Татьяна Устименко - Звезда моей души

Уже дойдя до фургона, кузнец вдруг обернулся и надрывно закричал умоляющим голосом:

– Уходи отсюда, друг! И забирай с собой весь свой двор, ибо там тебе понадобится каждый. Каждый! Потому что проклятые салладэ [5] Салладэ – презрительное, бранное слово, на эльфийском языке обозначающее «мерзкие людишки». идут на нас… – Он заботливо посмотрел на своего короля: – Запомни, они не остановятся, ибо им нужны наш Блентайр, наша Эврелика и наша кровь.

Арцисс обескураженно моргнул. Он уже перестал задавать себе безответные вопросы, но никак не мог прогнать их из головы. Они сбились в его мозгу, как глупое стадо, пытающееся гуртом прорваться наружу через единственные ворота, – топчущее и давящее тех, кто рядом.

– Бери с собой весь скот, друг мой, – убедительно добавил Турран. – В случае крайней нужды вы его съедите – ты сам или твои приближенные. И еще тебе понадобится молоко для детей. А если нет, то ты встретишь людей, у которых можно что-то выменять на говядину или баранину. Еды будет мало – все портится, а зимние запасы истощаются. Бери все, что есть. Сушеные бобы, овес, мед и фрукты – все.

Король бессильно покачнулся и оперся о шею коня. Он чувствовал себя слабым и разбитым. Наконец он выдавил из себя единственный вопрос:

– Зачем и за что нам все это?

Турран помедлил, затем опять отошел от фургона и задушевно погладил шагреневый сапог своего повелителя, поставленный в золотое стремя.

– Прости меня за то, что наша последняя встреча произошла так внезапно. Я… Ты же помнишь, Арцисс, как у меня обстоят дела с разговорами. Я не понимаю, что это за буря, но мне известно, что она означает. Я никогда не брал в руки меча, но моему отцу довелось сражаться в Лиднейских болотах, а еще – за мрамор из Дурбана, использованный при строительстве Блентайра. Но я все-таки унаследовал от него кое-что нужное, а именно – безошибочное предчувствие приближающейся беды, и потому утверждаю: эта буря означает, что наступает наш конец. Когда она явится, мы должны быть уже там, в безопасном месте, подальше отсюда.

Но вместо ответа король лишь болезненно вскрикнул и схватил кузнеца за плечо:

– Друг, что ты делаешь, ты меня предаешь?

Турран мягко столкнул его руку и отвернулся:

– Мы отправляемся на северо-восток. Грядет буря, и нам нужно ехать к морю…

– Ты собираешься сбежать на север из-за какой-то бури? Но это же сущее безумие!

Турран смотрел на него с жалостью и восхищением, впечатленный воистину королевским упрямством своего друга. А вдали снова загрохотал гром.

«Кузнец прав, – скорбно размышлял Арцисс. – Посевы… небо… еда портится без видимой на то причины». Уже до разговора с Турраном король осознал всю безнадежность и шаткость их нынешнего положения. Глубоко внутри своей израненной, раздираемой противоречивыми предчувствиями души он знал, что эта буря не пронесется над его головой и не исчезнет просто так. С ней придется сражаться. Что ж, он готов к битве! Он не отступит даже в том случае, если ему предстоит в ней погибнуть!

А голос темноты ликующе взвыл, будто подслушав эти невысказанные мысли, и тотчас же рассыпался мелким, злорадным хохотом…

Я сделала несколько судорожных движений руками, словно пловец, пытающийся всплыть на поверхность засосавшего его водоворота, и пришла в себя. Откинула со лба мокрую от испарины прядь волос и сердито посмотрела на Джайлза, ведь это он всего лишь миг назад интенсивно шлепал меня по щекам, заставляя оторваться от сознания короля Арцисса! И, следовало признать, усилия молодого чародея увенчались абсолютным успехом. Но Тьма его забери, ведь он вытащил меня из прошлого, выдернул из чужого сознания на самом интересном месте моего волшебного видения!

– Безобразие, – обвиняюще пробурчала я, сверля мага раздраженным взглядом. – Вот уж точно: сам не ам и другим не дам.

– Прости меня, Йона, – взахлеб затараторил чародей, пытаясь хоть немного загладить свою вину. – Но я до смерти за тебя испугался, ведь ты лежала без движения и почти не дышала, бледная как полотно!

– Она просто впала в транс, – наставительно пояснил Иоганн, заботливо прощупывая мой пульс. – Но, кажется, теперь она пришла в норму. Малышка, тебя не тошнит, голова не кружится?

Я отрицательно помотала локонами:

– Нет, хотя мое видение казалось таким реальным, отчетливым и осязаемым!

– И кого ты видела? – оживился Джайлз, просительно теребя меня за рукав рубашки. – Ты сумела что-нибудь разузнать про слезы Эврелики?

– Нет, – снова сказала я. – Но я ощутила себя королем Арциссом и разговаривала с каким-то его другом, кузнецом по имени Турран.

– Ах! – Чародей восхищенно закатил глаза. – Значит, это действительно были они: король Арцисс Искупитель и мастер Турран Певучая Наковальня!

– Странные у них прозвища, – иронично хмыкнула я, недоуменно пожимая плечами. – И звучат совсем не по-людски.

– Верно подмечено, – улыбнулся старый портной. – Эльфы обожали давать друг другу меткие, подчас язвительные прозвища, досконально отображающие особенности характера каждого живого существа. Так, короля людей, Джоэла, они прозвали Гордым, а сестру короля Адсхорна Эврелику – Прекрасной.

– Именно этот кузнец, входивший в клан Полуденных, и выковал впоследствии серебряный Непотопляемый Челн, отвезший тело мертвого короля к месту его подводного упокоения. А еще он создал те самые клинки… – Тут Джайлз осекся, поймав предостерегающий взгляд Иоганна, обозначающий: «Не спеши выдавать все главные секреты!»

– Полагаю, нашего Джайлза они бы уж точно назвали не иначе как Болтливым! – весело рассмеялась я, заметив их красноречивое переглядывание и стремясь замять возникшую неловкость. – Интересно, какого прозвища удостоилась бы я?

– Никакого! – Обиженный чародей звучно щелкнул меня по носу. – Ты ведь просто маленькая девочка, и никакие особые приметы у тебя еще не выросли!..

Он с ироничным намеком слегка приподнял рубашку у себя на груди, подсказывая, что именно у меня еще не выросло.

– А крылья? – Я возмущенно надула губы, невольно вспомнив те гадкие, так ничем и не помогшие мне капустные кочаны. – Ну и вредина же ты, Джайлз!

В углу комнаты тихонько хихикал Иоганн, наблюдая за нашей шутливой перепалкой.

– Я почти ничего не поняла из мыслей Арцисса, – смущенно пояснила я, чувствуя себя настоящей дурой. – Он смотрел на грозовое небо и в основном думал лишь о его суровой красоте.

– Весьма похоже на эльфов, – согласно кивнул портной. – Они всегда питали склонность к излишней метафоричности и насыщали свою речь чрезвычайно пышными эпитетами и описаниями. Романтики… – В его голосе прозвучала явная нотка смешанной с восторгом зависти. – Последние романтики нашего умирающего мира.