Сергий Чернец - Чужие мемуары. Сборник рассказов

© Сергий Чернец, 2018

ISBN 978-5-4490-2117-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1.

Не надо иметь филологическое литературное образование, чтобы написать воспоминания о своей жизни, – многие и пишут мемуары.

Собственно литературные произведения тоже автобиографичны очень часто. Но истинная художественная литература, это все же не просто воспоминания писателя. В своих литературных произведениях писатель отражает и показывает свое время, жизнь того времени о котором художественное произведение написано. А, кроме того, писатель показывает различные типы людей, разные характеры и выводит многие проблемы общества на суд читателя. И еще и еще можно сказать много умного о художественных произведениях литературы, – но об этом лучше знают ученые литературоведы и критики.

А в общем, можно сказать короче: писатель зашифровывает в своих произведениях множество информации – и о людях и об их взаимоотношениях, а также и об окружающем его мире. Иногда он это делает сознательно, а иногда даже не осознанно.

И только потомки находят множество смыслов, прочитав художественные произведения писателей. Например, на роман Достоевского «Преступление и наказание» написано сотни книг толкования по смыслу, о чем и сам Достоевский не подозревал. Поэты особенно много смысла вкладывают в свои четверостишия. Все знают катрэны Нострадамуса. На расшифровку одного его четверостишия написано в среднем более 300 печатных листов. Представляете (!) сколько информации заложено в этих четырех строчках?!

И далеко не каждому дано в этом разобраться!

Внешняя форма художественного произведения скрывает истинную информацию от случайных людей, от тех кто не готов, без искажения точно, ее воспринять. Как, например, в сказках Пушкина многие люди видят только прямую мораль, но не все могут разглядеть пародию на общественное устройство, на осуждение неправильных социальных отношений, на критику общественного строя. Так царь Додон слушал своих слуг и верил всяким наветам: родила, якобы, царица… неизвестную зверушку.

Часть 2

В нашем обществе все сведения о мире ученых и писателей исчерпываются анекдотами о необыкновенной рассеянности старых профессоров и двумя-тремя остротами, которые приписываются то Пушкину, то Горькому, то Чехову: как «в человеке все должно быть прекрасно и лицо и одежда, и душа и мысли» или «рожденный ползать летать не может: гордо реет буревестник», «у Лукоморья дуб зеленый» и так далее.

Для образованного общества этого мало. Надо понимать и больше того, что «на виду», на поверхности художественных произведений. Почему. Потому, что от развлекательной и технической – истинная литература отличается именно своей гениальностью. А уж гениальность сродни ученому с большой буквы. Факт.

В науке такое же подразделение, как и в искусстве. Вот, бывает, сидит за столом в кабинете, низко нагнувшись над книгой или препаратом ученый, – трудолюбивый, скромный, но бесталанный человек, лет тридцати пяти (сорока), уже плешивый и с большим животом. Работает он от утра до ночи, читает массу, отлично помнит все прочитанное – и в этом отношении он не человек, а золото. Но в остальном, ведь это рабочий конь, а по-другому – он «ученый-тупица». Характерные черты, отличающие его от таланта простые: его кругозор ограничен своей специальностью, вне своей специальности он наивен как ребенок и не знает сути, а только верхи, если еще знает вообще что-нибудь, кроме своей специальности. Бывают такие же литераторы, называющие себя писателями, а пишут только об одном и только одним стилем.

Другая черта такого «просто ученого» – фанатичная вера в непогрешимость науки. Он уверен в самом себе и совершенно незнаком с сомнениями и разочарованиями, от которых таланты седеют. Отсюда рождается рабское поклонение авторитетам и отсутствие потребности самостоятельно мыслить. Разубедить такого ученого «работягу» очень трудно, спорить с ним невозможно.

Попробуйте поспорить с человеком, который глубоко убежден, что самая лучшая наука – медицина. От недоброго медицинского прошлого уцелела одна традиция – белый халат.

Будущность такого «работяги» ученого, и будь то хоть и литератор, называющий себя писателем, – представляется очень ясно. За всю жизнь он приготовит несколько препаратов, напишет много сухих очень больших рефератов, статей, – но «пороха» или теории не выдумает. Для «пороха», чтобы его изобрести, нужны были: и фантазия, и изобретательность, умение угадывать, мыслить нестандартно. Короче говоря, такой ученый или писатель не хозяин в своей науке, а работник.

Работники тоже нужны, они создают массу тех знаний, из совокупности которых потом может что-нибудь и получится великое и большое.

Настоящий талант и гений, как хороший дирижер. Руководя оркестром, передавая мысль композитора, дирижер делает сразу много дел: читает партитуру, машет палочкой, следит за певцом, делает движения в сторону то барабана, то скрипки и прочее. Тоже самое делает и настоящий ученый, и талантливый писатель. Перед его взором не один человек, но множество людей, для которых и творит и ученый и писатель. И цель тут другая, чем просто рассказать, цель донести до возможно большего числа людей свои находки мысли. Поэтому каждую минуту, пока он творит, он имеет ясное представление о степени внимания общества людей и о силе разумения человеческой массой всех знаний, которые он намерен передать. Надо иметь ввиду, что это делать не просто, нелегко и дано не всем.

Другое нелегкое дело сидит в нем самом, в писателе или ученом, когда он работает, на благо людей, создавая свои произведения. Это – бесконечное разнообразие форм, явлений и законов и множество ими обусловленных своих и чужих мыслей. И ученый, и писатель должен иметь понятие выхватывать из этого громадного материала самое важное и нужное; и так облекать мысли в форму, которая была бы доступна разумению массой людей и возбуждала бы ее внимание к проблемам, которые для писателя важны. И тут надо стараться, чтобы речь была литературно правильна, определения краткие и точные, фразы и выражения по возможности простые и красивые. Одним словом – работы тут немало. И во всем нужна мера: приходится в одно и то же время изображать из себя и ученого и педагога, и плохо дело, если ученый победит педагога или наоборот.