Андрэ Нортон - Знак кота

Странно, но эти раскинувшиеся передо мной растения казались мне чужими. Мне хотелось домой, на скалистые островки, к озёрам с водорослями моей родины. Мы все связаны с нашими домами, и когда оторваны от своих родных мест, нас всегда преследуют боль и чувство утраты.

Это ощущение ошеломило меня, и я сильнее, чем прежде, задумался: а тот ли путь себе выбрал? Пусть дома меня ожидают разочарования и сердечные потери, но всё-таки я кауланин. Алмазное Королевство любому может вскружить голову (мне уже вскружило) своим богатством, но всё равно, чужеземец будет чувствовать себя здесь чужим ещё больше, чем где бы то ни было. Люди Вапалы считают окружающие их земли слишком суровыми и пустынными, они думают, что там могут выжить только варвары. Слишком долго они жили в благоденствии, чтобы представить себе иной образ жизни.

До города оставался ещё день пути, город располагался в самой глуби страны. В эту ночь наш караван стал кругом в месте, отведённым для ночевки караванов — здесь мы и разбили лагерь. Эльвен собрала всех своих людей (здесь можно было не выставлять часовых), и они долго советовались о предстоящей ярмарке, о ценах, о том, кто будет торговать за прилавками, а кому придётся присматривать за скотом и за пожитками караванщиков.

— Раффан держит для нас комнаты в «Трёх Леопардах», — подытожила она, — Вара заверила, что он сдержит своё слово. Своего он никогда не упускает, и если не держать ухо востро, сдерёт втридорога, но со мной он никогда нос не задирает. Он и так знает, что к концу ярмарки положит в карман приличную кучу денег. Зато у него чистые постели, раз в неделю комната омовения, а еда, хоть и скромная, но вкусная.

Комната омовения! Эти два слова потрясли меня. Да, такое чудо можно было увидать только в Алмазном Королевстве. Во дворцах Великих Домов есть, говорят, собственные комнаты омовения. Вообще-то, мы, живущие во Внешних Землях, очень чистоплотные люди, хотя и не можем умываться языком, так, как это делают котти. Но, когда это возможно, мы каждый день растираемся мочалками из несъедобных водорослей, а перед этим ещё и оттираемся песком. А уж опустить тело в большой чан, полный влажных, очень влажных водорослей, — я давно мечтал испробовать такую роскошь… особенно, если вспомнить, сколько времени я даже не менял одежду.

Однако прежде чем появляться на постоялый двор, нужно было как следует подумать. Я не мог позволить Мурри показываться снаружи, а постоялый двор, как известно, очень людное место. И хотя у меня с собой имелись несколько хороших кусков бирюзы, что я подобрал по дороге, а также драгоценные камни, что я нашёл в разграбленном караване (хоть они мне и не принадлежали), я не мог расплатиться ими за жильё, не зная их истинной стоимости здесь. Здесь, в столице империи, наверняка должны найтись ювелиры, хотя больше всего ими славится, конечно, моя страна. Я постараюсь продать свои камни, а зная — спасибо сестрице — их приблизительную цену, я вдобавок смогу быть уверенным, что ювелир-камнерез не надует меня. И потом, я ведь не был членом каравана и не мог рассчитывать на место в комнатах, которые были оставлены для них.

В своих размышлениях о ближайшем будущем я дошёл как раз до этого места, когда в голове вспыхнула карта улиц и переулочков из недавнего сна. Если посчитать его не простым сном, а видением, то, может быть, это и послужит ответом на вопрос, где искать совета о ночлеге и о самом городе.

Подумав так, я куда увереннее стал ожидать въезда в город. К счастью, уже смеркалось. Главные улицы, по которым мы проходили, освещались шарами, сиявшими, как тысяча бриллиантов. Дома здесь были белого цвета, не выше двух этажей: предосторожность от сильных бурь, идущая из глубокой древности. Чем дальше мы углублялись в город, тем больше и красивее становились здания. Кое-где светящиеся шары сжимали в лапах статуи чёрных леопардов, стены больших домов украшали мозаики из маленьких самоцветов.

Нашим домам на каменных островах, конечно, далеко до такого великолепия, которое наверняка должно было поражать приезжающих сюда иноземцев. Я подошёл поближе к повозке, в которой до сих пор прятался Мурри. Для него высунуться наружу в этом ярко освещенном месте значило тут же выдать себя, потому что с приближением к центру города людей на улицах становилось всё больше.

Этим утром я поблагодарил хозяйку каравана за приют и предложил ей выбрать что-нибудь из камней, которые нёс с собой. Кроме того, я передал ей записи, найденные вместе с камнями на месте резни, с просьбой отыскать, если возможно, их нового владельца. Судя по её виду, она сильно сомневалась, что такое возможно. Что до моих камней, Эльвен отказалась от них с большим тактом и деликатностью, так что я не почувствовал себя облагодетельствованным. Помочь возвращающемуся из соло, сказала она, это долг любого путешественника, как, впрочем, оно и было. Так что я не спешил расставаться с моими спутниками, но только до постоялого двора, к которому, судя по всему, мы направлялись, а там мне придётся как-то заставить Мурри идти вслед за мной по лабиринту, запёчатлённому в моей голове, и не просто идти за мной, а незаметно пробираться, используя свои охотничьи таланты.

Котти вежливо отодвинулись в сторону так, что я смог просунуть голову в повозку, но не успел я и слова сказать, как Мурри перебил меня:

— Знать дорога. Буду готов.

Так Мурри тоже посетило видение? А если мы примем то, что предлагается нам таким изощрённым способом, — что от нас потребуют взамен? Я чувствовал себя очень неуверенно — мне начинало казаться, что мной управляют, что я двигаюсь не по собственной воле, а силой некого неведомого мне духа.

За оградой постоялого двора горел свет. Караван вполз внутрь, и начались привычные хлопоты — распрячь и развьючить скотину, поставить в сторону пустые повозки, проследить, чтобы скот провели в оставленное для них стойло. Я следил за своей повозкой, болтаясь в тени у ворот, и старался выглядеть как можно менее подозрительно. Котти, по-прежнему выглядывавшие из-за полога, вдруг расступились в сторону, Мурри выскочил наружу и был таков. Я вскинул мешок на плечо и тоже вышел наружу. Снаружи горели фонари, проходили пешие и конные, но Мурри как-то ухитрился незамеченным скользить из тени в тень, пока я шёл к узкому переулочку, откуда начинался наш путь.

Прежде чем пересечь следующую широкую улицу, пришлось долго ждать, пока там не будет прохожих. А немного спустя я услышал, как он зовёт меня, перехватил посох покрепче и поспешил, если потребуется, прикрыть наше бегство.

И тут только заметил, что Мурри выбрал путь у меня над головой, в два прыжка вскочив на крышу одноэтажного дома, а потом ещё выше.