Рисс Хесс - Planescape: Torment: Пытка Вечностью

Недалеко от Мавзолея я наткнулся на мемориал Служителей Праха — четыре стены, окружавшие колонну в центре. Ее окружали Служители, выводя молебен о своей «Истинной Смерти». Заинтересовавшись, я подошел ближе и заметил, что внутренняя поверхность стен, да и сама колонна покрыта тысячами тысяч имен. Я узнал колонну — именно ее я видел в том памятном сне в Мавзолее.

Я поинтересовался у прохожего, стоящего у колонны, что это за место.

— Это - надгробная плита Планов, — хмыкнул он. — Целые кладбища имен начертаны на этих камнях. Праховички их пишут и пишут. Уже и места свободного-то нет, но для них это не важно... они стараются. Половину имен уже и прочесть сложно. Я надеюсь, что мое имя окажется тем, что расколет этот камень. Ведь если что есть силы наносить слово «Квентин» на основании монолита молотом и долотом, эта проклятая штуковина обязательно рухнет.

Я спросил, что он здесь делает, если, к тому же, так враждебен по отношению к Служителям Праха. Ответ Квентина был просто изумителен.

— Читаю имена новоприбывших. Каждый день пытаюсь отыскать новые и вспомнить, знал ли я их. Ничего больше.

— Служители Праха наносят на этот монумент имена всех усопших?

— Да, царапают их на камне... и на стенах тоже. Не знаю, зачем они усложняют себе жизни, считая умерших... Праховичков больше ведь заботят живые.

— Живые?!

— Угу... Знаешь, сюда Праховички приходят скорбеть. Не о мертвых, нет, а о живых. Ты и слова из них не вытянешь, если, конечно, не попросишь оплакать какого- нибудь живого придурка из твоих знакомых. По мне так мертвые заслуживают куда больше жалости, нежели несчастные души, влачащие существование в этой дыре. — Он вернулся к молчаливому созерцанию монумента, тут же забыв обо мне.

Я собрался было уходить, но под влиянием импульса обратился к одной из скорбящих Служительниц Праха и сказал, что мой друг, Адан, чувствует боль из- за смерти одного из близких. Она обещала, что будет скорбеть о его боли. Улыбка играла на моих губах, когда, уходя, я расслышал имя «Адан» в размеренном речитативе ее бормотаний.

Я продолжил расспросы прохожих в Улье. Одна из них, женщина в грязных обносках, поведала воистину интересную историю. Волосы ее были спутаны и засалены, руки покрывали волдыри от ожогов, а кисть правой руки представляла бесформенную плоть... расплавленную, подобно воску. Я поздоровался с женщиной, чтобы привлечь ее внимание.

— Што ты от мня хошь? — Акцент у женщины был просто ужасный, я еле разбирал, что она говорит. — Хошь, шоб я ушла? Из города, не уйду. Не могу, пыталась, это не город, это тюрьма куда угодно.

— Куда угодно? — уточнил я.

— Миры...— в ее глазах плескалось безумие. — Планы зыбучих песков, слепые миры, где твоим членам дана жизнь и ненависть, города пыли, в которых сами люди - пыль и прах, и дом без дверей, Сумеречные Земли, поющие ветра, поющие ветра...— Она начала тихонько всхлипывать, но слезы ее давно были выплаканы. — И тени... страшные тени.

— Где же все эти места?

— Где? Где те месста? — Она повела своей изуродованной правой рукой, указывая на панораму города. — Все здесь. Двери, двери, здесь и куда угодно!

— Двери?

— Ты? Ты не знаешь?! — Она прищурилась, заклацала зубами. — Скажу тебе я: осторожно делай каждый шаг и дотрагивайся до чего - либо лишь сильно- сильно подумав в этом трижды проклятом городе... Двери, врата, арки, окна, картинные рамы, открытые рты статуй, пространства между полками... Остерегайся таких пространств! Все это — двери в иные места! У каждой двери — свой ключ, и лишь тогда они покажут истинную природу... Арка станет порталом, картинная рама станет порталом, окно станет порталом... и все они перенесут тебя куда-то. Украдут тебя...— Она снова потрясла правой рукой. — А иногда то, что ждет на другой стороне, заберет часть тебя в качестве платы.

— А каковы они, эти ключи?

— Ключи, их столько, сколько дверей в этом городе. К каждой двери ключ, к каждой двери ключ. — Ее зубы вновь выбили дрожь, будто она жутко замерзла. — А что есть ключ?.. Ключом может быть что угодно. Эмоция, железный гвоздь, зажатый между указательным пальцем и мизинцем, мысль, пропущенная в голове три раза, а затем еще раз — только наоборот, а может и стеклянная роза. Нельзя уйти... нельзя уйти...

— Как ты здесь очутилась?

— Из...— Она чуть успокоилась, глаза ее приняли отрешенное выражение. — Пришла из иного места, почти целую жизнь назад, пропела мелодию у рощицы, где два мертвых дерева навалились друг на друга и образовали арку. Открылась бриллиантовая дверь между деревьями, а с другой стороны оказался этот город... Ступила внутрь, попала сюда.

— А почему ты не можешь вернуться назад?

— Пыталась! Все двери здесь ведут в другие места! — Она содрогнулась и непроизвольно сжала правую изуродованную руку левой. — Прошла сквозь тридцать порталов, через какие-то — сознательно, через другие - случайно, все эти оказались не теми. Не могу вернуться назад...

— Должен же быть портал, который вернет тебя домой.

— Не могу уйти даже отсюда! С площади! И дом смерти за воротами ждет меня! — Она указала на мрачное здание Мавзолея, затем с отчаянием на лице вновь обратилась ко мне. — Не могу отправиться куда бы то ни было в этом городе! Все может оказаться дверью. Арка тут, дверь там может быть порталом, не знаю ключа, могу отправиться в иное ужасное место...— Ее зубы снова выбили дробь. — Не должна подходить к закрытым пространствам, все могут быть дверьми, могу иметь ключ, не зная об этом...

Для меня оказалось тяжеловато переварить это умозаключение.

— Ты... боишься проходить через любую дверь или арку лишь потому, что они могут оказаться порталами?

Она кивнула.

— И как давно ты этого боишься?

Она задумалась.

— С тех пор, как я проходила в последний портал, в то место, где моя рука...— Она запнулась. — С моего первого Десятка. А сейчас я начинаю четвертый Десяток здесь.

— Тридцать лет? Ты не проходила ни в одну дверь вот уже тридцать лет?

Ее взгляд чуть прояснился. Она внимательно посмотрела на меня.

— Если уж ты оказалась здесь, обязательно должен существовать портал, который вернет тебя обратно. Нужно лишь отыскать его...

Она улыбнулась. Оказывается, зубы ее стучали не от холода. Они двигались у нее во рту, извиваясь в деснах. Я смотрел, как они поднимаются и опускаются, стуча друг о друга. Женщина зашипела на меня.

— Достаточно лишь одного портала, чтобы вселить страх в тебя. Я же прошла тридцать, потеряла руку, опалила плоть и лишилась разума. — Она разглядывала свои ноги. — Нет больше, нет больше.

— Извини... Если я найду способ помочь тебе, я это сделаю. Прощай.

Я надеюсь, что не буду обещать помочь всем без исключения, кого повстречаю в Улье. Я подозревал, что этот город порождал неудачников и несчастных больше, чем кто- либо иной, пусть даже он и бессмертен.