Юлия Горская - Дети Арахна

Он встал, сделав знак рукой палачу.

На площади восстановилась тишина.

Новый порыв ветра обрушился на колдуна, загородившегося рукой от пыли и мелкого сора, резавшего лицо.

- За измену и бегство в Улхур, - заговорил судья, восседавший на возвышении, построенном справа от столба позора, - этот житель земли лесного народа приговаривается к лишению зрения. За тайный сговор с Улхуром, приведший к нападению марлогов, корнуот приговаривается к вырыванию языка.

По толпе пронесся ропот – листы, что держал судья, бывший еще крепким стариком с ясным взором умных глаз, вырваны были небольшим смерчем, закружившим прямо на помосте.

- Это она! Она! – вновь послышалось среди корнуотов.

- Кто – она, братья? – раздался сильный и молодой женский голос.

На помост поднялась владычица Крайних земель, госпожа Церра, единственная княжна в Арбоше. Она имела огромное влияние на корнуотов, благодаря своему уму, отваге и количеству побед, одержанных ее дружиной в битвах с ягмарами. Только ее подданные жили, как некогда их предки, постоянно находясь в состоянии войны с племенем, желавшим отбить земли, что когда-то принадлежали им. - Почему вы вините девушку-чужеземку в том, в чем повинен вардовский колдун? - Разве не властны наши ведуны над силами природы? – продолжала Церра тем зычным голосом, каким ни единожды призывала воинов на битвы. – Разве не видите вы все – кто перед вами? – она указала на Ильвига рукой к кожаной перчатке, на которой красовался изумрудный перстень ее древнего рода. – Разве не предал этот человек нас всех? Разве не накликал беду, имея связь с Валаис, которая ненавидит весь мир? Разве не он выступал на последних ристалищах, крича, что времена войн позади и корнуотам нужно забыть мечи, занявшись земледелием и охотой? Не он ли подстрекал князя Луверика распустить дружину, что тратит слишком много золота и мяса на свое содержание?

- Преступник! Казнить его! Выгнать с позором из Варда, срезав рога! – забушевала толпа.

Княжна подняла руки, успокаивая соплеменников. Она была прекрасна в рыжих, как огонь мехах. Ладная, красивая и молодая - с ярким блеском синих глаз под черными бархатистыми бровями, с сиявшим юной свежестью лицом, с прелестной грацией лесной кошки в каждом движении.

- Вот какая спутница тебе нужна, князь! – восхитился Малавик. – С ней Арбош станет великим царством!

Словно услышав его слова, Церра бросила победоносный взгляд в сторону Луверика, склонила голову, и спустилась вниз, вызвав восторженный рев соплеменников, забывших в эту минуту обо всем.

Великий князь поднялся. Корнуоты немного угомонились, но самые ярые еще продолжали выкрикивать имя княжны:

- Пусть станет хозяйкой Арбоша! Хотим ее госпожой! За Церру!

Луверик слушал это, нахмурившись.

Встал и Малавик, грозно глядя на своих дружинников. Вновь двинулась стража владыки, тесня собравшихся. Загудели трубы.

Кое-как восстановился порядок.

- Народ Арбоша! – проговорил Луверик, возвысив голос. – Пусть свершится приговор!

Ильвиг, что все это время не проявлял к происходящему ни малейшего интереса, поднял голову. Прищурившись, он посмотрел на князя, потом на небо с наползающими на Вард тучами. И что-то в этой мрачной картине развеселило колдуна - тряхнув головой, он тихо рассмеялся.

Палач, ждавший от владыки знака, поежился, и перекинул деревянный черпак для смолы с руки на руку.

- Молчи, - бросил он с неприязнью. – Если не хочешь длительных пыток от меня лично.

- Я не боюсь тебя, - бросил ведун. – Это ты должен бояться. Сделав меня калекой, ты сохранишь мне жизнь на свою беду.

Палач хмыкнул. Он не стал сообщать колдуну об особом поручении князя – «мучить до смерти».

- Исполняй! – произнес Луверик в абсолютной тишине.

Грянул гром. Гигантская молния рассекла черную пелену грозовых туч.

Закинув голову и прогнувшись назад, Ильвиг разразился демоническим хохотом. Прямо над ним ослепительно сверкнул новый разряд, на секунду заслонив от шарахнувшегося народа фигуру колдуна.

- Исполняй!

Голос князя потонул в оглушительном треске и истошных криков. Веревки, свисавшие со столба, занялись огнем.

Ильвиг поднялся на ноги, извиваясь в попытках освободиться от пут.

Но крепкий удар опрокинул его на спину. Сильная рука палача ухватила за рог, лишив возможности пошевелиться, другая рука охватила шею, парализовав окончательно.

- Что ж ты не вызвал грозу, чтобы спасти Арбош, злыдень? – прохрипел ему в лицо каратель, стискивая горло колдуна.

- Это не я, - прохрипел тот.

- Только меня ничем уже не остановишь. Получай!

Следующая вспышка высветила ужасную картину – палач из последних сил удерживал бившегося в судорогах Ильвига, который уже не мог даже кричать от боли. Лицо его залито было клейкой смолой. А над ними нависала черная колыхавшаяся зеленым мерцанием зыбкая фигура женщины.

- Смотрите! Смотрите! Улхурка!

Те из храбрецов, что еще оставались во дворе княжеских хором, стали свидетелями этого странного явления, приведшего в трепет даже сердца видавших виды.

- Что же ты делаешь, Немферис! – закрыв лицо руками, простонал Луверик. Не зная, что на гибель ведуна явилась посмотреть сама Хефнет, он сам малодушно поверил словам корнуотов.

Огненный вихрь занялся в глубине клубившихся туч. Нижний край его вытянулся, вращаясь, пока не скрыл в себе устремившуюся навстречу таинственную фигуру. Чернильные клубы пронзила очередная вспышка молнии, голубое сияние которой затмило слабеющие огни вихря.

- Что же это такое? – выговорил Малавик, не веря своим глазам.

Тучи над Вардом стали быстро блекнуть, сворачиваясь и превращаясь в серые кучевые облака. Мрак рассеивался. Но в самой небесной глубине, ожидая, осталось затаившееся нечто.

А на помосте жалобно и протяжно выл ослепший Ильвиг.

Палач поднял его, ухватив за рога.

- Что с ним делать, княже? – спросил он. – Продолжить?

Луверик осмотрел площадь, на которой оставались еще корнуоты, что притихнув, ожидали, чем же закончится это светопреставление.

Колдун перестал кричать.

- Стой, князь, стой! – взмолился он вдруг. – Стой…

Какое-то время Ильвиг молчал, свисая с рук палача и набираясь сил.

- Пока ты не лишил меня языка, владыка, - заговорил он, обращая к князю ослепшее, испачканное смолой и кровью лицо. – Я хочу передать тебе слова отца, который, умирая, оставил предсказание об Арбоше. Лишь стоя на границе жизни, отделяемой меня от мира мертвых, где ждет меня отец, я выполню неосторожно данное ему обещание. Я всегда ненавидел тебя, князь. Пусть сегодня, в день смерти Ильвига, не останется тайн. Мой отец всегда уважал тебя и пророчил большое будущее. Я не мог простить ему этого. Ведь меня, своего сына, он считал дураком и отступником, – он помолчал, свесив голову и тяжело дыша, потом снова повернулся к господину, которого не мог больше видеть. - Слушай, князь! Тебе не избежать войны с марлогами! Но одолеть их ты сможешь только «когда ночь наступит в начале дня».