Нэнси Берберик - Даламар Темный

На юге находилась настоящая эльфийская армия и те воины из армии Повелительницы, которые сражались там, умирали от стрел, сделанных из ветвей дуба и от настоящей стали, которую держали в руках эльфы из плоти и крови. Кровавый Самоцвет мог поклясться в этом. Он полетел туда и тут же подтвердил свою догадку, одним ударом острого когтя сломав позвоночник Неистового Бегуна, выпотрошив его и бросив на землю.

Иллюзии не истекают кровью, но как, во имя Темной Королевы, Фейр Керон убедит в этом идиотов на земле, которые умирали в иллюзиях, созданных эльфами? Она выхватила меч и повернулась в седле, оглядываясь на север, юг, запад и восток, пытаясь хоть что-то разглядеть через завесу магической фантазии. Ее армия боролась с призраками, но откуда же появлялись эти призраки?

В воздухе раздался шелест крыльев другого красного дракона, Гибели, на котором сидел Трамд.

"Чародеи!" — кричал он, указывая на юг — "Сотворители иллюзии! Я чувствую магию оттуда!"

В ярости она отдала единственный приказ:

" Найди их! Убей их!"

На земле Неистовые Бегуны основательно потеснили драконью армию, стремясь защитить свою родину плотью и кровью. Из-за горных вершин, как солнце из-за облаков, показались еще грифоны, и самым большим и старым, был самец, репутация которого была известна среди драконов. Это был Скайлорд, и если Фейр Керон никогда не слышала о самом грифоне, она хорошо знала наездника.

"Сукин сын," — прошипела Повелительница красных драконов армии Темной Королевы. "Сукин сын!"

Лорд Гаран из Дома Защитников Сильванести поднял кулак в кольчужной перчатке и его воинский клич разнесся в холодном воздухе, призывая свою летучую гвардию вылететь из облаков, окутывавших горные пики. Стрелы посыпались как град, отскакивая от чешуи драконов, когда грифоны с лучниками на спинах подлетели близко к каждому из оставшейся пятерки. Они не целили в наездников или даже в сердца и животы драконов. У этих лучников были желаемые и простые цели — глаза драконов.

От земли полетело копье, стальной наконечник которого тускло блеснул под свинцовым небом. Брошенное в ярости мускулистой рукой людоеда копье взлетело высоко и ударило одного из грифонов в бок. Кровь, появившаяся на золотой шкуре, имела яркую окраску, настолько яркую, что реальность ее не могла отрицаться.

На сей раз Глава Дома Защитников и его грифоны не были иллюзиями, и на сей раз драконья армия была зажата между двумя силами эльфов, одной на земле, прибывающей с юга, другой в небе и бороться с ними было чертовски нелегко. Между тем, магия все еще действовала и людоеды, дракониды и люди продолжали бороться с призраками, так как план малозначительного эльфа-волшебника, слуги в Храме Эли, приносил прекрасные и кровавые плоды.

**

Даламар закрыл глаза, погружаясь все глубже в волшебство, в свое собственное сердце, свою собственную душу. Он собирал льющийся свет, силу, исходящую из Илле Сават и ее девяти волшебников, заполняя себя ею, затем позволяя ей исторгнуться снова в землю.

Послышался голос, вскричавший в радости или страдании, эмоции сейчас не отличались одна от другой. В магическом сосредоточении, в чередующихся вспышках света и тьмы, ощущая силу, проходящую через него, Даламар не мог сказать, был ли это крик отдельного человека или всей массы магов создававших иллюзию. Он посмотрел вокруг глазами магии, пытаясь определить очертания остальных в бесконечных вспышках света. Он увидел только очертания одной особы, высокой и худой, как бы подсвеченной вспышками молний. Он несколько раз моргнул, чтобы очистить взгляд и увидел фигуру более ясно. Илле Сават, ее лицо, бледное от напряжения и покрытое потом, руки воздеты к небу в молитве.

"Солинари", — кричала она, ее голос в узком ущелье эхом отражался от стены к стене. "Ниспошли нам свой яркий свет! O Бог Серебряной Луны, дай нам свою силу!"

В ущелье послышался шум, доносящийся сверху, похожий на рокот прибывающего моря. Неистовые Бегуны закричали тоже. Присоединяли ли они свои голоса к молитве Илле Сават, призывая сына Паладайна и Квинести-Па? Взывали ли они к Солинари Могучая Рука? У Даламара не имелось никакого способа узнать это. Все слова теперь сливались в одно и это одно слово пылало в нем как огонь, так же как и во всех окружающих его магов, которые стояли, сцепившись руками.

Все слова, как одно, пробегали сквозь Даламара, как кровь по жилам, бурля и кружась в нем. Энергия волшебства, голосов и надежд, окрылили его и освободили для полета к богу. Магия покалывала его кожу, подняла дыбом волосы на шее и голове, и ему показалось, что у него выросли крылья.

Легкая дрожь, как первое холодное дыхание зимы, пробежала вдоль цепи от руки к руке, от сердца к сердцу.

Сомнение.

Усталость.

Девять магов почувствовали колебания заклинательной сети Илле Сават.

Понимание.

С громко бьющимся сердцем, Даламар отчаянно попытался заблокировать свой разум, проигнорировать чувства, льющиеся через волшебство. Он сильно сжал руку Бенен Самергрейс, которая стояла слева от него, чувствуя как их пальцы становятся единым целым.

Кто-то вскрикнул, тяжело и горестно.

"Солинари!" — кричала Илле Сават, ее голос полетел как орел в небо, к серебряному дому Бога под луной, которая носила его имя. Она откинула голову, обращая свое лицо к седеющему небу. "Солинари! Останься с нами!"

Хотя ее крики отдавались в телах и сердцах всех присутствующих, молитва была произнесена слишком поздно. Отвлеченная истощением одного из ее волшебников, Илле Сават задрожала и потеряла контроль над заклинанием. Каждый волшебник почувствовал, что заклинания иллюзии потеряли силу и слаженность. Каждый волшебник отчаянно попытался восстановить цепь, соткать волшебство снова.

В вышине, как гром среди ясного неба, прозвучал драконий рев. Огонь мелькнул перед глазами Даламара, красный как солнце, текучий как кровь. Зарычал второй дракон, за ним третий и женский вопль прорезал воздух ущелья. Это был вопль агонии, прорвавшийся сквозь торжествующие крики нападающих. Вопли казались далекими, и в то же время достаточно близкими, чтобы чувствовать их всем сердцем. Вся магия в Даламаре, в его сердце и плоти, яркие вспышки света, прыгавшие как молнии от одного до другого волшебника — все это рассыпалось, превращаясь в пепел и тлен.

Когда он открыл глаза, щурясь при свете дня, при свете, который теперь был похож на самую темную ночь, Даламар увидел, что два мага лежат на земле мертвые. Одна была той женщиной, которая держала его руку в цепи. Другая, Илле Сават, и на ее застывшем лице был отпечаток такого ужаса, что Даламар отвел взгляд, надеясь, что оно никогда не привидится ему в кошмаре.

**

Полдюжины Неистовых Бегунов, молодых эльфов с длинными и быстрыми ногами, стояли с облаченным в белую мантию жрецом в тенях леса, наблюдая как две армии столкнулись как валуны, лавиной катящиеся вниз. Эльфийская иллюзия исчезла, растаяв. Воздух на поле битвы все еще мерцал, как жарким днем в разгаре лета.