Маркус Хайц - Битва титанов. Несущие смерть

Он внимательно осмотрел спину Годы, но на доспехах не было и следа копоти. Ничего… У Бешеного закружилась голова, пришлось сильнее упереться ногами в землю.

— Года, Боиндил, — позвала Зирка. — Сюда. Маг хочет что-то сказать.

Только сейчас они заметили, что Лот-Ионан лежит на земле рядом с Родарио.

— О нет. Он свалился оттуда, — мрачно предположил Бешеный. — Теперь нам понадобится катапульта, чтобы затащить его наверх.

Они подбежали к старику. Волшебник тяжело дышал, превозмогая сильную боль. На лбу у него выступили капельки пота.

— Я не упал. Артефакт не принял меня, — пояснил он.

Боиндил покосился на Фургаса.

— Хорошенькое дело. Что ж это за артефакт такой? Почему он-то не поджарился?

— Ты должна довести дело до конца, — голубые глаза Лот-Ионана глядели на Году.

— Я? — Гномка, словно извиняясь, подняла свой нахтштерн. — Но я воительница, и…

— Мастер рун заметил это, да и я видел собственными глазами, — хрипло перебил ее маг. — Года, у тебя есть способности к магии. И, в отличие от меня, ты, надеюсь, чиста душой и невинна.

— Невинна? — вырвалось у Родарио. — Хорошо, что у этого артефакта нет ушей и он не слышал того, что довелось услышать мне в Тригорье.

Года покраснела, а Боиндил возмущенно повернулся к актеру.

— Мы упражнялись в боевых искусствах, лицедей. Года сохранила невинность.

Лот-Ионан заглянул девушке в глаза.

— Я не знаю, почему так получилось. Может быть, дело в том, что ты коснулась магического источника, или же способности к магии были в тебе от рождения.

— Так вы об этом говорили у костра? — Родарио вспомнился вечер, когда Флагур угостил его странной приправой. Тогда маг о чем-то спорил с мастером рун.

— Да. Я собирался рассказать об этом Годе, когда мы выполним нашу задачу. Я хотел, чтобы ты стала моей ученицей, — веки мага опустились, зубы застучали. Его сильно знобило. — Лезь наверх, Года, — едва сумел выговорить он. — Убей Фургаса, вставь бриллиант в разъем и спаси Потаенную Страну.

— И мою родину, — прошептала Зирка, глядя налево.

Все больше чудовищ пробивали ряды защитников и устремлялись к артефакту. Тунгдил трудился изо всех сил, убивая одного монстра за другим, но их было слишком много. Три десятка порождений зла были уже близко.

Подложив под голову Лот-Ионану свою накидку, Зирка подняла боевой посох и кивнула Боиндилу.

— Полагаю, нам с тобой будет чем заняться.

Обломав древко стрелы над раной, Родарио встал.

— Значит, и мне нельзя оставаться позади. В третий раз стану героем… Это не повредит моей репутации.

Боиндил страстно поцеловал Году.

— Поторопись. Впрочем, мне не помешает немного времени, чтобы напоить кровушкой мой вороний клюв, — улыбнулся он.

Бешеный повернулся, и на мгновение мир перед глазами поплыл, и пришлось прищуриться, чтобы хоть что-то разглядеть в сгустившемся тумане.

— Ты неисправим, — пробормотала Года.

Подойдя к кольцу, она нащупала кончиками пальцев неровности на металлической поверхности и начала карабкаться.

— Только попробуй, — насмешливо крикнул ей Фургас. — Я убью тебя.

Зирка, занеся оружие, посмотрела на Боиндила.

— Можешь кое-что сделать для меня?

— Конечно.

— Расскажи мне тот анекдот про орка.

— Что, сейчас?

— А вдруг это моя последняя возможность услышать его? — ухмыльнулась гномка, поворачиваясь. — И поторопись.

Одно из чудовищ, вооруженное огромным мечом, находилось уже в десяти метрах от нее.

— Ну, значит, как было… Однажды гном стоял на часах у Каменных Врат, — Боиндил занес вороний клюв. — Подходит к нему орк и спрашивает: «Ане подскажешь мне, полурослик, как…»

Противник Зирки отвлек ее ударом меча. Пришлось уклоняться.

— Потом расскажешь, — крикнула она Бешеному, вступая в бой.

Тунгдил гнал бефуна по полю боя, снося Кровопийцей головы чудовищ. Каждый удар забирал чью-то жизнь.

Перекованный альвийский клинок собирал кровавую жатву. Казалось, словно оружие само рвется в бой, само выбирает удар поточнее, само находит прорехи в доспехах врагов. Кровопийца оказался смертоносным и в то же время восхитительным оружием.

Как ни старались убариу и подземные жители, все больше чудовищ пробивалось сквозь поредевшие ряды защитников.

Никто не мог остановить крылатых монстров, не брали их ни стрелы, ни арбалетные болты. Они уничтожили две бронемашины — одну перевернули, а на вторую налетели целым роем и, в мгновение ока оторвав стальные пластины, заползли внутрь и растерзали команду.

Две оставшиеся повозки прикрывали пехоту, стреляя из баллист, но и они едва держались.

— Проклятье! — Остановив бефуна, Тунгдил оглянулся на артефакт.

На поперечной балке сидел Фургас, к нему по внешнему кольцу двигалась маленькая фигурка.

— Года?

Бефун встал на дыбы и заревел от ярости, и в тот же миг мир вокруг Тунгдила потемнел. В лицо гному ударил порыв ветра, слева и справа в тело скакуна впились кошмарные когти. Златорукого дернуло вверх.

— Что…

Обернувшись, Тунгдил уставился прямо в глаза огромной летучей твари. Широкая пасть распахнулась и потянулась вперед.

Сперва Златорукий подумал всадить Кровопийцу чудовищу в нёбо, но тут же понял, что тогда погибнет и сам — они летели в ста метрах над землей.

Оттолкнувшись от спины бефуна, гном перепрыгнул чудовищу на левую лапу.

Монстр испустил утробный рык и выпустил скакуна из лап. Труп животного, обрушившись на строй, задавил несколько убариу.

— Тебе от меня не избавиться, — проревел Тунгдил, взрезая чудищу брюхо.

На гнома из раны хлынула зловонная жидкость.

С воплями монстр устремился вниз, пронесся над рядами подземных, оцарапался о копья войска из Черного Ущелья и, наконец, рухнул, придавив при этом не меньше пятидесяти чудовищ.

Враккас сохранил Тунгдила, и гном отделался парой царапин да порезом на боку от копья.

Выбравшись из-под сломанного крыла, Тунгдил обнаружил, что очутился посреди вражеского войска. Впрочем, чудовища не заметили его.

Первый ряд армии убариу и подземных находился на расстоянии полета стрелы, а до входа в Черное Ущелье было всего пятьдесят метров.

— Что бы ты ни задумал, Враккас, мне интересно, чем это все закончится, — пробормотал Златорукий, оглядываясь.

И вновь из расщелины донесся крик Кордриона. Камни с треском раскалывались, обломки детели вниз, зашибая мелких чудищ. А потом над полем боя повисла тишина. Все повернулись и посмотрели на выход из Ущелья.

Из темноты расщелины взметнулась бледная когтистая лапа шириной в три створки городских ворот и ухватилась за край обрыва, ища опоры. По обрыву побежали трещины, скала рушилась от силы и веса существа, еще скрытого мраком. Длинные когти впились в камни.