Василий Горъ - Законник

…Выслушав объяснения погруженного в состояние небытия лекаря, Коэлин помрачнел. А потом, не дослушав до конца ответ на очередной заданный вопрос, хмуро посмотрел на меня:

— Ладно. Заканчивай. С ним все понятно… И со мной — тоже… В общем, я буду думать…

— То есть я могу идти досыпать? — поинтересовалась я. И… вздрогнула, увидев, как изменилось выражение лица Коэлина.

— Нет! Выспишься как-нибудь потом… Идем к тебе! Живо!!!

…Эту пробежку по потайным ходам дворца я запомню на всю жизнь — путь, на который требовалось минут пятнадцать, мы пробежали за пять. При этом я разбила в кровь оба колена, ушибла пальцы на правой ноге, ободрала о выступы стен плечо и левое ухо, и с ног до головы изгваздалась в паутине и пыли. Впрочем, мой внешний вид интересовал брата меньше всего — ввалившись в мои покои, он снова взобрался на подоконник и уставился на меня, как кот на полевую мышь.

— Раз первым мечом королевства мне уже не стать, значит, мне нужно добиваться чего-то другого. Согласна?

Не понимая, к чему он клонит, я пожала плечами:

— Наверное…

— Цель, которой я должен добиваться, должна быть такой же высокой, как звание первого меча королевства, так?

— Положим…

— Единственная цель, которая подходит под эти описания — это завоевание всего Диенна…

— Этим довольно успешно занимается наш отец… — вспомнив про его прошлогоднюю неудачу с завоеванием Элиреи, криво усмехнулась я. — Вряд ли он захочет уступить тебе славу Завоевателя Вселенной…

— А у него нет выбора… — кровожадно усмехнулся мой братец. — У меня появилась новая цель. И добиться ее мне не помешает ни моя рана, ни его нежелание…

«И ведь правда не помешает… — оценив его состояние, ужаснулась я. — А я в любом случае окажусь между молотом и наковальней…»

— Завоеватель — это не только личность, которая ведет в бой армию. Но и люди, которые за нею стоят… — мечтательно глядя в темноту, продолжил вещать Коэлин. — Соответственно, самая первая задача, которая перед нами стоит — это сделать их моими сторонниками… Что для тебя — раз плюнуть…

— Для меня?

Брат холодно посмотрел на меня:

— Я — единственный человек, который может дать тебе хоть какое-то будущее. Поэтому ты сделаешь все, что я скажу… Правда, сестричка?

— А как же Тур и его сочувствующий взгляд? — вместо ответа на весьма скользкий вопрос поинтересовалась я.

— Вождь жалкой кучки горцев, только и умеющих, что крутить хвосты своим овцам? Не смеши: когда моя армия придет в их селения, он будет ползать у моих ног, вымаливая жизнь для себя и своих близких…

…Олмар и Лотилия Миллз оказались болтливы до неприличия. Уже через час после выезда из Ирлимского оврага я начал подумывать о том, что мое согласие доехать до ближайшего постоялого двора в их карете было ошибкой: они тараторили не переставая, усиленно стараясь пересказать все новости и слухи, которые слышали за последние лет десять. И забалтывались так, что не слышали половины моих вопросов. А еще они не отличались особой связностью мышления, поэтому для того, чтобы направить их мысль в нужное русло, мне приходилось проявлять чудеса изворотливости и красноречия.

Впрочем, оно того стоило — к моменту, когда мы въехали во двор постоялого двора, расположенного у околицы деревеньки под названием Мельницы, я четко представлял себе не только нынешние проблемы баронства Квайст, но и основные причины, которые к этому привели.

Если убрать несущественные детали, то получалось, что начало падению рода Квайстов положил основатель рода, Вердо по прозвищу Бросок Костей. Храбрый воин, заслуживший баронский патент на поле боя, он, выйдя в отставку и поселившись в пожалованном королем лене, не смог смириться с бездельем. И… принялся играть. Так же истово, как и воевал. Не мыслящий жизни без будоражащего кровь азарта, он довольно быстро перестал чувствовать грань между игрой и жизнью. А еще разучился вовремя останавливаться. Хотя зачем ему было останавливаться, если везло ему почти всегда?

Богиня Удачи благоволила к барону Вердо почти всю его жизнь: он регулярно выигрывал деньги, оружие, коней, плодородные земли и, если верить слухам, даже чьих-то жен. А за год до своей смерти вдруг взял и проиграл. И не что-нибудь, а столицу своего лена, город Атерн.

Граф Алан Миллз, прадед графа Олмара, выиграв целый город, не сразу поверил своему счастью — по семейным преданиям, месяца полтора после вступления в права владения он безвылазно жил в Атерне. И каждое утро, выглядывая в окно покоев своего нового замка и видя перед собой Лобную площадь, ошалело восклицал:

— Нет! Ну надо же — целый город за одного коня…

…Сын барона Вердо Квайста не разделял увлечений отца. И, вступив в права наследования, поклялся сделать все, чтобы вернуть себе бывшую столицу лена. Только вот его связей при дворе для этого оказалось маловато.

Сдаться он не захотел и попытался вернуть город по-другому. С тем же результатом: попытка вчетверо повысить пошлины на проезд по дороге, соединяющей город с землями де Миллзов, завершилась разбирательством в Королевском суде и огромным штрафом. Попытка силового захвата Атерна — гибелью трех десятков отборных воинов и еще одним разбирательством в Королевском суде, в результате которого баронство потеряло семь приграничных деревень и что-то там еще. Попытка запретить своим вассалам торговать с горожанами тоже закончилась неважно — часть свободных землевладельцев подала челобитную королю, а те, чьи земли располагались на границах лена, заключили щитовые договора с менее требовательными соседями. В общем, тридцатилетнюю экономическую войну с графством Миллз выиграли… Миллзы. По мнению графа Олмара, в основном потому, что каждому из наследников их рода с детства вбивали в голову не только дворцовый этикет и технику владения оружием, но и законы экономики.

Последний удар по благосостоянию лена нанес нынешний глава рода, барон Самед Квайст, которого в народе прозвали Размазней: по настоянию своего отца женившись на младшей дочери де Венгаров, девицы волевой и на редкость склочной, он довольно быстро оказался у нее под каблуком и полностью самоустранился от ведения каких-либо дел. Вместо того чтобы заботиться о своих крестьянах или хотя бы продолжить ту же самую войну, Размазня предпочитал проводить время в винном погребе, на псарне или в одном из охотничьих домиков, разбросанных по всему баронству.

Его супруга не возражала. Вернее, ей было все равно: Майянка Квайст не чаяла жизни вне королевского двора, постоянно жила в Арнорде и вспоминала о лене своего мужа только тогда, когда ей требовались средства на оплату светских приемов. Или на покупку новых нарядов для королевских балов.