Рассел Малкахи - Горец _ Чужие _ Чернокнижник (сборник)

Лемс пожал плечами в недоумении.

— Ну, хорошо, идемте.

Он распахнул перед ней дверь, ведущую к моргу.

Пропуская Рили вперед, врач бросил быстрый, но цепкий взгляд на меньший из саркофагов. Пробитая крышка, разорванные прозрачные трубопроводы, а на боковой грани странный след, больше всего похожим на химический ожог. Такой, как если бы плеснули крепкой кислотой.

Пес Пак, поскуливая, с трудом полз по коридору. Он так и не понял, что произошло. Что-то вызревало внутри него, страшно и бессмысленно ворочаясь в его могучем теле, черном, с рыжими подпалинами. Что-то незнакомое, чужое давило на внутренности, сковывало дыхание и заставляло спотыкаться на каждом шагу от внезапно подступившей слабости.

Он почувствовал нечто чужое, враждебное, еще впервые минуты, когда странная штуковина ударилась о заснеженный грунт. Внутри находилось нечто, бывшеё чужим.

Тогда он всеми своими силами пытался обратить на это Чужое внимание своих двуногих друзей. Но они не понимали его. С некоторым трудом он нашел незакрытый проход в помещение и сразу же почувствовал, что Чужое всё еще там, внутри. Он не помнил, что было потом.

И вот теперь он скуля полз по темным закоулкам, чтобы добраться до мест, где регулярно проходят двуногие.

Раньше, сразу после основания тюрьмы, по всем её коридорам патрулировали свирепые конвоиры с еще более свирепыми псами на поводках. Большую часть волкодавов после этого вывезли в другие исправительные заведения, а оставшиеся удивительно быстро превратились из тренированных убийц во всеобщих баловней и любимцев.

Пак был таким любимцем уже в четвертом поколении.

— А, вот где ты, малыш! — раздался голос.

Пес с трудом повернул отяжелевшую морду к люку, в котором возник человеческий силуэт. — Где же ты пропадал так долго? Я тебя повсюду ищу! — В ответ раздалось еле слышное поскуливание. — Иди, иди ко мне. Эй, с тобой всё в порядке? — Человек склонился над ним. — Ну-ка, ну-ка, — загрубевшие пальцы осторожно перебирали черную шерсть. — Что это?! — руки человека замерли.

Он сам не мог сказать, чем было то, что он увидел: кожа у собаки лопнула от угла рта, длинный разрыв сочился. Ниже, на груди и шее, виднелись еще какие-то раны. Что это — ожог? Или след когтистой лапы?

— Кто это сделал, Пак, малыш? — в голосе человека звучал неподдельный ужас — Подожди меня здесь Я за доктором! — И человек бросился к выходу, бормоча про себя на бегу: — Какой зверь мог так поступить с собакой?!

Размеры морга поражали воображение: казалось в нем мог одновременно уместиться весь некогда пятитысячный контингент тюрьмы. Лемс открыл ближайшую из ячеек, переместив на стол её содержимое.

— Прошу! — врач отдернул ткань.

Под ней, вытянувшись лежала Ревека, её мертвое тело.

Целеустремленность Рили вдруг исчезла. Перед Лемсом снова была просто женщина.

— Вы можете оставить меня с ней одну? На несколько минут.

— Да, пожалуйста, — он отошел в сторону.

Глаза девочки были открыты, бессмысленно уставившись в никуда. Страха в них не было, ей действительно досталась легкая смерть. Однако её двенадцатилетняя жизнь была столь ужасна, что ничто не могло этого смягчить. Да и вообще, любая смерть, любая гибель в двенадцать лет это чудовищная нелепость. И от этой гибели Рили не сумела её уберечь.

— Прости меня, — прошептала Рили. Усилием воли отключив в себе всё эмоции, она занялась тем, ради чего пришла в морг.

Врач решил пронаблюдать за Рили: что-то странное почудилось ему в её желании посетить морг.

Однако к нему подбежал один из заключенных и горячо задышал в ухо: «Лемс. Мне сказали, ты в госпитале. Я едва нашел».

Пак был и его любимцем.

— Ранен? Да нет, брось, кто тут может быть чужой. Это, наверное, в ком-то из наших общих знакомых, садистов-маньяков, зверь проснулся. Где ты, говоришь, его нашел?

Но собеседник Лемса уже стоял неподвижно, открыв рот. Он увидел Рили.

Услышав его приглушенный возглас: «Господи, что она делает?», Лемс повернулся к столу.

Странными, непонятными движениями она прощупывала девочке грудную клетку: нажимала, постукивала в области ребер, над ключицами.

Быстрым шагом врач подошел к ней. Она была так сосредоточена, что даже не повернулась.

— Ну, всё о'кей? — спросил Лемс.

— Нет. — Рили, не разгибаясь, смотрела на него. — Надо сделать вскрытие.

— Зачем? — спокойно спросил он.

— Я хочу знать, что её убило.

Врач бросил быстрый взгляд на труп. Что-то в нем было не так как положено.

— Я же сказал вам, что она утонула, — произнес Лемс чуть более мягко.

— Я должна увидеть её внутренности.

— Зачем? — переспросил он.

— У меня есть причины для этого.

— Может быть, вы поделитесь ими со мной?

Рили думала недолго. У неё было мало надежды обмануть врача, однако если рассказать ему правду, то он почти со стопроцентной вероятностью решит, что она сошла с ума. К. тому же чем меньше людей будет знать правду, тем лучше.

— Есть вероятность инфекционного заболевания.

— Какого, если не секрет?

— Холера! — ответила Рили наобум.

— Что?! Двести лет уже не было отмечено ни единого случая холеры!

— Прошу вас, — прошептала она еле слышно.

И тут, совершенно неожиданно для нее, врач вдруг сдался. Он сам не мог бы сказать, что подействовало на него: убежденность Рили или логика.

Лемс ополоснул хирургические инструменты, перебрал их. Одним точным движением вспорол детское тело. Потом покосился на Рили.

Нет, она не упала в обморок.

— Вот, — пошевелил внутренности. — Всё в порядке. Ни малейших следов инфекции вообще.

— Грудь, — это слово Рили произнесла еле слышно.

— Что?!

— Вскройте ей грудную клетку.

— Послушайте, если вы хоть самую малость знаете о холере, то вам должно быть известно, что в грудной полости ей делать нечего. Впрочем…

Обеими руками он поднял клинок. Лезвие со страшным хрустом врезалось в неживое тело.

Рили смогла превозмочь дурноту.

— Осторожнее! — сказала Рили.

Врач абсолютно не представлял, что здесь может ему угрожать.

Последовал еще один удар. Грудная клетка раскрылась, обнажив свое содержимое.

— Вот это легкие. Они необычайно раздуты: их по самые бронхи заполнила жидкость. Как я вам уже объяснял, девочка утонула. Вернее, захлебнулась, когда жидкость хлынула в её дыхательные пути.

Лемс выждал:

— Ну, а коль скоро я не полный идиот, — сказал он, понизив голос, — может быть, вы мне все-таки объясните, что вы искали на самом деле?

Он почувствовал, что еще немного, и Рили расскажет ему все. Но в этот момент хлопнула входная дверь.

К ним направлялись двое: директор тюрьмы и его помощник. Директор ступал размашисто, с подчеркнутой уверенностью впечатывая каблуки в пол. Смит подсознательно подражал ему во всем.