Михаил Глебов - Возвращение Орфея

Михаил ГЛЕБОВ

Возвращение "Орфея"

Когда-то отсюда, из казахстанских степей, стартовали легендарные экспедиции. Потом многотонные астролеты возвращались, и Земля бережно принимала их в ладони силовых полей.

Но для этого требовалась бездна энергии, и "Байконур-3", включенный в Восточносибирское энергетическое кольцо, на несколько минут останавливал все заводы и фабрики региона.

После того как лет двадцать пять назад космодромы были вынесены на орбиту, "Байконур-3" объявлен музеем-заповедником.

Территория его занимала около семисот гектаров степных просторов, но сам взлетно-посадочный комплекс был не слишком велик - круглый котлован, окруженный кольцом вышек с шарообразными маковками, причальная мачта да командный пункт, внешне похожий на обсерваторию. Это хозяйство и принял Старик, ставший на долгие годы единственным человеком в этом некогда многолюдном космическом порту.

Как он прожил эти долгие двенадцать лет в глухой степи, где полгода свирепствуют морозы и ураганные ветры, гдз летом палящее солнце дотла выжигает степную траву?

Спрашивая себя об этом, Старик не мог припомнить ни одного мало-мальски примечательного события. Комфортный микроклимат командного пункта, в одной из комнат которого он поселился, давал ему возможность пренебречь капризами погоды. Каждый день он совершал дальние вылазки: летом в комбинезоне защитного цвета и войлочном беретике вроде тех, что носили здешние скотоводы, а зимой - в легком и теплом орбитальном скафандре, на лыжах, в несуразно огромной меховой шапке и рукавицах. Шапкой он гордился особо, потому что сшил ее сам, выделав волчью шкуру.

Конечно, нечего было и думать обойти всю территорию за день. Наметив себе несколько постоянных маршрутов, Старик выполнял их с регулярностью почтальона.

Весной он уходил далеко в цветущую степь, слушал гудение пчел, вдыхал горькие и пряные ароматы трав. Летел мимо песчаного карьера он шел к дальнему оврагу, где пробивался из-под земли чистый и холодный ключ. Короткая сумрачная осень наступала уже в середине сентября, и без ружья выходить из дому Старик не решался - слишком уж близко подходили к жилью осмелевшие волки.

Зимой же его любимым маршрутом был тот, которым он шел сейчас уверенной, упругой и легкой походкой охотника, прорезая лыжами волны полукруглых снежных барханов и старательно обходя те места, где показалась мерзлая почва с клочками сухого ковыля. Лыжи надо было беречь - без них здесь зимой и делать нечего.

Выйдя на пригорок, он улыбнулся - вспомнил, как летом степная лисица охотилась здесь на тушканчиков. След от лыж был сзади едва виден - таял, съеденный поземкой. Кольцо силовых вышек и купол его жилища, сверкая в лучах полуденного солнца далеко позади, напомнили ему детство, экскурсию в монастырь под Волоколамском.

Еще несколько метров - и показался один из пунктов его обхода Мемориальный блиндаж. Старик отстегнул крепления, положил палки на снег и рукавицей стер изморозь с титановой доски возле двери.

Судя по тому, как он не спеша достал из кармана пластинчатый ключ и вставил его в магнитный замок, вся процедура была для него не только привычной, но и приятной. Старик открыл дверь, в тамбуре сразу же зажегся свет и повеяло теплом. Он не спеша прошел в комнату, сел и снял шапку. Да, именно отсюда Генеральный конструктор, один из величайших умов человечества, следил за первым стартом своего детища.

Сколько лет прошло с тех пор! Каждый раз приходя сюда, Старик снова и снова испытывал благоговейное волнение. Несколько минут он сидел неподвижно, склонив к плечу стриженную под ежик седую голову. Доносившиеся из соседнего помещения звуки, казалось, доставляли ему удовольствие. А там стрекотали и гудели, будто летняя степь, укрытые надежной изоляцией провода и трубы энерговодов.

С этими звуками Старик сроднился. Лет пять назад местное руководство хотело изменить энерготрассу, повернуть ее к строящемуся в ста километрах отсюда огромному животноводческому комплексу. Заповедник уже много лет потреблял минимум энергии из обычной сети и стал ненужным аппендиксом в мощной сети силовых станций. Тогда Старику удалось отстоять неприкосновенность своего подопечного. Животноводы получили собственную энерготрассу, хотя для этого пришлось обратиться во Всемирный совет по энергетике.

Сейчас энерговоды были в полной рабочей готовности. Кому и зачем нужна была такая готовность, Старик и сам толком не знал. Экскурсий и делегаций приезжало немного - сказывалось расстояние от крупных центров, да и никому из экскурсантов Старик не показывал действия силовых полей. Раза два для делегации Конгресса по астронавигации да по просьбе старых друзей из Академгородка включал он антенны и причальную мачту, обычно же ограничивался экскурсионным маршрутом и посещением командного пункта.

Хотя гостей на "Байконур-3" приезжало немного, Старику было чем заняться. Он проверял жизнеспособность систем связи и силовых вышек, изучал порядок работы операторов при взлете и посадке, вел метеорологические наблюдения, много читал. В начале своего добровольного отшельничества он часто слушал музыку, но со временем она, обостряя чувство оторванности от мира, стала раздражать его, и вот уже несколько лет Старик не доставал ни единой кассеты, кроме баховских "Страстей по Иоанну".

Это произведение он слушал каждую неделю, устраивая себе день, свободный от обхода объектов. Полулежа в кресле, неподвижно и сосредоточенно внимал он этому завораживающему потоку звуков, то гневно-решительных, то грустных и светлых, то изнемогающих от скорби. Хоры сменялись речитативами, и певший по-немецки тенор, сопровождаемый скупыми аккордами клавесина, уводил Старика все дальше и дальше в глубь памяти, воспоминания его путались, цепляясь одно за другое, и вот он еще не Старик, а пятнадцатилетний курсантстажер при Школе космонавтов. Новенький комбинезон непривычно тесен, рядом незнакомые люди, вот и отец стоит, держит его за руку, но лица никак не разобрать...

Книг у Старика было много, да и вертолетчики, снабжавшие его раз в две недели провиантом, почти всегда прихватывали что-нибудь новенькое. Особенно часто перечитывал он труды по теории космонавтики и истории звездоплавания. Многие из тех, чьи имена и портреты он встречал в книгах, были когдато его друзьями по школе и отряду космонавтов.

Когда-то... Больше полувека назад. Вот Бронислав Ладзинс - герой той самой экспедиции на Марс, дублер Старика.

Ему повезло больше... Джон О'Брайен - первый из землян, ступивший на поверхность Юпитера. Стае Вольнов - школьный друг Старика, возглавивший сверхдальнюю экспедицию по облету Плутона. Он пропал без вести - связь с кораблем Вольнова "Орфей" прервалась спустя четыре года после старта.