

Она кисло улыбнулась.

— Ну и сравнения у тебя. Ладно, принеси. Я буду в спальне.

— Я мигом, — заверил я. Спросил опасливо: — А меня никто по дороге не сожрет?

— Не сожрет, — ответила она отстраненно, — не сожрет.

Я попятился, ей это нравится, развернулся и быстро метнулся на кухню, на ходу возвращаясь к обычному восприятию мира. Марманда и Франлия неспешно варят похлебку для челяди, запах такой, что и без всяких усилителей сбивает с ног, но я вбежал с криком:

— Быстро-быстро что-нить для хозяйки!.. Попить. Какие соки у нас есть?

Они переглянулись. Франлия призадумалась, наморщила лоб.

— Соки?.. Вон яблоки, выбирай любые. Хозяйка любит с красными боками, хотя соку бывает больше в зеленых.

— Да нет, — сказал я, — неужели соки давить не научились?

Они переглянулись снова.

— Давить? А зачем? Съешь яблоко, в нем все соки.

— Эх, — сказал я, — ладно, давай яблоки.

Франлия молча подала корзинку, я отобрал самые спелые, выбежал, промчался вверх по лестнице. Коридор пуст, до покоев леди Элинор еще два десятка шагов, я замедлял шаг, во мне крепнет уверенность, что я, вживаясь в этот мир и действуя так, как вот я иду по жизни, медленно, но верно получаю от нее больше, чем имел, когда только очнулся в стоге сена или прибыл в Зорр.

«Господи, — сказал я мысленно, — подай знак, дай мне сотворить яблочный сок, его я раньше творить уж точно не умел. Яблочный сок — постное, даже монахам можно. А это ведь страдающая женщина… Вон даже пожрать забыла. Милосердие — наша черта. Мы ж с тобой христиане!»

Прижался к стене, сосредоточился, представил вкус яблочного сока, буквально ощутил обжигающе холодные капли на языке, прошептал просьбу о такой малости, для себя бы не просил, я ж гордый, хотя это и нехорошо… почему-то, еще не понял, но потом разберусь, это же не заклинание, которого не знаю, а молитва…

На ладонь опустилось нечто холодное и тяжелое. Глиняная бутыль, каких полно у Марманды, внутри плещется жидкость, я воровато отпил, быстро добежал до двери, постучал, тут же открыл. Леди Элинор сидит в своем чудовищно неудобном кресле, откинулась на спинку, руки на подлокотниках, глаза закрыты. Я приблизился, подал ей чашу, налил, она с подозрением взглянула на прозрачную жидкость, сделала осторожный глоток. Брови взлетели, сделала второй глоток, взглянула поверх чаши на меня.

— Что это?

— Яблоки, — ответил я. — Если яблоки подавить, из них выбежит вот такой сок. Это удобнее, чем есть сами яблоки.

— Действительно, — буркнула она утомленно, — так лучше… в самом деле замечательно… Даже не думала, что сок выдавливается таким холодным.

Я молча ругнулся про себя, здесь холодильников не знают, сказал поспешно:

— Вам просто пить очень хочется. Потому и… кажется.

Она сделала еще несколько жадных глотков, затем долго пила не отрываясь. Я смотрел, как кувшин который раз запрокидывается вверх донышком, в черепе роятся и сшибаются лбами мысли, там для разгона простор, долго искал, что бы такое умное сказать, наконец брякнул:

— Ваша милость, а как вы насчет доспехов?

Она выцедила последние капли, из груди вырвался облегченный выдох, потом посмотрела на меня и вздернула брови.

— Доспехов? Что именно?

— У вас в гардеробе среди платьев много рыцарских доспехов?

Она приподняла брови еще выше.

— Что за чушь! Женщины их не носят.

— У нас носят, — ответил я. Поправился поспешно: — Не все, конечно. Кому-то нравится. Жанна Д’Арк, к слову, очень любила надевать доспехи. Правда, я не знаю, как насчет вне поля брани. Может быть, потом Орлеанская Девственница все-таки совлекала с себя железо…

Она выглядела заинтересованной.

— Ну-ну, что за доспехи она носила? И как на это реагировали мужчины?

— Если женщина в самом деле сильная, — ответил я, — разве ее интересует, что скажут мужчины? Она сама навяжет им все, что угодно. На поле брани у нее были настоящие доспехи, а в быту, наверное, носила облегченный вариант… Ну там из тонких листочков, чтобы не так тяжело. Вообще, как я погляжу на ваши платья, они тяжелее иных доспехов!

Она поморщилась, но заинтересованность из глаз не ушла, напротив — медленно разрасталась. Я подумал, что теперь в самом деле ее гардероб может пополниться за счет умело склепанного железа. Как у всякой женщины, доспехи тоже будут, как и платья, всевозможные: от панцирей эллинских гоплитов и римских легионеров до нынешних турнирных.

— Нет, — произнесла она вдруг безжизненным голосом, — нет, я не люблю доспехи. Они скрывают фигуру. Да и вообще…

Она не договорила, но я инстинктивно ощутил, что это «вообще» как-то связано с герцогом Готфридом. Я не успел понять, когда у нее в руках появился прозрачный мыльный пузырь чуть побольше футбольного мяча, но она в задумчивости подбрасывала его пальцем, пузырь надолго зависал в воздухе, а опускался с такой неохотой, словно никак не мог смириться, что его пленка что-то весит. Я смирно стоял у двери, наконец она сказала негромко:

— Иди сюда. У вас такие делают?

Толчок пальцем отправил пузырь в мою сторону. Я спросил опасливо: