Анджей Сапковский - Польская фэнтези (сборник)

Палач всегда думал, что знает лучше. В действительности же не знал ничего.

Покончив с Йони, он посмотрел на Мори глазами, бессмысленными от страдания.

— Это было изумительно, мэтр, — прошептал Мори. Ему показалось, что перед ним Бог собственной персоной. — С тобой никто не сравни...

Он не закончил фразы, потому что палач быстрым как мысль ударом разрубил ему череп двуручным топором. С его стороны это был акт милосердия, во всяком случае, он сам так думал.

Потом он подошел к Безымянной машине и спокойно положил голову под ее острие. Он не колебался. Он надеялся, что, отрубая себе голову, тем самым лишает Бога его языка.

Он ошибался.

Солнце как раз опускалось в кровавом зареве заката, когда рыцарь Квайдан проезжал на коне неподалеку от замка Кальтерн. В последних лучах он еще успел заметить в оконном проеме Одинокой башни одинокую фигуру.

Квайдан был человеком среднего возраста и, пожалуй, среднего роста. С некоторых пор средними же были и его интересы к делам сего мира. Зато его очень интересовало завораживающее молчание Бога.

Над равниной понемногу разгорались звезды. Рыцарь несколько минут раздумывал, следует ли продолжать путь, однако чувствовал нарастающую усталость. Поэтому слез с коня, накормил его и почистил, потом раскинул полотняную палатку — дом, с которым не расставался много лет. Можно сказать, он был типичным домоседом.

Сон пришел мгновенно, словно истосковавшись по обществу Квайдана. Это был сон о прошлом, а значит — кошмарный. Рыцарь принял его со стойкостью хорошо воспитанного хозяина, ибо натура Квайдана была такова, что он все воспринимал с недогретыми эмоциями.

Он видел сон о своем ремесле, о кровавых походах под штандартами князя Сорма. Видел легионы людей, которые никогда не делали ему ничего дурного, и тем не менее он равнодушно отправлял их на тот свет, словно они были посылками без адресата. А может, адресат все-таки существовал?

Потом увидел девочку, почти девушку. Красивую, невинную, он никак не мог вспомнить ее глаз. Она откусила палец князю Сорму, когда тот — предварительно зверски прикончив ее родителей, пытался погладить ее по черным как ночь волосам. Тогда Квайдан, эта человеческая машина для убийства, человек без эмоций, лишенный чувств, ткнул девочку мечом. Всего один раз. И с этого момента в нем что-то надорвалось, его бесстрастие помутнело, часто стали повторяться кошмарные и бессонные ночи. Он живо заинтересовался теологией. Его очень интриговала личность Адресата, которому он отправлял столько посылок. Он хотел бы задать тому несколько простых вопросов: откуда мы взялись? Куда идем? Почему мы такие, а не иные? Почему и зачем я прикончил столько людей? Почему мир жесток и скверен? Кто ты, дорогой мой Адресат? И чего,ты от нас хочешь?

Философские доктрины, придуманные покрытыми потом высокими лбами, все как одна доказывавшие существо-рание Бога, были для Квайдана чистой абстракцией. Либо он их не понимал, либо они его не убеждали. Ему нужна была конкретность, так как всю свою солдатскую жизнь он твердо ступал по земле. Совершенно неожиданно нужную мысль подсказал ему лохматый пьяница, вероятно, спятивший с ума философ. Это случилось в придорожном доме у тракта, ведшего на Барден.

— Ты ищешь... ик... Милосердного Бога, да? — спросил пьяница, когда Квайдан поведал ему о своих кровавых делах и неожиданном обращении. У пьяницы были красные глаза и нос и затруднения с ясной формулировкой мыслей.

— Вот именно, — ответил Квайдан.

— Ты ищешь Бога... Прощающего Преступления?

— Верно.

— По-моему... ик... Его существование можно доказывать только опосредованно. Ведь ежели существует абсолютное добро... то должно иметься и абсолютное зло... По принципу равновесия противоположностей... — В этот момент пьяный философ с невероятной силой схватил рыцаря за руку, сквозь туман, клубящийся в его глазах, пробились искорки осмысленности. — Поищи Изверга, Квайдан! Поищи Творца Пустыни! Если василиск, этот наместник ада на земле, не просто легенда, выдуманная слабаками для еще более слабых духом... то и Бог существовать должен.

Так оно и началось.

Под утро Квайдану приснились выколотые глаза. Он не знал, что может означать этот сон.

Он скатал палатку и отправился дальше. В полдень заметил вдалеке двух конников, направлявшихся в сторону замка Кальтерн. Через спину лошади у одного была перекинута беспомощная фигура. Кажется, женская. Квайдан никогда не был поборником рыцарских странствований и свершения великих дел, например, из-за любви. Он по-настоящему вообще никогда не любил ни одной женщины. Конечно, порой вступал в единоборство, прицепив к острию пики надушенный носовой платок, но рассматривал это больше как неизбежное зло исполняемого им ритуала, нежели романтический поступок. Поэтому не поспешил на помощь женщине, скорее всего похищенной.

Он думал о василиске. Легенда гласила, что это был наместник дьявола на земле, чудовище с испепеляющим взглядом, что-то вроде четырехногого петуха с ядовитым гребнем и желтым оперением, огромными игольчатыми крыльями и хвостом змеи, оканчивающимся каким-то крючком или второй петушиной головой. Его убийственный взгляд не делал исключения ни для кого и ни для чего: испепелял издалека с одинаковым эффектом людей, животных, растения, камни. Его называли Творцом Пустыни, и была это пустыня необычная, пепельно-серая. Единственной защитой от пронизывающего взгляда чудища было якобы зеркало. У Квайдана была даже мысль заказать себе у стеклодува латы, выдутые из стекла. Для этого нужен был мастер с дай боже какими легкими! Потом он понял, что ему, вообще-то говоря, уже и жить не хочется, и если василиск его испепелит, то его блужданиям придет конец. Смерть была бы для Квайдана свершением и... пониманием.

Однако трудно себе представить, каким образом удалось описать такое чудище. Ведь никто из оставшихся в живых василиска не видел.

В соответствии с указаниями старых карт, которые он приобрел в Бардене, Серая Пустыня должна была располагаться на севере, на территориях, издревле не посещавшихся путешественниками. Последним человеческим жильем на границе пустынных территорий мог быть замок Кальтерн. Купцы, отправлявшиеся в богатые края Гонг, обходили пустыню с запада, а потом на зафрахтованных кораблях плыли вдоль берегов Мертвого моря.

Квайдан ехал много дней, порой и ночей. Стоило ему заснуть, как перед глазами измученной души являлась изувеченная девочка. Она стояла и молча глядела на него. Проснувшись, он видел только бескрайние вересковья.

Но однажды вересковья резко оборвались, словно кто-то назначил им непересекаемую границу. Пустыня раскинулась до самого горизонта — это был истинный океан пепла.