Макс Фрай - Русские инородные сказки - 5

— Нет, — ответило препятствие. Оно было довольно произведенным эффектом. — Это бездомный зверек. Я нашла его на улице. Он приполз из далекой деревеньки в Париж, чтобы увидеть мир с Эйфелевой башни.

— Оооо! — хором воскликнули тени. — Потрясающая история! Деревенский червяк, мечтающий заползти на Эйфелеву башню! Это самое прекрасное из всего, что нам доводилось когда-либо слышать.

— Спасибо, — шепотом ответил Жак.

— Мы тебе поможем, рыбка, — хором прошуршали тени. — Считай, что тебе повезло. Мы исполним твою мечту!

Тени дружно взмыли к потолку, а одна из них мелькнула над Жаком и схватила его когтистой лапой. Жак пискнул и снова зажмурился.

…Когда Жак открыл глаза, они парили над городом. Это было так грандиозно, что сердце Жака упало в конец хвоста. И болталось там мятой тряпочкой.

…Тени летели, летели, летели. А потом сели на перекладину странной, высоченной, достаточно уродливой штуковины гигантских размеров.

— Мы на месте! — прошуршали тени. — Ты попал на Эйфелеву башню, рыбка.

Жака мутило, его голова кружилась. Но он ответил:

— Спасибо.

— Пока-пока, рыбка, — прошуршали тени. — Счастья тебе!

Пока Жак вертелся, осваиваясь не перекладине, тени куда-то мгновенно делись. А Жак остался в вышине. Париж лежал внизу. Вокруг была ночь. Кроме тоски и ужаса, Жак не чувствовал ровным счетом ничего. Вдобавок и ветер задувал, довольно сильный. Жаку надо было крепко держаться за перекладину, чтоб не сдуло. Жак бы разрыдался, но слез у него уже не осталось.

— О Жанна! — жалобно воскликнул Жак. — Другой бы проклял твое имя, но не я! Даже здесь, на этой адской вышине, под этим нестерпимым ветром я мечтаю о дне, когда ты станешь моей!!

Жак стал озираться, чтобы понять, каким образом можно слезть вниз, но вдруг откуда-то раздался тихий, дрожащий голосочек:

— Жак, это ты?

— Жанна?! — изумленно переспросил Жак.

— Жак, я тут!

— Где тут?

Жак заметался на перекладине, а потом пополз по ней в сторону голосочка. И — о чудо! — повернув за угол, увидел Жанну. Она сидела тихая и печальная. И ее салатовый цвет был все таким же нежным.

— Как ты здесь оказалась, дорогая?! — вне себя от удивления спросил Жак.

— Это все Люк, — ответила Жанна и всхлипнула.

— Какой люк?

— Таракан.

— Он заставил тебя сюда залезть?!

— Нет! Я сама! Мне так хотелось новых горизонтооооов, — пропищала Жанна. И разрыдалась.

— Ну, ты чего? — испуганно сказал Жак. — Ты того… не реви! Я тебя сейчас спасу отсюда!

— Ты меня никогда не простииииииишь, — пропищала Жанна сквозь слезы. — Ты больше не будешь меня любииииииить!

— Да брось ты, — недоуменно сказал Жак. — Ерунда. Ты всегда была такой непредсказуемой.

И он приобнял ее своим мягким хвостом. За который Жанна экзальтированно схватилась всеми лапками.

И тут вокруг все зашуршало, заскрежетало, завизжало! Это толпа черных теней свалилась откуда-то сверху, и толпа аж дрожала от восторга.

— ООООО! — хором заорали тени. — Мы все видели! Восхитительная, будоражащая, колоссальная история! Деревенский червяк лезет на Эйфелеву башню и встречает там свою любимую! Ребята, вы супер!!

Жанна завопила от ужаса, но она была хорошо воспитана. Поэтому замолчала почти сразу.

