Василий Горъ - Законник

— Чуточку попроще, ваша светлость… — еле слышно прошептал Ромерс, увидев, как вытянулось лицо стоящего перед эшафотом мужика.

Законник жестом показал, что понял, и, снова приподняв ладонь, заставил толпу замолчать:

— Для тех, кто не понял. Вы получите только то, что вам должны. И ни медяком больше. А те, кто решит обмануть моих людей, будут наказаны…

— Обманывать Утерсов — тоже шаг на эшафот… — хихикнула разбитная девица лет эдак двадцати от роду, опирающаяся на плечо мрачного, как грозовое небо, старика. — Скажите, ваша светлость, а правда, что вы арестовали барона Квайста и Сучк… его супругу?

— Правда… — кивнул граф. — Закон — един. Для всех. В ближайшие дни чета Квайст предстанет перед Королевским судом…

— С ума сойти… — выдохнула девица. Потом ошалело посмотрела на своего спутника, зачем-то подергала себя за косу и… рухнула на колени. Прямо там, где стояла…

Вопреки обыкновению, двери в покои ее высочества открылись не за полчаса до рассвета, а через час после него! И не еле слышно — а с таким грохотом, как будто их вышибли тараном. Вскочив на ноги, Варис прижал к бедру ножны меча и склонился в поклоне:

— Ваше высоче… Адиль?

— Привет… — расстроенно буркнула выскочившая в коридор девушка. А потом развернулась на месте и воскликнула: — Да, ваше высочество! Он тут! Ждет…

Мгновением позже из покоев донесся недовольный голос принцессы:

— Это платье тоже никуда не годится! Так в чем мне идти?

— В этом, ваше высочество… Тем более, вы уже опаздываете, и если об этом доложат его ве… — начала было Адиль но заткнулась на полуслове, услышав раздраженный вопль Илзе:

— А мне плевать! Я не могу идти в Кошмар, одетая, как портовая шлюха!

Варис ошарашенно почесал затылок. И с трудом удержался от желания заглянуть в щель между косяком и дверью.

Впрочем, его любопытство оказалось вознаграждено буквально через пару минут. Когда в дверном проеме показалась принцесса Илзе, одетая как на бал!

Поклонившись и поприветствовав ее высочество, Варис оглядел ее с ног до головы и не смог удержаться от восхищенного восклицания: вместо набившего оскомину глухого черного платья принцесса нарядилась в намного более открытое. Нежно-фиолетового цвета. С серебристыми вставками под грудью, по краю подола и на рукавах.

Смотрелось оно потрясающе — серебристый поясок, стягивающий платье, выгодно подчеркивал размеры и форму груди, а отсутствие кринолина давало возможность оценить красоту бедер и узость талии…

— Великолепно выглядите, ваше высочество! — искренне выдохнул Варис.

Дико посмотрев на него, принцесса скрипнула зубами, быстрым шагом прошла к зеркалу, висящему в оконном проеме, оглядела себя с ног до головы и зарычала: — Адиль! В следующий раз я тебя запорю…

— Простите, ваше высочество! — виновато отозвалась наперсница. — Ночью прошел дождь, и черное платье просто не успело высохнуть…

— Меня не интересуют твои отговорки! — воскликнула принцесса. — Ты понимаешь, что в таком виде в Кошмар не ходят?

— Понимаю! — виновато пробормотала Адиль. — Этого больше не повторится…

— Ну смотри. Я тебя предупредила… — раздраженно фыркнула принцесса, подобрала подол и, выглянув в окно, слегка побледнела: над крышей конюшни алел диск восходящего солнца!

Сообразив, что она действительно опаздывает, принцесса скрипнула зубами и чуть ли не бегом устремилась к лестнице. Варис, естественно, рванул следом…

…В этот раз на дорогу до Кошмара ушло вдвое меньше времени, чем обычно: принцесса шарахалась от каждого из попадающихся на пути зеркал и все ускоряла и ускоряла шаг. Однако к моменту, когда они пересекли двор и добрались до дверей тюрьмы, обращенных к королевскому дворцу, снова вспомнила про свое платье:

— Варис, как ты думаешь, я успею вернуться и переодеться?

Кулак отрицательно помотал головой:

— Мне кажется, что это будет ошибкой. Вы и так уже опоздали больше чем на час. Если мэтр Джиэро доложит его величеству, то у вас будут крупные неприятности…

— Будут… — горько выдохнула принцесса. И застонала…

— Не расстраивайтесь, ваше высочество! Платье смотрится просто замечательно! Думаю, что, увидев вас в нем, мэтр Джиэро тут же забудет про ваше опоздание…

Услышав последние слова Кулака, принцесса вспыхнула, прикрыла ладонями вырез на груди, затравленно посмотрела на мрачные стены королевской тюрьмы и вжата голову в плечи:

— Только этого мне и не хватало…

Узнать, что именно испугало Илзе, Варис не успел — в этот момент жутко заскрипела открывающаяся дверь, а потом из-за нее высунулась помятая физиономия Ключника:

— Доброе утро, ваше высочество! Э-э-э… мэтр Джиэро спрашивал о вас раза три или четыре…

— Все. Я побежала… — выдохнула принцесса и, закусив губу, сделала шаг вперед…

…Сидение на лавочке рядом с дверями городской тюрьмы Варис ненавидел больше всего на свете. И не потому, что здесь, рядом со стенами Кошмара, время тянулось, как еловая смола, а час ожидания казался длиннее суток. Проблема была в другом — здесь, в четырех шагах от узенького окна-бойницы, были слышны отголоски истошных воплей и хрипов пытаемых внизу людей. А еще дикий хохот и плач узников, сошедших с ума от боли, страха и отчаяния. Час-полтора ожидания — и голоса заключенных обретали глубину и четкость, а перед внутренним взором Вариса возникали образы всего того, что с ними должны были творить палачи.

Мысленный счет или попытки думать о чем-нибудь почти не помогали. Вернее, не помогали вообще: обычно к обеду Варис начинал чувствовать, как его пожирает ненависть ко всем тем, кто служит в королевской тюрьме, а к заходу солнца переносил ее на Иаруса Молниеносного. Отправившего свою родную дочь в Кошмар.

Увы, других лавочек перед стенами тюрьмы не было. И желание убивать тварей, получающих удовольствие от чужой боли, становилось все острее и острее…

Да, конечно, при желании можно было ждать и стоя. Или прогуливаться где-нибудь неподалеку. Но такую возможность Кулак даже не рассматривал: любое проявление слабости обязательно вызвало бы насмешки у охранников Кошмара. А доставлять им такое удовольствие он не собирался. Поэтому, проводив взглядом фигурку ее высочества, воин привычно натягивал на лицо пренебрежительную ухмылку, усаживался в самый центр единственной скамьи и закрывал глаза. Делая вид, что дремлет.

Однако «спать» получалось недолго — за час до полудня из Кошмара выбирался его комендант, мессир Дюк Лейст. И, усевшись на скамью рядом с Кулаком, часа по два-три разглагольствовал об однообразии и скуке, царящей в стенах его заведения.

Портить отношения с этим человеком Кулаку не хотелось, поэтому все время до его ухода он старательно поддерживал беседу, при этом изо всех сил стараясь не потерять лица. А это было не так легко: как правило, новости Кошмара вызывали у него либо приступ тошноты, либо омерзение.