Глеб Борисенков - Возвращение Урмана -1

Марий был в ужасе. Он ослеп, потерял дар речи и не мог шевельнуться. Но хуже всего, что он был в полном распоряжении церковников и ничего не мог поделать. В памяти встали заповеди древних отцов: "А колдуна надобно побить камнями, чтобы неповадно было".

Святой отец Олаф приходился аббатом местечка Шюмек и хранителем ключей крепости. Несколько лет назад епископ сумел получить выморочное имение и часть доходов с продаж. Однако местные жители подняли настоящее восстание против новой власти и поэтому Альберт вынужден был пойти на попятную. Олаф - как нейтральная фигура, потерял право на доход, но оставил за собой каменный замок и право суда. Аббат охарактеризовал себя как суровый, решительный управленец. Он любил справедливость, какой бы некрасивой она не была, и как говорили злопыхатели, больше отдавал предпочтение людскому, чем божескому суду.

Замок Шюмек считался первым, основанным свеями в этой земле. Он как бы рассекал владения усташей, нависая над трактом. Место считалось важным и принадлежало дальней родне герцога. К несчастью, ветка пресеклась и владения перешли к церкви. Олаф был той, чуть ли не единственной фигурой, которая устраивала всех. Для Рига он был надежней, чем усташские дворяне, грезящие независимостью, местные - видели в нём поборника права, епископ - верующего человека. Сан аббата был скорее формальностью, способом удержать замок под сенью церкви. Но свершилось неожиданное: прежний холодный невозмутимый рыцарь обрёл веру. Он перестал рядиться в светское платье и предпочитал жесткую рясу. В пище был скромен, избегал светских приёмов. Но те, кто его встречал, ещё долго сохраняли в памяти строгое выражение серых холодных глаз. Так смотрят профессиональные воины, будто удар рассчитывают.

Олаф принимал нежданных гостей. Встревоженный мятежом и дворянскими сварами, с юга острова пожаловал сам герцог с небольшим отрядом. Он не стал останавливаться в Фехерваре, желая на месте разведать обстановку. Риг был, прежде всего, осторожным правителем. Даже имея под рукой отряд в полсотни солдат, он не хотел рисковать головой. Настроение усташей всегда переменчиво.

Аббат принял герцога, но без угодливости. От такого человека сложно ожидать светских манер. Олаф презирал мирские условности.

- Я слышал о смерти вожака тех разбойников... - издалека начал герцог. Олаф не без удовольствия отметил, что выше почти на голову. Оба были светловолосые, плечистые, голубоглазые, но Риг казался слабее и тоньше, с залысинами и каким-то усталым выражением лица. Чувствовалась, что власть его утомляет.

- Культ разгромлен... Вас это не радует, святой отец? - внезапно переспросил Риг.

Аббат поморщился. Он не понимал, какую игру затеял герцог. Олаф был свей до мозга костей и предан трону, но... не мог не считаться с местными реалиями. Риг потерял доверие. Была пролита кровь целой семьи. И хуже всего, усташи справились своими силами. А зачем тогда нужен верховный правитель?

- Я думаю о последствиях, все эти разговоры тревожат сердца малодушных. Пророчества, химеры прошлого... А как вы, государь, относитесь к тому, что усташи справились своими силами?

- Как звали этого героя? Он сейчас в ваших владениях?

Олаф понял, куда клонит герцог. Несколько дней назад, он по просьбе Альберта нашёл и захватил Мария. Ходили упорные слухи, будто он чародей и чернокнижник. Кольцо убили с помощью черной магии. Как и сотни последователей. Альберт собирался тщательно расследовать события.

- Марий. Он ещё поправляется от ранений, под нашим присмотром.

- Теперь, Церковь может передать его мне. Нет нужды скрывать героя от глаз толпы.

- Видите ли, - Олаф скрестил руки перед грудью. Он меньше всего хотел идти против герцога, но Альберт дал чёткие инструкции. - Говорят, что Марий не понаслышке знаком с оккультными науками. Что не поощряется заповедями.

- Я понял... - герцог помедлил, собираясь с мыслями. - Он мне нужен как воздух, ясно? Я буду через три дня в Фехерваре, на собрании. И чтобы Марий был там! Иначе - можете искать себе другое пристанище! Я понятно выразился?

Олаф с удивлением смотрел на герцога. Тот заволновался, почувствовав, что выбивают почву из-под ног. Герцог должен бороться за сохранение власти. И Марий как нельзя лучше подходит на эту роль. Хотя, уверен, на мальчишку ему плевать. Но пример верного вассала - хорошее начало, чтобы приутихли бурления. Риг не так слаб, как кажется.

- Я лично привезу Мария в город. Но его судьбу, герцог, пусть решает собрание!

Достаточно лишь принять силу, ровно столько, сколько поместится. И ничего не будет как раньше. Прежняя сущность умрёт. Меня пожрут черви. Я стану марионеткой в руках силы. Но сильной марионеткой. Никто не сможет устоять передо мной! Но почему так больно? Почему прежнее не хочет уходить? Утреннее солнце, журчание ручейка, наши игры в догонялки... Ты - лада, помню, это Урман кричал. Его сложно догнать. Или тот вечер, когда мы жгли костёр и пили отцовское вино... Сверчки. Радость омовения в горячей воде. Сладость постели. Всё пустое, прощайте! Ничего этого больше не будет. Только воля и стремление. Прочие радости недоступны. Марий умер, его тело трахают могильные черви. Я - чародей, Красный Дракон, наследник великого змея!

- Пусть собравшиеся решат судьбу этого рыцаря, - закончил Олаф. Он коротко и беспристрастно изложил доказательства причастности Мария к колдовству. Дворяне слушали в полной тишине. Белла хмурился, герцог жевал нижнюю губу, Вильям сжимал и разжимал кулаки. Аббат умел говорить. Более того, он умел говорить правду. Все знали, что если Олаф сказал, то так оно и есть. Хранитель Шюмека был кристально честным человеком.

Вильям с надеждой посмотрел на герцога, как собачка выпрашивающая кость. Рядом с ними стоял оруженосец пленённого сына и какой-то скособоченный мужчина в рясе и с клюкой. Под материей угадывались ножны.

Факты говорили о причастности молодого рыцаря. Тело мятежника Томаса Кольцо было найдено с повреждениями, не поддающимися логическому объяснению. Будто что-то огромное пробило насквозь, перемолотив в крошево хребет и рёбра. Не менее двух десятков людей было найдено заживо зажаренными у гробницы старого змея, общеизвестного дурного места. Марий был найден почти бездыханным, с обожжённым лицом и руками. Не приходя в сознание, он бормотал какие-то угрозы и клялся всех сжечь...

Марий, с перевязанным белыми тряпками лицом, стоял посреди зала собрания. Он отрешённо слушал обвинения. Казалось, приговор его вовсе не интересует. Доспеха он лишился, оставаясь в простой холщовой накидке и шерстяных штанах.

- Считаете ли вы доказанным, что Марий из Старых Туб применял чёрное чародейство? - продолжил аббат. Он внимательно пересчитал поднявшиеся руки дворян. Всё так же, в полном молчании, Олаф объявил причастность рыцаря.