Руслан Мельников - Тропа колдунов

— Зачем?

Угрим устало вздохнул:

— Затем, что создателю Тропы всегда проще расправиться на ней даже с могущественным врагом. У каждого чародея есть для этого свои способы. Все зависит от его умения, возможностей и предпочтений, от магической силы, которой он владеет сам, и от той силы, которую он способен черпать извне, от привычной манеры боя и от сложившихся обстоятельств. Ты видел, как действовали Михель и Арина, когда увлекли на свою Тропу татарского шамана.

Тимофей кивнул. Да, он видел. Желтолицый колдун поступал иначе, совсем не так, как сражались с шаманом латинянский маг и гречанка-ворожея.

— Бесерменский чародей уклонился от боя на Тропе, — продолжал князь. — Он не дрался сам, он намеревался раздавить меня Тропою либо вмуровать в навий мрак. Надеялся не убить так полонить и дождаться, пока я издохну. А после — вернуться и забрать то, чего я никогда не отдал бы ему по доброй воле. — Взгляд Угрима скользнул по колдовским кристаллам.

«Не убить так полонить…» Тимофей содрогнулся. Он хорошо помнил упругий мрак, давивший людей и смыкавшийся вокруг защитного магического пузыря. Да, конечно, сама по себе смерть на Темной Тропе — страшна. Но и полон Тропы — не менее, а быть может, и более ужасен!

— Даже сильные маги не способны долго жить на обрывке чужой Тропы, — добавил Угрим.

— Но у тебя были Кощеевы Кости, княже, — пробормотал Тимофей. — Ты в любой момент мог выйти.

И ведь вышел же! Вышел!

— У чародея, открывшего Тропу, тоже были Кости, — ответил князь. — А поскольку Тропа была открыта посредством его магических кристаллов, Черные Кости, которыми владею я, оказались на ней не столь сильны.

— И ты, зная, на что идешь, все равно вступил на чужую Тропу? Вступил сам и повел за собой других?

Угрим кивнул.

— Вступил. Повел. У меня появился шанс покончить с опасным врагом и получить трофеи, которым нет цены. Я решил воспользоваться этой возможностью.

И все-таки что-то тут не так! Недоговаривал чего-то Угрим Ищерский.

Тимофей слишком хорошо знал князя и никогда прежде не замечал за ним неоправданного безрассудства. А уж глупости — тем более. Зато скрытен Угрим бывал порой сверх всякой меры — это да. Вот и сейчас… Ведь скрывает князь что-то сейчас. Наверняка скрывает!

— Княже, что помогло тебе вырваться с Тропы? — напрямую спросил Тимофей. Он вспомнил, сколько крови было пролито на колдовском пути и как она взбурлила от княжеской волшбы. — Кровь раздавленных людей помогла, да?

Угрим пренебрежительно усмехнулся:

— Кровь, не несущая в себе магии, — всего лишь вода, утоляющая на Тропе жажду навьей тьмы, но не способная ей противостоять. Нет, Тимофей, на простой человеческой крови не сотворить сильной волшбы.

— Но как тогда тебе удалось выйти? Если бесерменский маг на своей Тропе изначально был сильнее тебя…

— Он считал, что был сильнее, — хищно осклабился князь.

Он был уверен в этом — Тимофей сказал бы так. Желтолицый колдун даже не предполагал, что может быть иначе. Потому и не ждал нападения. Потому и удалось застать хитроумного чужака врасплох. Только лишь поэтому.

Но как, крысий потрох?! КАК?!

— На чужой Тропе два твоих магических кристалла не способны были противостоять силе двух кристаллов бесермена, верно, княже?

Утвердительный кивок.

— Значит, две Черные Кости никак не могли высвободить тебя из полона.

— Две — нет. — Угрим наконец повернулся к Тимофею и заглянул ему прямо в глаза. — Три — да.

— Как так — три?! — опешил Тимофей.

— Выйти с Тропы мне помогла сила шестой Кости.

Шестой? Тимофей лихорадочно соображал. Две Кощеевы Кости — вот они, у князя в руках. Еще две — у бесерменского мага. Одна осталась в подземельях Острожца, слившись воедино с адамантовым троном. Итого пять. Выходит, шестая…

Да, именно так и выходит. Ше-ста-я!

— Но разве шестая Кость не…

— Она давно найдена, Тимофей.

— Кем, княже? — спросил он.

Уже догадываясь, каков будет ответ.

— Мною. Да, не удивляйся, я нашел ее. Нашел и спрятал снова. Спрятал столь надежно, как только мог. Чтобы всегда быть при ней. Чтобы она всегда была при мне. Но до сегодняшнего дня я не прибегал к ее помощи, не выпускал ее силы и не открывал ее сути. Никогда, ни разу. Ты должен знать, чего мне это стоило.

Да, Тимофей знал. Наверное, не все, но кое-что. И того, что он знал, было более чем достаточно. Ему вспомнился штурм Острожца. Воспользуйся тогда князь шестой Костью — удалось бы спасти немало защитников города. Вспомнилась бесшумная кровавая бойня на Тропе Михеля и Арины. В том бою полегла вся ищерская дружина, едва не погиб сам Тимофей, да и Угрим чуть не лишился жизни в магическом поединке с латинянским магом. Вспомнилась и битва за крепость ассасинского старца. Если бы князь присовокупил к силе двух Костей, что были при нем, силу еще одной, под стенами горной цитадели погибло бы гораздо меньше народу.

Однако Угрим хранил свой секрет до последнего. До тех пор, пока не припекло по-настоящему. Пока смерть не навалилась на них тяжелыми сводами чужой Тропы-ловушки. И пока не появилась возможность завладеть всеми шестью Костьми.

Возможно, это было разумно. И все же такая разумность не укладывалась в голове Тимофея. Неужели тайна шестой Кости действительно стоила всех тех жертв, которых можно было избежать? Вот чего он не мог понять. Вот с чем не мог смириться.

— О том, где на самом деле сокрыта шестая Кость, не знал никто, — продолжал тем временем Угрим, — даже Арина, хотя руки гречанки порой без малого не касались ее. Совсем без малого.

Угрим загадочно улыбался. Но решать мудреные княжеские загадки было сейчас выше сил Тимофея.

— Где ты хранил Кость, княже? Где прячешь ее теперь?

Вопросы сорвались с языка сами. И в воле князя было отвечать на них или не отвечать. Князь ответил.

Правда, такого ответа Тимофей ожидал меньше всего.

Угрим поднял с земли нож бесермена, прикрывавшего отход желтолицего мага, и протянул оружие Тимофею.

— Возьми нож, Тимофей.

— Что? — изумился он.

— Бери! — велел князь.

Он взял.

— Скрывать очевидное больше нет смысла. Я воспользовался силой шестой Кости, и скоро все посвященные почувствуют отголоски этой силы. А значит, тайна скоро перестанет быть тайной. Так для чего же тогда таиться?

Тимофей непонимающе хлопал глазами.

Угрим отстегнул корзно. Бросил алый плащ наземь. Снял кафтан. Скинул сорочку, обнажив уродливый горб над лопатками.

Князь повернулся к Тимофею спиной.

— Режь, — приказал Угрим.

— Что-о-о?!

— Горб режь.

— Княже!

— Я сказал — режь. Боль меня не страшит. Если ты еще не понял…

Это-то Тимофей понял, давно уже понял. Для могущественных чародеев любая боль и любые пытки — ничто. И все же вот так сразу вонзить клинок в спину князя… Одно дело кромсать в бою врагов и совсем другое — так.