— Может, отнесете нас домой? — спросил Жак. Рядом с Жанной он стал гораздо уверенней.

— Ну конечно, рыбка, — прошуршали тени. — Ты наш герой! Всё для тебя.

Они летели домой над домами, полями, лесами, дорогами. Стая летучих мышей казалась бы черным облачком, если б не летела так быстро.

Жак чувствовал себя как-то странно. Прекрасная Жанна летела рядом, жуткий Париж остался позади, но что-то беспокоило Жака. «Может, я хочу есть?» — спрашивал себя Жак. И отвечал: «Да нет». «Может, я хочу спать?» — «Да нет». — «Может, меня укачивает?» — «Уже и не укачивает». — «Может, я боюсь летучих мышей?» — «Нет, и мышей уже не боюсь». — «Но что ж мне так не по себе?» — «Наверное, это нервы. Точно, нервы. Надо будет посоветоваться с доктором». Жак размышлял, а до него никак не могла докричаться Жанна. Жак заметил, что она кричит, только когда обернулся, чтобы ей улыбнуться.

— Жак, Жак! — кричала Жанна.

— Чего? — закричал в ответ Жак.

— Как ты думаешь, мы не потеряли время?

Жак вздохнул. Набрал в легкие побольше воздуха.

— Ну что ты, дорогая! — изо всех сил заорал Жак. — Огни, фонтаны, дворцы! Эйфелева башня! Новые горизонты — это так… сногсшибательно!

— Я — Карлсон, который живет на крыше, — хмуро заявил Семен Андреевич, стараясь не смотреть вперед, в пропасть, над которой свисали его босые ноги. Пропасть была глубокая — двадцать один этаж, это ж еще надо додуматься залезть на такую верхотуру, да еще и по пожарной лестнице. Семен Андреевич до сих пор не мог понять, как ему это удалось, еще и при том, что он со стародавних времен панически боится высоты, а тут — вот так, да еще и сидит теперь, как последний сумасшедший, зацепившись одной рукой за парапет, а другой — вцепившись в руку хрупкой кареглазой брюнетки девяти лет отроду.

— А я вот думаю, почему только люди не летают, как птицы?.. — мечтательно вздохнула брюнетка.

Семен Андреевич напрягся.

— Откуда третьекласснице известна фраза из программы десятого класса, Таня? — сурово поинтересовался он.

— А?

— Люди не летают, как птицы, потому что у них нет какой-то штуки, не помню, как там она называется…

— Это называется «аэродинамика»…

— Таня, перебивать старших невежливо. — Семен Андреевич сурово сдвинул брови. Он понимал, что сидит на крыше многоэтажки, держа за руку девятилетнюю девочку, и что-то в этом ему казалось тотально неправильным. Например, то, что он сидит на крыше. Или то, что рядом сидит… И вообще, как они сюда попали?

Таня затихла и принялась с утроенным интересом разглядывать панораму города. Город был большой, красивый и почему-то очень тихий: может быть, потому, что ночью шел дождь, а может быть, из-за того, что прежняя жара спала, уступив место колкому ветерку. Тане нравился город, а городу нравилась Таня, так, по крайней мере, ей казалось.

— А как ты думаешь, — снова заговорила она, — если бы крылья, сделанные Дедалом, были прочнее…

— Таня, мне кажется, в вашей школе детям разрушают психику.

— Да нет же, ну нет-нет-нет. Ведь даже Леонардо да Винчи…

— Знаешь, по-моему, я опаздываю на работу. Пойдем отсюда Ох уж мне эта система образования…

Они перебрались через парапет, Семен Андреевич изо всех сил держал Таню за руку, а Таня изо всех сил делала вид, что совершенно не против спуститься с крыши и отправиться в школу. Они неспешно обулись: она натянула белоснежные балетки, а он — заляпанные смолой и еще какой-то гадостью, от которой девочка незаметно сморщила нос, ботфорты размера сорок восьмого, не меньше.